Суточные щи* – особый вид щей, характерный не особенностями компонентов, а приготовлением. Глава X. Роковая охота Пришла весна путём привычным, Капелью дружною стуча, И задрожали трели птичьи Под звон весеннего ручья. Щедрей под солнца переливы Синиц весёлый, тонкий звон И даже кажется счастливым Не слишком нежный крик ворон.  Шёл срок весеннего прилёта. Сходил последний снег на «нет» И глухариный грозный клёкот Тревожил сумрачный рассвет. И словно белые улитки, Ползли сугробы со двора. Под вечер, стоя у калитки, Решил Федот: «Ну что ж,… пора!» Зарубки на стволах «читая», Нашёл берлогу без труда. Два дня, не более, пустая Она стояла здесь тогда. Следы топтались косолапо — Шли малыши за мамой вслед, Качаясь чуть на слабых лапах, Ушли под утренний рассвет. И было трогательно-нежным, Когда случайно, иногда Ноги огромной след медвежий Касался детского следа… Федот по следу шёл бесстрастно И не сбивался он с пути, Одно лишь сознавая ясно, Что далеко им не уйти. Вела Тайга их след надёжно, Легко, беззвучно семеня, И было просто невозможно Их не догнать к исходу дня. Вот наконец, нашли под вечер Совсем горячие следы. Закат по-детски был доверчив, Их освещая у воды. Медвежий дух сквозь дух таёжный Ноздрями жадно пёс искал. Улыбкой жуткой и тревожной Дрожал белеющий оскал. Собака говорила словно: «Мы их настигнем в два прыжка!» Легла на голову условно, Смирив, хозяйская рука. «Соваться в лес в такое время, Равно, – что сунуться в капкан Или с ногой, застрявшей в стремя, Упасть на радость всем волкам. Здесь, у излучины пологой, Вблизи Медвежьего ручья, Мы подождём утра немного И поглядим, – возьмёт там чья. Придут, должно, хочу я верить, Они сюда на водопой. Подкараулим нынче зверя. Тут подождём его с тобой.» Приполз туман. Едва светало. Белел сквозь мари солнца свет. Чуть согревался воздух талый В холодный, розовый расвет. Федот застыл, следя сторожко. Туман спугнула чья-то тень. К ручью нетоптаной дорожкой Спустился… северный олень. К воде склонился осторожно, Но тут, почуяв что-то вдруг, Вмиг с быстротою, словно ожив, Стремглав унёс он свой испуг. Федот очнулся, заприметя, И сердце, ёкнув, повело — Из чащи вышли три медведя, Едва лишь только рассвело. Рука в цевьё впилась до боли. Дыханье вмиг сдержав в груди, Не слишком был он тут доволен Неладным чем-то впереди. Здесь – в двух шагах уже от цели, Он подавил в себе испуг И вёл медведицу в прицеле, Пометив мушкой сердца стук.  Он затаил на миг дыханье И виноватый вечно рок, Вмиг разорвал тайги молчанье, Спустив ружья стальной курок… Свалилась грузно и без звука И померещилось, ей-ей, Как будто кто толкнул под руку Мохнатой лапою своей! Враз оглянулся он от страха. Холодный пот спиной прошёл И стала влажною рубаха, Но… никого он не нашёл. Он подошёл с опаской к зверю. Лежал, сражённый наповал. Смотрел, глазам своим не веря: «Да как я в голову попал?!» Но не досуг Федоту было: «Вдруг слышал кто, неровен час?» — С тревогой думал он уныло: «Не доведись здесь лишний глаз!» В мешок засунул и за спину Забросил лёгких медвежат И чувствовал дорогой длинной, Как бедолаги там дрожат. Глава XI. Неожиданное нападение
Уже в два дня он сбыл медведей, Свой получив сполна расчёт: Лишь утром слышали соседи, Как удалялся вертолёт. «Вот, жаль ещё медвежью шкуру, Что пропадать зазря добру?» — Решил тут вечером он хмурым К ручью вернуться поутру. На этот раз рекою, в лодке, Он плыл, не взяв с собой ружья. «Тогда и шкуру за находку, Коль с кем столкнусь, представлю я.» Причалил. Лесом да болотом — Версты четыре от реки. Своя на то была охота — Шагать по топям напрямки. Заметив издали пропажу, Был зол расчётливый Федот И от досады крякнул даже: «Не дремлет дошлый наш народ!» Но, подойдя поближе малость, Был неприятно удивлён: «Лишь крови лужица осталась. Исчез, как будто… ожил он!?» Да-a-a, было вовсе не похоже, Что кто-то был незваный здесь. Ползли, свербя, мурашки кожей, Сбивая вмиг с Федота спесь. – «Должно быть, оглушило зверя Оголодавшего зимой, Ударив вскользь покатый череп Свинцовой пулей боевой». — И вдруг почудилось внезапно, Что… шевельнулся лес едва! Чуть покачнулись елей лапы, Шепталась жухлая трава. Казалось – кто-то неприметно Следил за ним со всех сторон И тени таяли рассветно Под крик испуганных ворон! Был он не робкого десятка, Хоть не привык лезть на рожон. «Дай бог, чтоб всё сошло мне гладко». — Похолодев, подумал он. Он шёл, пугаясь каждой ели, Боясь легко попасть впросак, А мысли тишиной звенели — Последним стать мог каждый шаг. Вдруг разорвался по-над бором Над самым ухом жуткий рёв, Как будто петь собрался хором Десяток бешеных коров! |
