В то время, когда нарушивший договор и сбежавший Исаак взывает к Салах ад-Дину о помощи, а Ричард готовится к продолжению крестового похода, Филипп, о чем свидетельствует целый ряд надежных источников, направляет к Ричарду посольство, которое, с учетом известных обстоятельств, вполне можно рассматривать как отвлекающий дипломатический маневр в пользу Исаака. Одним из посланников, прибывших в Фамагусту, был близкий как к Филиппу, так и к Конраду епископ Бовэский, который, как сообщают, в самых обидных выражениях передал Ричарду требование Филиппа немедленно отправляться в Акку. Хотя источники и не связывают решения Исаака продолжать войну с появлением французской миссии, это отнюдь не лишает нас права предположить, что ввиду незначительной удаленности Акки от Кипра ее прибытие было реакцией французской партии на кипрские события. И хотя все источники и признают важность завоевания Кипра для успеха крестового похода, французская делегация, казалось, осталась глуха ко всем приводимым аргументам, указывая на то, что своими действиями Ричард задерживал штурм Акки. Конечно, в тот момент частичный успех Ричарда уже не устраивал, поскольку после побега Исаака любая уступка равнялась бы поражению и отказу от достигнутого. Таким образом, требования Филиппа определялись не интересами общего дела, по крайней мере, они не учитывали динамики развития политической ситуации, а безапелляционный приказ об отступлении был просто невыполним. И Филипп, должно быть, отдавал себе в этом полный отчет. Похоже, он вновь стремился не столько обеспечить успех похода, сколько заклеймить «непокорность» и высокомерие своего вассала. После этого Ричард действительно вскоре покидает остров, но причиной тому были, вероятно, слухи о приближавшемся падении Акки, к тому же Кипр был уже завоеван. Однако не следует забывать, что интересы Филиппа и Конрада не всегда совпадали, и Филипп, думавший уже о своем возвращении домой, не так сильно интересовался статусом Кипра, как Конрад.

Как вскоре нам представится возможность убедиться, Филипп с самого начала прилагал немалые старания, чтобы поссорить Конрада с Ричардом, хотя Говдену видится «дурное влияние» совсем с другой стороны — он указывает на стремление Конрада настроить Филиппа против Ричарда. Если это действительно так, значит усилия Конрада принесли свои плоды, так как Филипп давно уже стал врагом Ричарда, тогда как Конраду еще предстояло определить круг своих интересов. После прибытия Ричарда в Акку Филипп вновь потребовал себе половину завоеванного тем на Кипре, и, как уверяет Говден, это произошло по настоянию Конрада, который, разумеется, проявлял немалый интерес к Кипру. Но на этот раз Ричард категорически отклонил требование. Наконец, Филипп «добывает» Тир — даже Сикард Кремонский не скрывает, что Конрад просто передал ему город, — и, само собой разумеется, отношения французского короля с Конрадом не допускали и мысли о выделении какой-либо части Ричарду. И хотя формально город был в подчинении Филиппа, Ричарду даже не позволили в него вступить. Вскоре станет очевидно, что французский король все свои приобретения — добыча в Акке, несомненно, не идет в расчет, поскольку в данном случае, вероятно, имелась определенная договоренность — стремился тут же передать Конраду, давая тем самым повод для раздоров. И если бы Ричард поделил Кипр с Филиппом, то французская часть, несомненно, была бы переуступлена Конраду. Вероятно, по иронии судьбы, — если Пайен Хайфский был посланником Конрада и тот побудил Исаака изменить свои намерения, — в конечном счете Конрад проложил дорогу на Кипр своему сопернику Гвидо.

Даже вынужденную задержку Ричарда на Кипре французские и профранцузские источники используют, чтобы превознести добродетели своего короля: Филипп, якобы, и сам был в состоянии взять Акку и ждал Ричарда лишь из великодушного желания разделить с ним славу. Вскоре станет ясно, почему он не мог сделать это самостоятельно. И, конечно, Филипп едва ли упустил случай оставить Акку себе или передать ее Конраду, тем более после того, как Ричард отказался бы разделить с ним Кипр. Впрочем, ожидание не было столь уж долгим. Кипр был завоеван за месяц — 6 мая Ричард высадился на берег, а 5 июня уже покинул остров.

Потопив по пути мусульманский корабль с продовольствием для защитников Акки, 8 июня 1191 года, увенчанный славой и с огромной добычей, Ричард прибывает в лагерь крестоносцев у Акки. Осаждавшие приготовили ему триумфальную встречу. Целую ночь пылали праздничные костры, и защитники города пали духом. Всем теперь стало ясно, что дни Акки сочтены, так как вместе с Ричардом прибыли основные силы крестоносцев.

В то время как армия показывала, что она высоко оценивает значение деяний Ричарда, партии Филиппа и Конрада давно уже стремились это значение политически аннулировать.

7 мая 1191 года в лагере под Аккой Конрад Монферратский подтверждает привилегии венецианцев в отношении Тира, а также открыто объявляет, что они могут рассчитывать на подобные льготы и в отношении всех будущих завоеваний. При этом он величает себя «rex Jerosolimorum electus»[73], и тотчас возникает вопрос о законности подобного титула. В австрийском изложении истории крестового похода, а именно, в «Historia de expeditione Friderici imperatoris» псевдо-Ансберта, читаем, что Конрад был выбран «всеми», и только Ричард высказался против. В то время как летописное свидетельство, казалось бы, подтверждает самонадеянный обструктивизм Ричарда, из датированного документа видна также и предопределяющая роль Филиппа. Мы читаем, что он действовал «auctoritate et consensu domini Phylippi, dei gratia serenissimi regis Francorom»[74]. Среди немногих названных по имени электоров, выступивших в поддержку Конрада, выделяется герцог Австрийский, что показывает его партийную принадлежность. По тете, Джульетте, на которой был женат отец Конрада, Вильгельм Монферратский, он приходился ему двоюродным братом. В списке свидетелей документа помимо Балиана Ибелинского значится еще и Паган Хайфский, — интересная деталь, позволяющая предположить, что, по крайней мере, в момент высадки Ричарда на Кипр этот барон еще не входил в состав советников Исаака.

Итак, одна фракция избрала Конрада, поставив тем самым другую перед выбором: принять это как должное или пойти путем конфронтации. Подобное поведение едва ли походило на старательные поиски компромисса, которые столь охотно приписывают Филиппу, а его поспешная и демонстративная ставка на Конрада выглядела тем более провокационной, что сам он, в отличие от прочих приспешников Конрада, все еще состоял в союзе с Ричардом, Впрочем, страна в эту минуту больше всего нуждалась не в короле, а в завоевателе, а эта роль ни Конраду ни Гвидо была не по плечу. Признание Филиппом практически не помогло Конраду, оно лишь обострило поляризацию сил, так как Ричард не принял политического решения, предложенного французским королем. Гвидо поспешно отправился на Кипр искать поддержки английского короля. И поскольку Ричард не отказал ему, Конрад стал считать последнего своим открытым врагом. Так была запущена цепная реакция, и между Конрадом и Ричардом начала расти пропасть. Когда она стала достаточно глубокой, Филипп покинул ряды крестоносцев и, бросив своего протеже на произвол судьбы, отплыл восвояси, но речь об этом еще впереди.

Хотя решение Ричарда в вопросе выбора кандидата, вероятно, следует рассматривать как акт политического самоутверждения, взгляд на историю королевства Иерусалимского позволяет считать притязания Гвидо и в самом деле законными. При этом не следует забывать о династических связях Анжу с христианским Востоком, ведь анжуйский прадед Ричарда, Фулько, после женитьбы его сына Готфрида на Матильде, английской наследнице, в 1128 году передал тому свои французские владения, чтобы, женившись на Мелизанде, дочери и наследнице Бодуэна II Иерусалимского, в 1131 году наследовать его трон. Таким образом, он оказался первым в длинном списке чужеземных мужей, обеспечивших богатой на дочерей династии порядок наследования.