— Господи. Я не вспомнила об этом безумии, пока не сошла с поезда час тому назад. Боже мой!

— Вы находитесь в щекотливой ситуации, — добавил Флинн.

— Потому-то я и не удивилась, увидев вас у дверей.

— Когда вы уехали из аэропорта?

— В начале второго. В час пятнадцать. В час тридцать. По расписанию у меня сегодня лекции, а Чарли купил себе детектив.

— Судья читает детективы? — спросил Гроувер.

— Обожает их.

— Ну и дела, — покачал головой Гроувер.

— Приехала домой на машине, выпила стакан молока, легла в постель. Утром проснулась поздно, позавтракала, поехала на мотоцикле на станцию, на поезде — в город. Аккурат к двенадцатичасовой лекции. О случившемся я ничего не знала. В коридоре столкнулась с Джимом Бартоном, улыбнулась ему, поздоровалась. На его лице отразилось недоумение, он развернулся и последовал за мной. «Что ты тут делаешь?» — спросил он. «А что такое?» — удивилась я. Он отвел меня в комнату отдыха, налил мне кофе. Рассказал мне о взрыве самолета. Вызвал сестру из медпункта. Она посидела со мной. Никакой таблетки не дала. Иначе я не доехала бы со станции на мотоцикле…

Голос у нее дрогнул.

Она достала из кармана салфетку.

— Бедный старина Чарли, — она высморкалась, — такой славный парень.

Гроувер листанул блокнот назад.

— Давайте…

— Не сейчас, Гроувер, — оборвал его Флинн. — Скажите мне, миссис Флеминг, у вас и вашего мужа есть дети?

— У Чарли есть сын, от первой жены. Чарлз-младший. Чики. Чуть моложе меня. Ему двадцать шесть. Чарли намного меня старше. Его первая жена умерла. Лейкемия. — Она убрала салфетку в карман. — Если Чарли мог достойно вести себя после смерти жены, я тоже смогу.

— А другие страховки у вашего мужа есть? — спросил Флинн.

— Я не знаю… Есть. Одна страховка, чтобы оплатить закладную на дом в случае его смерти. Кроме того, полагаю, он застрахован как федеральный служащий. Уж не знаю, сколько ему там причитается. Думаю, что немного. Чарли страховка не требовалась. Сын его вырос. Мы оба хорошо зарабатывали. Потому-то мы вчера и устроили эту глупую игру с автоматом. Такую бессмысленную!

— Как я понимаю, страховочные полисы вы получите по почте, — заметил Флинн. — Через день-два.

— Я их порву, — пообещала Сасси.

— Да, да, — кивнул Гроувер.

— Со здоровьем у вашего мужа проблем не было? — спросил Флинн.

— Нет. Он только что прошел ежегодную диспансеризацию. Для пятидесяти трех лет здоровье у него было отличное.

Флинн задался вопросом, а не принадлежала ли найденная им утром рука судье Чарлзу Флемингу.

— Его ничего не тяготило?

Гроувер удостоил Флинна мрачного взгляда: копы таких вопросов не задают.

— Нет. Правда, в воскресенье он ушел в себя, после отъезда Чики.

— Его сына?

— Да. Чики приезжал в воскресенье. Они вдвоем гуляли по лесу.

— И что озаботило вашего мужа?

— Он не сказал.

— А где живет Чики?

— Северный склон Бикон-Хилл. Маленькая холостяцкая квартирка.

— Чем он зарабатывает на жизнь?

Последовала долгая пауза.

— Он — фармацевт.

Вновь Гроувер листанул блокнот назад.

— Давайте посмотрим, все ли я записал правильно. Вы не возражали против того, чтобы ваш муж летел в Лондон один. Даже поощряли его к этому. В шесть вечера или около того вы вернулись домой и собрали ему чемодан. Он открывал чемодан?

— Нет.

— Вы поехали на машине в город, встретились с ним, потом повезли в ресторан, где и напоили. — Флинна передернуло. — По дороге в аэропорт за рулем сидели вы?

— Да.

— Вы подождали в аэропорту, пока он сдаст багаж.

— Да.

— Потом вы то ли сами, то ли, согласно вашим словам, вместе с вашим мужем, в затеянной вами игре, через автомат застраховали жизнь вашего мужа на пятьсот тысяч долларов.

— Получается, что так.

— Сразу после этого вы оставили его в аэропорту и поехали домой, хотя до отлета оставалось полтора часа.

— Совершенно верно.

— Приехали домой, легли спать одна, никто этого подтвердить не может, проснулись утром и поехали в город, ни о чем не подозревая. Вы не слушали радио, не читали газет, не смотрели телевизор?

— Нет.

Гроувер не удержался, чтобы не задать очевидного вопроса:

— Ваш муж был старше вас на двадцать два года?

— Да.

Гроувер вытянул голову вперед, словно козел, жаждущий ухватить травку, к которой его не пускала надетая на шею веревка.

— Миссис Флеминг, кто ваш любовник?

Ее глаза широко раскрылись.

На щеках вспыхнули пятна румянца.

Она промолчала.

— Опять же, — вмешался в дискуссию Флинн, — поскольку вы — криминалист, я могу предположить, что вы знаете, из каких компонентов состоит бомба и как собрать их воедино.

— Это не мой профиль, инспектор.

— Но вы смогли бы ее собрать, если б возникла такая необходимость.

— Полагаю, что да.

— Вы работаете консультантом полиции, следовательно, у вас есть доступ в полицейские лаборатории, поэтому вам достаточно просто добыть нужные компоненты.

— Да. Пожалуй. — Она встретилась взглядом с Флинном. — Мне идти за зубной щеткой?

Флинн поднялся.

— Нет.

— Инспектор! — взвился Гроувер.

— Что еще, Гроувер?

— Перед нами основной подозреваемый. Мотив, возможность, метод, доступ к…

— Я уверен, что ты прав, Гроувер.

— Инспектор, я намерен ее арестовать.

— Ты слишком торопишься, Гроувер.

— Отнюдь!

— Торопишься. Сейчас ты отвезешь меня в Олд-Рекордс-Билдинг.

Гроувер с досады стукнул ручкой о блокнот.

— Почему?

— Потому что Коки уже сделал ход слоном. А я только что понял, чем на это ответить.

Флинн передвинул коня на поле f3. На столе, помимо нескольких записок, каждая на отдельном листке бумаги, лежала карта Бостона с красными точками в северной и восточной частях города. Полдюжины красных точек удостоились и синих кружков вокруг них.

Работу Гроувера Коки взял на себя.

— Тебе пора на Гарвард-сквер, — напомнил Флинн Гроуверу. — Арестовывать моих сыновей.

— Я не хочу этого делать, — ответил Гроувер.

— Как только ты подашь рапорт о переводе, я тут же подпишу его. Несколько раз. Большими буквами.

— Я прошу о переводе пять раз в неделю. Шесть, если работаю по субботам.

— Жаль, что все твои просьбы остаются без ответа. Между прочим, а что ты сказал воздушной полиции на летном поле аэродрома Хэнском?

По дороге из Кендолл-Грин они не обменялись ни словом.

— Я сказал им, что вы — инспектор бостонской полиции и они сами могут спросить у вас, что вы тут делаете.

— Они не спросили. Это все, что ты им сказал?

— А что вы там, между прочим, делали?

— Мне привезли хорошего чая. «Папайя минт». За ним и ездил. — Он достал из кармана пакет. — Надо сказать об этом Коки. Сейчас самое время выпить чашечку.

Зазвонил телефон. Флинн снял трубку.

— А вы можете идти, сержант Уилен. Выполняйте свой долг. Попытайтесь кого-нибудь арестовать. Алло! — Последнее уже адресовалось собеседнику Флинна на другом конце провода.

— Флинн?

— Он самый. — Флинн уселся на вращающееся кресло. — Френсис Ксавьер, как сказала бы моя мама.

— Святой боже, ты даже не знаешь, как должно разговаривать по телефону!

— Думаю, что знаю, — ответил Флинн. — Берешься за ту часть телефонного аппарата, что размером поменьше и лежит сверху, один ее конец прикладываешь к уху, второй подносишь ко рту и как можно вежливее произносишь коротенькое словечко вроде «алло». Или я что-то сделал неправильно?

— Ты должен представиться. Кратко.

— То есть сказать: «Инспектор Флинн слушает?»

— Именно!

— Но если вы не знаете, кому звоните, с чего мне раскрывать вам личность того, с кем вы разговариваете? Что вы на это скажете?

— Это Хесс.

— Хесс?

— Фэ-бэ-эр.

— Фэ-бэ-эр?

— Федеральное бюро расследований, черт побери!