- Во имя Отца, Сына и Святого Духа благословляем благостью Господней раба Божьего Ивана.

Князь Андрей Старицкий на правах крестного отца подставил было руки, чтобы принять младенца, завернутого в мягкую льняную ткань, но Василий Иванович, вопреки обычаю, сам принял своего сына, проговорив трепетно:

- Слава тебе, Господи, осенен Иван, наследник мой, Святым Духом.

«Дурной знак, - подумалось Андрею Старицкому, - но для кого?»

Вполне возможно, что для всех троих.

Тем временем Василий Иванович, неся сына на вытянутых руках, как величайшую драгоценность, подошел к раке святого Сергия, выдолбленной из цельного дуба самим святым для себя в последние годы жизни, осторожно положил на крышку и, припав на колени, зашептал истово:

- Благослови, святой Сергий, на долгую жизнь наследника моего во благо отчины!

Младенца Ивана, закутав в еще одну полость (не дай Бог остудится), унесли, игумен же начал самолично править торжественную службу, а монастырский хор воспел долгие лета и царю Василию Ивановичу, и наследнику его Ивану Васильевичу.

Закончилось великое торжество застольем в трапезной палате игумена. Было оно нескончаемо долгим, затянулось до позднего вечера. И в самом деле, куда спешить? Не знал Василий Иванович, что его ожидает присланный дьяком Посольского приказа гонец, который не осмеливается побеспокоить государя, чтобы не помешать его безмятежной радости. Впрочем, дело-то хотя и весьма неожиданное, однако не так уж и срочное. Может подождать до окончания застолья.

Сразу же после пира Василий Иванович, узнав о гонце, принял его, несмотря на то, что пребывал в изрядном подпитии.

- Ну, говори, что там стряслось? - спросил государь.

- Посольство к нам. Из Индийского царства, именуемое послами правителя Бабура[150] империей Великих Моголов.

- Эко возвеличение.

- Посол Хоза Уссейн прибыл с великими подарками. Целый караван верблюдов с ним. Хочет от имени своего хана преподнести их тебе.

- Приму. Как ворочусь. А пока… - На какое-то время Василий Иванович задумался, а затем обратился к брату Андрею: - Придется тебе вместе с князем Глинским поспешить в Москву. Поприветствуете посла неведомого от моего имени, взяв с собой дьяка Посольского приказа. Объяснишь послу, отчего я не могу с поспешностью воротиться в Кремль: дитя малое у меня на руках. Но главное твое и Михаила Глинского дело в ином будет заключаться: до моего возвращения разузнайте о Бабуре все. Самодержец ли он империи Великих Монголов или только знатный урядник Индийского царства. Отправляйтесь в путь завтра с утра.

- Хорошо. За день доскачу, - ответил с готовностью князь.

- Вот этого - не нужно. Зачем загонять коней и насильничать над собой. Отводи на путь пару дней. Не помрет посол от тоски, если получит от меня весть на день-другой позже.

Не столько посол, сколько в Кремле с нетерпением ждали слова царя, ибо не знали, как Василий Иванович отнесется к посольству неведомого государства. Индостан - известен, а вот империя Великих Моголов - что-то пугающе новое. Не с враждебностью ли? Не алчны ли и эти великие? Хотя, если рассудить здраво, отчего бы караван с подарками везти с собой, если без доброжелательного слова ехать? На всякий случай каравану отвели лучший заезжий двор на Арбате, а послу на свой страх и риск выделили покои в Гостином дворе.

Приезд Андрея Старицкого и Михаила Глинского расставил все на свои места. Приставов заменили на более знатных. Кушаний стали выделять с еще большим изобилием и всячески старались угодить Уссейну во всех его желаниях.

Согласовали и время встречи посла с князем Старицким, который привез из Сергиева Посада слово царя всей России. Посла заранее предупредили, что слово это ласковое. Встреча, однако, едва не сорвалась. Выяснилось, что в Посольском приказе нет толмача, знающего язык хинди. Раньше с послом объяснялись через толмача, привезенного самими Уссейном, но когда разговор пойдет от имени государя-самодержца, можно ли положиться на чужого человека. На ноги подняли всю Москву, чтобы не сорвать встречи, а нужного человека нашли. Несколько богатых московских купцов, не единожды ходивших с караванами верблюдов аж до самого до Багдада, хорошо говорили на этом языке, поскольку на торгах в Багдаде почти всегда имели дела с гостями из Индии.

Михаил Глинский подсказал Андрею Старицкому, чтобы тот сообщил послу Уссейну, кем на самом деле является толмач.

- Так и скажи: купец наш. Московский. Хаживал де в ваши края. Пусть знает россиян. Не в отрыве от Востока живем. Добавь, слукавя, будто в нашем стольном граде таких купцов более дюжины.

- Отчего лукавство? По Волге и морем, а оттуда караванами мало ли ходит наших гостей непоседливых?

- Тогда добавь еще дюжину.

Послушался совета Михаила Глинского Андрей Старицкий: после взаимных приветствий, установленных при подобных встречах, удивил он посла словом о давней торговле России в Восточными странами. Посол таким сообщением остался доволен.

- Мой повелитель, могущественный хан Бабур, послал меня, слугу его верного, с предложением вести прямую торговлю с вами, - начал свою речь посол. - Лучше не через Багдад. Он обещал свободную торговлю для русских гостей. Великий хан Бабур знает Россию еще с тех пор, когда правил землями в междуречье СырДарьи и АмуДарьи. Он знает, какими товарами богата ваша страна и в чем она нуждается. Наш свободный торг станет выгодным и для вас, и для нас.

У князя Андрея Старицкого тут же возникла мысль, а не расспросить ли самого посла о Бабуре, но он справедливо рассудил, что это будет нарушением принятых при встрече послов условностей и признанием того, что в России не знают великого правителя. А это - совсем ни к чему.

Исполнить же поручение Василия Ивановича нужно непременно. Как быть? Что предпринять? Спросить надо в Посольском приказе, может, там расстарались и что-нибудь разузнали.

- Кое-что узнали, - ответил дьяк Посольского приказа на вопрос князя Андрея. - Главное из узнанного: он - потомок Тамерлана. Того, что правил Самаркандом и ходил походом на Москву, но до нее не дошел. Бабур же долгие годы ханствовал в Хорасане[151] и поглядывал с вожделением на Самарканд. Он двинулся с верными ему храбрецами, дабы свергнуть Самаркандского хана, который тоже из Тамерланских потомков. Затея ему не удалась, и Бабур вынужден был бежать. Избрал караванный путь через Великие горы в Индию. За ним погналась многочисленная конная рать. Узнав об этом, Бабур изготовился к обороне на небольшой горе рядом с городишком, который называют Ош. Этим словом погонщики в восточных странах погоняют упрямых ослов, тыкая их палкой в холку. Почитаемый магометанами первоапостолом Мухаммеда-пророка, святой Сулейман, покровитель Бабура, укрыл его от взоров преследователей, и они проскакали мимо. Когда же возвращались, попали в засаду, устроенную Бабуром. Многие всадники погибли. Но еще больше перешло к нему на службу. Вот с этим войском Бабур и вошел в Индию. Не как хан-беглец, а как могучий воин. Одну за другой покорил враждующие меж собой земли и объявил себя правителем великой империи. Он держит в своей жесткой руке все восточные страны, которые трепещут при его имени.

- Стало быть, государю нашему надобно относиться к послам Бабура с почтением?

- Да. Тем более что прибыли они к нам с миром.

- Не без выгоды для себя, - добавил Глинский. - Обмен послами с Россией еще выше поставит Бабура над всеми правителями восточных стран. Мы, получается, подопрем его властолюбие, а это может плохо сказаться на наших отношениях с Тегераном. Вот я и спрашиваю: нужно ли такое нам? Есть ли выгода для нас? Вопросы для серьезных раздумий! Тщательно все надо взвесить.

- У нас есть несколько дней до приезда государя Василия Ивановича, - твердо сказал князь Старицкий, - посему нам надлежит поступить так: сегодняшний день отведем на раздумье, а завтра соберемся в Посольском приказе, определим, какой дать совет Василию Ивановичу, государю нашему.