– Должен с вами согласиться, – сказал Бек, – но они были напечатаны. Нильсон всего лишь работает на публику, пыжится, но люди читают и обращают на это внимание. Раньше его целью были лишь небольшие заводы, но ему все равно удавалось привести на них профсоюзы или добиться невероятных уступок от руководства. Теперь он надулся от гордости. Я боюсь, что он ищет более серьезную цель, чтобы попасть в средства массовой информации.

– И ты полагаешь, что «Хойл Энтерпрайсиз» может стать этой целью?

– Это было бы естественно, Хафф. Мы предприятие, не имеющее выхода на рынок. Наше литье – это наша продукция. Мы не делаем литье для других производителей. Так что, если хотя бы один аспект плавильного или литейного процесса будет затронут…

– …производство упадет, мы не сможем выполнить заказы, и наш бизнес рухнет.

– Я уверен, что Нильсон это понимает. И, к несчастью, у нас были случаи травматизма и смерти на производстве.

Хафф встал с кресла и от души выругался. Он подошел к окну и остановился возле него. Глядя вниз, он сердито спросил:

– Ты знаешь, сколько человек проработали здесь и ни разу не были травмированы, а? – Он обернулся к Беку и ответил сам: – Сотни. Об этом кто-нибудь написал? Разве эти подстрекатели из профсоюза напишут на своих плакатах цифры статистики? Нет, черт побери. Но стоит одному рабочему поцарапаться, как это сразу становится новостью.

Едва ли можно было назвать «царапиной» серьезную потерю крови, когда рабочему раздробило ногу упавшими с неогражденного конвейера трубами, или потерю пальца, попавшего в машину, которую нельзя остановить, или ожоги, от которых мясо буквально сгорало до кости. Но Бек промолчал. Хафф был слишком сердит, чтобы с ним спорить.

– Новость на всех каналах, – продолжал бурчать он. – Словно в Нью-Йорке или Вашингтоне знают, чем мы тут занимаемся. Куча либералов, коммунистические любители сенсационных разоблачений, – ухмыльнулся он. – Один несчастный случай в цехе, и я в окружении государственных инспекторов. Они шастают всюду, везде суют свой нос, выслушивают всех и записывают любое нытье. – Хафф махнул рукой, показывая, что он говорит о рабочих. – Знаешь ли ты, что, когда я был ребенком, я был бы счастлив получить такую работу? Знаешь ли ты, как счастлив был бы мой отец, если бы регулярно получал зарплату?

– Я с вами согласен, Хафф, – негромко сказал Бек. – Успокойтесь, не то вас хватит удар.

– Дерьмо все это, – пробормотал Хафф, возвращаясь к своему столу. Он покраснел и тяжело дышал.

– Вы принимаете лекарство от давления?

– Нет. Если буду их принимать, у меня всегда будет полшестого.

Все в городе знали, что один раз в неделю Хафф бывает у женщины, живущей в пригороде. Насколько знал Бек, Хойл-старший оставался ее единственным клиентом, и, вероятно, она неплохо получала, чтобы это положение не менялось.

– Если выбирать между высоким давлением и импотенцией, то я выбираю давление, – резюмировал Хафф.

– Слушайте, слушайте! – воскликнул Крис, переступая через порог.

Как всегда, он был одет с иголочки и безукоризненно причесан. Не выбивался ни один волосок. Бек часто гадал, как Крису это удается, когда температура еще до полудня поднимается до девяноста градусов.

– Судя по всему, я пропустил очень интересный разговор. Что затеваете?

Пока Хафф наливал себе воды из графина на столе, Бек вкратце пересказал суть их дискуссии о Чарльзе Нильсоне.

Крис отмахнулся от угрозы, которую тот представлял.

– Нам знаком такой тип людей. Эти провокаторы начинают с силовых методов, а потом тают, как снег на солнце. Нам просто надо подождать, пока он начнет действовать.

– Этот отличается от остальных. Не думаю, что он так быстро исчезнет.

– Ты всегда пессимистически настроен, Бек.

– За это мы ему и платим, – сухо заметил Хафф. – Бек следит за тем, чтобы маленькие проблемы не превращались в большие.

– Я благодарен за доверие, – сказал Мерчент. – Как вы хотите, чтобы я ответил Нильсону?

– А что бы ты рекомендовал?

– Проигнорировать его.

Оба Хойла удивились резкому ответу. Бек дал им время на возражения, но они промолчали, и тогда он изложил свои доводы:

– Нильсон прислал цветы на похороны. Это была проверка. Он знал, что это дурной тон, и поступил так только для того, чтобы проверить, как вы отреагируете. Я мог бы послать ему письмо-отповедь, но это станет проявлением страха или гнева. А Нильсон сможет использовать эту реакцию против нас. Если мы его проигнорируем, то этим дадим понять, что он настолько незначительная персона, что ответа попросту не заслуживает. Это самый сильный сигнал, который мы можем послать.

Хафф задумчиво потянул себя за губу.

– Что скажешь, Крис?

– Я хотел предложить спалить его дом дотла. Подход Бека умнее.

Они все рассмеялись, и Крис спросил:

– Откуда он взялся?

– Нильсон мотается между офисами, разбросанными по нескольким штатам. Один из них находится в Новом Орлеане. Думаю, именно поэтому мы попали в сферу его внимания.

Хойлы долго обдумывали услышанное. Наконец молчание нарушил Бек:

– Я мог бы составить краткое письмо и сообщить ему…

– Нет, первый вариант мне нравится больше, – решил Хафф. Чиркнув спичкой, он закурил и встал. – Давайте подождем и посмотрим, что он станет делать дальше. Пусть сукин сын попотеет и поломает голову над тем, что у нас на уме.

– Хорошо, – ответил Бек.

На столе Хаффа зазвонил телефон.

– Возьми трубку, Крис. Я должен пойти отлить. – С этими словами Хафф направился через кабинет к личному туалету.

Крис подошел к аппарату, нажал мигающую красную кнопку и спросил:

– Сэлли, это Крис. Вам нужен Хафф?

Через громкую связь они услышали гнусавый голос долготерпеливой секретарши Хаффа:

– Я знаю, что у вас совещание, но думаю, что мистер Хойл, да и вы тоже согласитесь прерваться ради этого.

– Ради чего?

– Ваша сестра внизу и скандалит с Кейном.

– Сэйри здесь? – недоуменно переспросил Крис.

Хафф вернулся, не дойдя до туалета.

Бек вскочил с диванчика и подошел к окнам. Он не увидел ничего необычного в цехе. Каждый занимался своим делом.

– Мисс Хойл попыталась пройти через вход для служащих, – продолжала Сэлли, – а не для посетителей. Там стоит новенький охранник. Он ее не узнал и задержал. Но мисс Хойл требует, чтобы ее пропустили в цех.

– Она не сказала, зачем? – спросил Хафф.

Сэлли замялась, потом ответила:

– Мисс Хойл сказала, что хочет войти, потому что это предприятие принадлежит ей. Но охранник побоялся пропустить ее, не получив на это разрешения.

– Скажите охраннику, чтобы он задержал ее, – приказал Крис. – Мы с вами свяжемся.

– Она устроила ему настоящий ад. Я повторяю его слова.

– Передайте ему, что это я устрою ему ад, если он не будет выполнять свою работу! – рявкнул Крис и отсоединился.

Хафф засмеялся, выпуская дым.

– Что ж, ребята, судя по всему, наш вечно отсутствующий партнер неожиданно заинтересовался бизнесом.

Крис явно не разделял веселья отца.

– Интересно, зачем она явилась.

– Сэйри все объяснила. Завод принадлежит ей. – Хафф не терял хорошего расположения духа. – Моя дочь имеет полное право здесь находиться.

– Это верно, – поддержал Хаффа Бек. – С юридической точки зрения, мисс Хойл партнер. Неужели вы и в самом деле решили пустить ее в цех?

– Ни в коем случае, – сказал Крис.

– А почему бы и нет? – спросил Хафф.

– Во-первых, это опасно, – принялся перечислять Бек.

Хойл-старший ответил ему кривой улыбкой.

– Мы многие годы напролет уверяем государственную инспекцию в полной безопасности нашего производства. И уж если я пустил туда собственную дочь, значит, я на сто процентов уверен в этом. Верно?

Хафф всегда находил плюсы в самой неприятной ситуации и умел использовать наиболее невыигрышные обстоятельсва в своих собственных целях. Бек не мог не признать, что и на этот раз ему это удалось. Но он все равно считал появление Сэйри на заводе не слишком удачной затеей, и Крис явно был с ним согласен.