Перемирие 2 сентября 1192 года было заключено на три года и оставляло во владении христиан побережье от Тира до Яффы. По инициативе Ричарда в договор были включены Антиохия и Триполи, а с противоположной стороны — все пограничные мусульманские области. Цель паломничества, таким образом, была достигнута: как для купцов, так и для паломников теперь стали доступны все оккупированные мусульманами территории, так что основная масса крестоносцев все еще могла посетить Иерусалим. Амбруаз сообщает нам об организации этого паломничества, в котором сам Ричард, однако, участия не принимал. Перемирие носило все признаки заключенного мира: граф Генрих, по свидетельству Ибн-аль-Атира, попросил у Салах ад-Дина и получил от него почетное облачение: кафтан и тюрбан, заявив при этом, что, несмотря на известное неуважение христиан к почестям султана, желает их носить. Еще до этого Ричард попросил своего племянника стать бесспорным владыкой этой части света, и тот объявил, что будет считать его своим отцом.

Последний этап крестового похода кроме обмена рыцарскими любезностями между врагами ознаменовался еще и очередным проявлением злобы между вконец рассорившимися союзниками. Ричарда радовало, — и он этого вовсе не скрывал, — что во время его болезни в Акке умер герцог Бургундский. Ричард даже попытался исключить из делегации паломников в Иерусалим всех французов, которые не только не помогли ему в Яффе, но и осуждали его за перемирие. Он уведомил Салах ад-Дина, что пропускать можно только тех, у кого на руках окажется выданный им специальный пропуск. Однако Салах ад-Дин, по утверждению Баха ад-Дина, сославшись на свои религиозные заповеди, вежливо извинился и ответил, что будет пропускать всех, хотя Амбруаз представляет это, как стремление султана взять реванш. Конечно, из его описания также становится ясно, что большое количество паломников представляло собой определенный фактор риска. Французы же теперь делали все возможное, чтобы разнести по свету свою версию потери Аскалона. Так появляется история о предательстве и подкупе. То, что она исходит от тех, кому лучше других должно было быть известно, почему пришлось отдать юг страны, видно из французских, а также германских источников, в которых нашла отражение французская информация; правда, кое-кто, от кого этого можно было меньше всего ожидать, а именно, Ансберт и Арнольд Любекский, выдвигают контраргументы против данной точки зрения. Это свидетельствует о стремлении Ричарда внести ясность в дело. Вскоре ему даже представится возможность открыто выступить в свою защиту против обвинений в том, что он первым предал интересы христианства в Святой Земле. Как можно догадаться, в основу недостаточно подтвержденных фактами обвинений был положен отказ Ричарда от осады Иерусалима.

В отчет о драматическом периоде германского плена Ричарда весной 1193 года Говден вносит письмо венецианского дожа Ричарду, в котором тот извещает последнего о смерти султана и одновременно о борьбе за власть между сыновьями Салах ад-Дина и аль-Адилом. Документ заканчивается словами: «et est dissensio maxima inter cos»[127]. Когда Ричард мог уже, наконец, возвращаться домой, сезон мореплавания подходил к концу, и ему чуть было не пришлось зазимовать в Палестине, и тогда, быть может, смерть Салах ад-Дина 4 марта 1193 года еще позволила бы ему извлечь пользу из раздоров в лагере противника. Однако 9 октября 1192 года он вышел из Акки в открытое море.

Об обратном пути Ричарда в нашем распоряжении имеется несколько сообщений, и самое подробное из них, которое опирается на свидетельства очевидцев, принадлежит Коггесхэйлу. Согласно этому сообщению, Ричард, всего в трех днях пути до Марселя, отказался от ранее планировавшегося возвращения через южную Францию, поскольку получил достоверное известие о том, что здесь его собрались взять в плен. В истекающем году его гасконский сенешаль, а также его тесть, Санчо Наваррский, в ответ на восстание в Аквитании провели победоносный поход на Тулузу. Естественно, граф Раймунд, а также французский король заинтересовались маршрутом Ричарда. В это же время — случайно или нет — дядя Филиппа, архиепископ Реймский, который в отсутствие короля вел все государственные дела и позднее выступал посредником между ним и императором, совершал в том же регионе паломничество в Сантьяго де Компостела. В предшествовавшем году Филипп в Милане встречался с императором, поэтому у Ричарда были причины опасаться сговора между ними и избегать пределов Священной Римской империи. Отказ от западного пути позволял еще и держаться подальше от маркграфства Монферратского. Опасность могла исходить также из Генуи и Пизы: обоим морским городам-государствам в конце концов в 1191 году были обещаны Генрихом VI лены в Сицилийском королевстве взамен за помощь армией и флотом, и после неудачи его первого сицилийского похода предполагалось, что он готовит следующий. Ричарду тем временем стало известно, что думал император о его сицилийской операции. Таким образом, вся область влияния императора, этих заинтересованных в сицилийской политике морских городов, и прежде всего лигурийское побережье и Лионский залив до самой Барселоны, превратились для него в опасную территорию. Гибралтарский пролив и путь вокруг Испании, который проделал его флот в 1190 году, из-за времени года исключались, к тому же Ричард рисковал оказаться без поддержки в контролируемых мусульманами областях. Поскольку, таким образом, вся западная часть Средиземноморья была недоступна, он избирает морской путь по Адриатике и возвращение по суше, в надежде достичь Англии через один из портов Северного моря.

Изменив свой маршрут, Ричард разворачивается назад и, согласно Дипето, 11 ноября 1192 года высаживается на Корфу. Он путешествует инкогнито, и это доказывает, что Ричард осознавал все опасности, которые таил в себе и этот восточный путь. Прежде всего он оказывался в пределах Византийской империи, что уже само по себе было опасно в связи с завоеванием им Кипра. В Корфу он оставляет свой большой устойчивый корабль «Франкнеф», который уже без него вошел в гавань Бриндизи. Его там видели в последний раз, — единственное, что могли сказать дома возвращавшиеся крестоносцы о местонахождении своего короля, — сообщает нам Говден, а что произошло потом рассказывает Коггесхэйл. На Корфу Ричарду удалось зафрахтовать два пиратских корабля и с небольшой группой надежных соратников — среди которых Бодуэн Бетюнский, Вильгельм де Летанг, его секретарь, магистр Филипп Пуатьерский, каплан Ансельм — они отправляются по Адриатике, переодевшись в чужое платье. Возможно, им пришлось пересаживаться на другие корабли и высаживаться на сушу, в том числе и в Рагусе (Дубровнике), где Ричард, в благодарность за спасение при кораблекрушении, согласно местной традиции становится основателем местного кафедрального собора, что, однако, документально не подтверждается. Определенно одно, погода все ухудшалась, но морских опасностей ему удалось так или иначе избежать.

Неизвестно, терпел ли Ричард кораблекрушение, как то утверждается в письме императора, или просто страдал от морской болезни, как то приписывается ему по английской традиции, и где он в конце концов высадился на берег: в Заре (Задаре), «Газаре» — по Коггесхэйлу, в «Gazere apud Raguse»[128] — по Говдену, в Поле в Истрии или между Венецией и Аквилией. Ни английская, ни официальная императорская или австрийская версия не позволяют воссоздать противоречивую картину планов и реального маршрута путешествия. Не исключено, что Ричард часто изменял его из-за изменения обстоятельств и с целью запутать свои следы. Неизвестно и то, с какого момента его начали интенсивно преследовать, то есть где состоялась его первая встреча с графом Герцским, поскольку у Герцев были владения не только в Фриоле, но и в Истрии, и они контролировали в качестве фогтов побережье патриархата Аквилейского.