Команда «Трансглобальной» произвела положительное впечатление: это молодые энергичные британцы, которые, полагаясь на последние достижения технологии, проявляют инициативу и предприимчивость, то есть качества, которые американцы, в особенности на Западе США, ценят очень высоко. Нет сомнения в том, что образ современной Британии благодаря этим людям значительно вырос в глазах американцев, и перспективы деловых контактов для участвовавших в выставке фирм сильно расширились.
И снова выставка была тщательно разобрана, экспонаты упакованы и сложены в трюм. Джинни присоединилась к нам, и все мы направились на север, в Канаду на борту «Бенджи Би». Однако атмосфера на борту несколько потускнела — антарктическая эйфория постепенно улеглась. Будущее казалось людям мрачным, так как вскоре им предстояло высадить меня и Чарли, а самим столкнуться с перспективой очередного фрахта или просто «перестоя», в то время как мы будем пробиваться через Арктику. Береговую команду впереди ожидала неизвестность, и это наводило на тяжелые мысли. Начались ссоры, все пребывали в дурном настроении. Возможно, посторонний человек не заметил бы этого, потому что на поверхности все было гладко, однако в действительности внутри зрели конфликты, Я мало разговаривал с Чарли, потому что Твинк, разумеется, занимала у него большую часть времени, однако медовый месяц на борту переполненного людьми судна давался, должно быть, им нелегко, так же, как Антону и Джилл. Уединиться было трудно, их постоянно беспокоили, и от этого страдали не только нервы. Напряжение на борту росло.
Мы с Чарли работали вместе вот уже семь лет, и все это время я был женат и поэтому привык к противоречивым отношениям: мужа и жены и двух исследователей. Однако Чарли пришлось приспосабливаться к новым обстоятельствам в самый разгар экспедиции на борту перенаселенного судна. Этого было достаточно для того, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке. Чарли знал многое о моей жизни, но это вовсе не значило, что я проник в его душу. Впрочем, в этом не было ничего плохого; тот факт, что мы так и не стали близкими друзьями, означал, что нам не надо бояться потерять такую драгоценную связь, как дружба, из-за слишком тесного контактирования. Для достижения успеха в нашем деле было совсем необязательно быть друзьями, достаточно просто дополнять друг друга, как партнеры. Брак совсем иное дело.
Оливер писал из Лондона, что жизнь там тоже шла не всегда гладко:
Мотонарты, которые Дэвид только что доставил из Ривингена, стоят совсем бесхозные в казармах. Симон не сделал в Антарктиде ничего из того, о чем я его просил. Обязательно заставь Чарли снять головки цилиндров и проверить клапаны. Обстановка здесь весьма неблагоприятная. Казармы скорее напоминают скотобойню, и мне кажется, что наш оффис и комитет не выполняют своих задач… Жизнь в Лондоне сногсшибательно дорога, даже если ничего не требуешь от жизни. Я собираюсь поработать с полгодика, чтобы осмотреться и узнать, как твердо здесь держит земля. В настоящее время Ребекка, кажется, согласна отпустить меня на Северный полюс, поэтому, если все будет хорошо, я смогу приехать в Алерт зимой; точнее — если разрешит комитет, что в данный момент маловероятно. Всего наилучшего, держи хвост пистолетом. Вам там лучше, чем мне здесь. Жалею, что не с вами. Ваш Оливер.
Я написал ему, пожелав удачи, и выразил надежду на скорую встречу.
Я продолжал готовить лодки для путешествия по Юкону и Северозападному проходу, но меня все больше беспокоила проблема их надежности. На тот случай, если открытая надувная лодка фирмы «Данлоп» получит прокол в ледяном поле, я в качестве меры дополнительной безопасности накачал в них пену [27], однако компания, выполнявшая эту работу, перестаралась, оставив в лодках слишком мало воздуха; пришлось подкачать их. Каждая лодка получилась килограммов на тридцать пять тяжелее.
Судовой механик Марк Уильяме, который на выставках демонстрировал таранные свойства наших лодок, подсказал, что лодки развивают большую мощность, если снабдить их подвесными моторами с длинным гребным валом. Однако в Сиднее представитель компании, изготовляющей подвесные моторы, настаивал, что моторы с коротким гребным валом лучше. Размышляя о своем почти 5000-километровом путешествии по порожистым рекам Британской Колумбии в 1970 году, я вспомнил, что длинные гребные валы отлично работают на тяжело нагруженных лодках, поэтому предпочел их, однако на всякий случай упаковал один запасной мотор с коротким валом.
Длина лодок достигала четырех метров, но они могли быть загружены вдвое выше нормы, потому что мы собирались плыть только на двух, хотя первоначально рассчитывали на Оливера, который взял бы в третью лодку часть груза. У нас были подвесные сорокасильные двигатели, однако теперь Чарли опасался, что такой мощности недостаточно. Я попросил его как механика взять в свою лодку все запчасти, однако теперь он предложил распределить их поровну на случай опрокидывания одной из лодок.
«Чушь, — сказал я, — никто не собирается переворачиваться, но если даже такое и случится, все отлично закреплено, и мы ничего не потеряем».
Мы успешно провели выставку в Ванкувере и покинули этот город 19 июня, чтобы начать гонку со временем. Нам нужно было добраться до устья Юкона к 27 июня, потому что, по моим расчетам, понадобится шестнадцать суток, чтобы преодолеть около 1800 километров по реке, и шесть на то, чтобы проехать по совсем недавно открытой грунтовой дороге от Доусона до Инувика. К началу третьей недели июля предстояло начать переход по Северо-западному проходу.
Джинни и Бози уехали из Ванкувера на север по аляскинской магистрали в Доусон, чтобы оборудовать радиобазу. Симон остался в Ванкувере, чтобы «подобрать все концы», прежде чем самому присоединиться к Джинни.
Во все времена лишь чуть более десятка экспедиций успешно преодолевали Северо-западный проход в обоих направлениях. Все они использовали суда с защитой для экипажа от непогоды, и каждая из них потратила в среднем три года, чтобы пройти весь маршрут, так как паковый лед, который осаждает узкий проход у самого берега, делает плавание практически невозможным, за исключением нескольких недель, и так из года в год. Там напрасно ожидать взламывания льда раньше середины июля, даже если 1981 год и окажется весьма благоприятным. Вероятнее всего, лед сформируется снова на поверхности моря уже к первым числам сентября, что давало нам максимум шесть недель для того, чтобы пройти пять тысяч километров по усеянному плавающими полями и накрытому туманом океану.
Мы миновали Алеутские острова и шли дальше на север по Берингову морю; я бродил по судну, стараясь обуздать обуревающие меня опасения. Мы желали бы добраться до устья Юкона к 27 июня, однако нам упорно мешали встречные ветры — казалось, что мы будем ползти так целую вечность. 29 июня мы находились все еще более чем в 200 километрах от цели, борясь с 6-балльным северным ветром, испытывая сильную килевую качку на глубинах всего в двадцать два метра. Однажды нам пришлось остановить главный двигатель на полчаса, чтобы устранить какую-то протечку топлива; это еще больше усилило мое нетерпение.
Изучение обстановки еще в Англии указывало на то, что судно сможет подойти к устью Юкона всего на 17 километров, чтобы не сесть на мель, образованную речными наносами, но когда мы стали сближаться с побережьем, обнаружилось, что эта информация не соответствует действительности. К вечеру 30 июня эхолот показал, что под килем всего около 3 метров воды, покуда мы шли к берегу, преодолевая сопротивление десятиузлового ветра, хлеставшего нас по зубам. За 25 километров до берега Эдди промерил глубину ручным лотом, когда мы стали на якорь в восемь часов вечера. Под килем оказалось всего 1,8 метра.
Мне не терпелось высадиться как можно скорее, поэтому на следующий день мы спустили на воду две надувные лодки, несмотря на то что находились все еще в 25 километрах от устья, а ветер ерошил отвратительные волны.
