В заключительном предложении письма содержится указание о месте его отправления и дате: «Et sciatis quod litteras istas feclmus in domo nostra ad castellum nostrum Messiac in dimidio Septembris, coram fratribus nostris, et sigillo nostro eas sivillavimus, anno ab Alexandra Mmo et D.I.Vt0».[119] Под «castellum nostrum Messiac» следует понимать известную центральную крепость ассасинов Масьяф, 1504 год указан в соответствии с употребляемым на Востоке лунным календарем и соответствует 1193 году.
Является ли это письмо фальшивкой, и даже не в современном узком, а в тогдашнем, соответственно, вневременном смысле? Сделать определенный вывод можно было бы только тогда, когда перед нами лежал бы оригинал с печатью и нам были бы известны канцелярские обычаи ассасинов. Здесь возможны следующие варианты. Это может быть фальшивка во всех отношениях, то есть содержание письма — чистый вымысел, печать поддельная и с ассасинами никогда не встречались. Но при этом письму, как говорится, все еще отводится определенная роль по отношению к Леопольду Австрийскому, так что хронисту был передан «подлинный» политический документ. Надо признать, что подобная фальшивка в формальном и, как мы еще увидим, содержательном смысле не была бы лишена определенной изысканности. Но можно еще допустить, что вовсе не имелось ни оригинала, ни копии, но кто-то настолько хорошо запомнил содержание, что перефразировал его в свободном изложении по аналогии с письмом, приведенным Ньюбургом. Затем, возможно, действительно была сделана канцелярская копия, которая по понятиям того времени воспринималась скорее как необходимость, чем фальсификация. В общем, предполагается, что имеется письменный документ, к которому никогда не прикасалась рука ассасина, но который появился на свет лишь в результате затеянного Ричардом расследования. Разумеется, в том, что касалось описываемых событий, то расследование вполне можно было провести и в бывшей вотчине Конрада, так что не понадобилось бы обращаться с расспросами к ассасинам. Соответствовало ли содержание письма истине или нет, но получить письмо (или несколько писем) от настроенного дружелюбно по отношению к Генриху Шампанскому Старца Горы не составило бы для Ричарда никаких проблем. В любом случае, по моему мнению, само по себе письмо менее подозрительно, чем его содержание.
Итак, обратимся теперь к более позднему, как нас уверяют, расследованию предыстории убийства, то есть к тем событиям, которые имели непосредственное отношение к убийству Конрада. По существу мы располагаем тремя версиями:
— только что рассмотренным и датированным серединой сентября 1193 года письмом Старца Горы в адрес Леопольда Австрийского, которое приводит Дицето в своей хронике за 1195 год,
— рассказом в «основном» тексте Эракла,
— соответствующими сообщениями во многих вариантах Эракла и в «Эрнуле».
Попытаемся проанализировать эти версии на предмет их внутреннего единства и прочесть между строк.
Вполне резонно начать именно с версии, преподносимой в письме. Фальшивка это или нет — но с помощью письма Ричарду пришлось доказывать современникам и потомкам свою непричастность к убийству Конрада. Для решения этой задачи определенно пришлось привлечь занимающего довольно высокое положение в обществе «адвоката», утверждают даже, что им стал сам канцлер. И вот его содержание. После пышных заверений в невиновности Ричарда Старец Горы раскрывает мотивы преступления — личная месть. Один ассасинский «брат» (только один!) плыл из залива Антакия в неуказанное время домой в страну ассасинов, когда налетевшая буря прибила его корабль к Тиру. Конрад приказал арестовать потерпевшего, затем убил и ограбил, присвоив при этом немалые деньги. (Какие у Конрада могли быть мотивы, не сообщается.) Требование Старца вернуть деньги и выплатить компенсацию за убитого Конрад удовлетворить отказался, более того, он попытался свалить вину в убийстве ассасина на Райнальда Сидонского. Расследовав обстоятельства дела, глава ассасинов вторично посылает к Конраду гонца, — на этот раз даже называется его имя — Эдрис, — которого по распоряжению Конрада утопили бы в море, если бы «друзья» из Тира его не укрыли в безопасном месте и затем не переправили дальше, чтобы он мог сообщить о случившемся своему господину. И после этого Старец приказывает убить Конрада. Он посылает, когда именно не уточняется, в Тир двух «братьев», которые на глазах у всего люда убивают Конрада. (Об этом упоминается очень кратко, одним предложением.) И вновь подчеркивается невиновность Ричарда. Затем следует пассаж, скорее напоминающий предательский ляпсус: «Sciatis pro certo quod nos nullum hominem hujus mundi pro mercede aliqua vel pecunia occidium, nisi nobis malum prius fccerit»[120]. Если переводить дословно, получается, что ассасины охотно убивали за деньги, но, конечно, если у них при этом были еще и личные мотивы.
Определим то, чего нет в письме: точных дат и указания на мотивы действий Конрада (хотя, разумеется, это не входило в задачи автора письма). Весьма существенно, что письмо обходит молчанием факт, который несомненно признается всеми без исключения источниками, а именно, что между моментом засылки тех ассасинов, которым предстояло в конце концов убить Конрада, и самим убийством проходит много времени — по арабским источникам шесть месяцев, — в течение которого оба жили рядом с Конрадом и пользовались его доверием. Напротив, письмо предполагает непосредственную последовательность между прибытием убийц и исполнением ими своего задания. Это сбивает с толку и вызывает подозрение в попытке скрыть обстоятельства, которые могли бы представить в невыгодном свете Старца Горы или заказчика убийства. Здесь мы подходим к сути вопроса. Почему убийцы так долго находились подле Конрада, прежде чем выполнить свое задание? Кому это было выгодно? Почему убийство было совершено в столь примечательный в политическом отношении момент?
Но попробуем заглянуть чуточку глубже. Установим, какие существенные сообщения, помимо воли авторов, оказались в письме, и какие оно позволяют сделать выводы. Откуда Старец мог дознаться, что шторм выбросил брата-ассасина именно к Тиру? Если это не простое предположение, тогда это либо отговорка — и высадка вовсе не была случайной, либо указание на то, что уже к тому времени в городе находились агенты Старца, которым позже убитый мог поведать о своем несчастье, забросившем его в те края. Разумеется, главарь ассасинов мог бы так никогда и не узнать о том, что по приказу Конрада в Тире был лишен жизни один из членов секты, если бы в городе не находились надежные информаторы, например, другие ассасины. Убийство ассасина должно было свершиться тайно, то есть не могло быть и речи о публичной казни с оглашением приговора, поскольку иначе Конрад не мог бы сваливать вину на Райнальда Сидонского. В письме также подразумевается, что первого гонца Старца Конрад принимал тайно, иначе как бы он посмел предложить Райнальда в качестве козла отпущения. Но то, о чем не предполагалось говорить в письме, все же выходит наружу, причем даже в двух местах: «per amicos nostros»[121] проводит Старец в Тире расследование тщательно скрываемого преступления, и второму гонцу, Эдрису, помогают спешно исчезнуть из Тира «amici nostri»[122]. Следовательно, еще до инцидента с кораблем Конрад, должно быть, был просто окружен ассасинами или иными агентами Старца, которые, по меньшей мере, за ним шпионили. Это значительно умаляет ценность данного инцидента. Но наши предположения, однако, могут завести нас еще дальше. Если допустить, что Конрад не какой-то там разбойник-душегуб, убивающий первых встречных из-за их кошелька, даже не поинтересовавшись, кто они такие, следует признать, что высадку на берег ассасина он счел вовсе не случайной, но предпринял превентивные меры, которые, по его мнению, должны были предотвратить готовившееся на него покушение. Не путем переговоров — он хотел и Эдриса (по-арабски Идрис) убить, — а исключительно своими решительными действиями надеялся он, надо полагать, обеспечить свою безопасность. Конечно, с этим плохо согласуется попытка заслониться Райнальдом Сидонским; если в качестве объекта покушения Конрад видел самого себя, — а в Тире, безусловно, он был самой вероятной мишенью, — предлагать замену было просто бессмысленно. Появление на сцене указанных агентов и названные последствия их действий и обозначили ту сюжетную линию, которая впоследствии подробно будет развита Эраклом. Подводя итог рассмотрению письма, следует признать, что не воровские мотивы определяли поведение Конрада, — определенные обстоятельства подводят нас к мысли о политической подоплеке убийства ассасина и вероятности самообороны. Такая череда событий представляется весьма правдоподобной, если рассматривать письмо не как чистую выдумку и признать действия Конрада разумными.
