— Ты меня с толку не сбивай, Слим. Лучше скажи, что мне делать. Пожалуйста, очень тебя прошу.

Он задумчиво смотрит на ветку орешника над головой, чешет подбородок.

— Ладно… — вздыхает он. — Давай со всех сторон это обсудим. Во-первых, какое это сейчас имеет значение? Наш пернатый брат жив и здоров, беды с ним не приключилось, а тебе и без него есть чем заняться.

— Если среди нас кто-то такую каверзу подстроил, то обязательно надо узнать, кто и зачем, — объясняю я. — Мало ли чего еще он украдкой удумает. У нас за спиной. Неприятностей не оберешься.

Мои слова жгут меня хуже всякого яда. Мои товарищи — мои самые близкие люди. Как среди нас может быть предатель?

— Ну, я бы так далеко не заходил, — говорит Слим. — Хотя, с другой стороны… В общем, сделай кое-что. Посоветовать я тебе не могу, придется самой решать, что именно. Но сделай, как решишь, и проследи, что случится. А что-то обязательно случится. Помни, на всякое действие есть противодействие.

— Ага, — киваю я.

— Только не делай поспешных выводов. И никого не обвиняй, что бы ни произошло. Тяни время.

— Нет у нас времени!

Слова тяжело срываются с губ. Нет у нас времени. Падают на землю, убегают на все четыре стороны. На север, на юг, на запад на восток. Не поймать их.

Слим замирает. Потом шумно вздыхает, втягивает в себя нежное тепло дня. Он, будто старый мудрый зверь, чует в воздухе бурю.

— Так я и думал, — вздыхает он. — Сколько осталось?

— До Кровавой луны, — отвечаю я. — Только больше ничего у меня не спрашивай.

— Гм, до Кровавой луны… — повторяет он. — Четыре ночи. Знаешь, Ангел, на твоем месте я бы дал задание и мне тоже.

— Я отправила Эш и Крида за подмогой к Ауриэль, на Змеиную реку. А потом они в Насс-Камп заедут. Ты наверняка со многими из лагеря Ауриэль знаком.

— Да я почти всех их знаю, всю жизнь с ними прожил.

— Нам самые сильные бойцы понадобятся.

— А про Насс-Камп ты хорошо придумала, — говорит Слим. — О нем не сразу догадаются.

— Вот если бы ты с Молли туда поехал, подготовили бы там все, припасы привезли. А то Эш с Кридом усталых и голодных людей в Насс-Камп приведут. Может, и лекарь кому понадобится.

— А потом что ты с ними делать будешь?

— Демало считает, что они не заслуживают жизни в Новом Эдеме. А мы считаем, что заслуживают. Вот мы их назад и приведем. А как они расселятся по Новому Эдему, то у нас будет все, что нужно. Матери и отцы, братья и сестры, новорожденные, соседи и друзья.

— И тогда мы такое устроим… Раскачаем и расшатаем, как ты и обещала, — говорит Слим. — Надеюсь, у тебя есть план.

Мне становится страшно. Я хватаю Слима за руку, прижимаю ее к груди. Он большой. Теплый. Мудрый. Я гляжу на него, и глаза наполняются слезами.

— Эй, ты чего это? — спрашивает он.

— Не знаю… — шепчу я. — Слим, я не знаю, что делать дальше. Вот зачем Ауриэль мне нужна. Прямо сейчас. Она знает, как мне дальше поступать, она это по звездам читает. Времени у нас нет, наш план обязательно должен сработать, иначе…

Я осекаюсь, выпускаю руку Слима, вытираю глаза и нос, перевожу дух.

На лице Слима написаны тревога и озабоченность. Он хочет обнять меня, но я отступаю.

— Ох, деточка, какую ты на себя тяжесть взвалила, — вздыхает он.

— Не жалей меня, не надо, — прошу я. — Я этого не вынесу. Просто скажи мне, что я не ошиблась. Скажи мне, что у нас все получится…

Он сжимает мне руку ладонями.

— Мы все сделаем. Все случится, как задумано, — говорит он. — Я в тебя верю, Ангел. Всегда верил. И не такой уж я и дурак, хотя и выгляжу по-дурацки. — Он целует мне руку. — Ну, тогда мы с Молли в дорогу отправимся.

— Побыстрее, Слим, побыстрее.

Он уходит во двор, оборачивается, машет мне рукой.

— Мы уже почти на месте! — кричит он.

Игра приближается к концу. Знаю, не могу об этом забыть ни на миг. Кровавая луна через четыре ночи. Завтра сегодня будет вчера. Завтров уже почти не осталось.

А один из нас — предатель.

Мы со Следопытом находим Томмо у пруда. Точнее, в пруду. Он купается. Вокруг него солнце отражается от водной глади, от его мокрых черных волос, золотит ему плечи. День такой красивый, что сердце щемит до боли.

Я опускаюсь на траву у берега, плещу по воде. Томмо чувствует волну, оборачивается, видит меня и скрывается под водой, только голова торчит.

— Может, отвернешься? — возмущенно спрашивает он и краснеет до самых ушей.

Я прячу улыбку. Можно подумать, я его ни разу без рубахи не видела. Или без штанов. Он меня тоже нагишом видал. Мы же столько времени вместе живем.

— Извини, — говорю я, развожу руками.

— Ты чего пришла? — спрашивает он.

Я медленно шевелю губами, четко выговариваю слова, чтобы он ничего не пропустил.

— Хочу, чтобы ты сегодня ночью на вылазку со мной пошел. Надо Эдемов дом проверить.

— Ладно, — отвечает Томмо. — С удовольствием.

Мне становится стыдно, хуже некуда. Как я могла Томмо подозревать? Подумаешь, моток бечевки! Томмо добрый, ласковый. Хороший парень. Верный. Друзей не подведет, не предаст никогда и ни за что. Даже меня, хотя я его обидела.

Несколько лет назад Томмо встретил Айка. Отец Томмо сына оставил на постоялом дворе. Сам пошел еду на ужин добывать, а сыну велел с места не сходить, его дожидаться. Там Айк Томмо и нашел. Отец, наверное, в беду попал, потому что за сыном не вернулся. Про это нам Айк рассказал. Томмо в загоне с лошадьми жил, с голоду едва не помер, но Айк его обогрел, накормил, выходил и от смерти спас. Вот и стал для Томмо родным.

А теперь мы для Томмо родные.

Томмо что-то говорит мне, а я и не слышу.

— Прости, я задумалась.

— А больше ты ничего не хочешь? — спрашивает он и улыбается.

Я краснею. Оказывается, все это время я, как недоумок, на Томмо пялилась. Ох, а вдруг он меня неправильно поймет?

— Нет, больше ничего, — запинаюсь я. — Ладно, позже увидимся.

Я возвращаюсь во двор. Томмо смотрит мне вслед. Будь на его месте кто другой, я б решила, что он со мной заигрывает — смущенно, неловко, но проявляет интерес. Но Томмо никогда не заигрывает. Он всегда очень серьезный.

И с Нероном он никогда бы так не поступил. И все же мне надо все обдумать, а не только на чувства полагаться. Вот пойдем ночью в Эдемов дом, прослежу, как Томмо себя поведет. Я пару намеков брошу… Посмотрим, что он на это скажет.

Во дворе стоит грохот. Пег колотит молотком по листу железа, корыто мастерит.

— Некогда мне, — отгоняет меня она. — Не видишь, занята. Управитель потребовал, вот и делаю.

— Послушай, нас пару дней не будет. Присмотри за Эмми, пожалуйста, — прошу я.

— Да-да, конечно, так бы сразу и сказала, — тут же соглашается она.

Я удивленно смотрю на нее. Обычно Пег не допросишься. Она тут же бросает молоток и спешит на вершину холма, возиться со своим летучим самокатом.

Я набираю в жестяную плошку еды из котла, где у Слима вечно что-то варится. Взбираюсь по лесенке в Пегову веревочную паутину, устраиваюсь поудобнее среди клеток с птицами и разглядываю Звездную дорожку. Я проголодалась как собака. Жадно глотаю варево и понимаю, что есть не могу. Под ложечкой сосет.

Знаю, что не во мне дело. Но я — будто солнце, ко мне люди тянутся. И я на них полагаюсь. Крид. Эш. Томмо. Молли. Марси. Слим. Даже Эмми и Лу. Мои поступки им души греют и обжигают. Пока мои товарищи со мной. Но надолго ли?

Томмо и крапивная бечевка.

На твоем месте я бы не торопился с выводами. С виду все не так, как на самом деле. Может, в этом повинен кто другой. Мало ли кто бечевкой мог одолжиться. Позаимствовать украдкой. Обернуть все так, будто тот, кто веревку свил, и есть виноватый.

Кто подстроил так, что Томмо выглядит виноватым? Кто меня невзлюбил? Кому хочется, чтобы у меня ничего не вышло? Кто думает, что лучше бы он сам вожаком был?

Ты или будь настоящим вожаком, или отступись и не мешай.