Она прикусила дрожащую от ярости губу.

— Это сегодня оказалось не так просто, весь день до него не дозвониться с самого утра.

Вспомнив утро, он глотая усмешку хмыкнул:

— С утра ему точно было не до телефонов. Он с женой кувыркался в постельке, а сейчас, пожалуй, и получится, если он в ресторан только не укатил. У нас там встреча намечена. Я семью в ту экзотику везу.

Она растерялась.

— Даже кувыркались, вот с этой старой, это интересно?

— Любовь не стареет. К тому же дело семейное, чего ж удивляться… — это объяснение доставило ему удовольствие.

Не замечая насмешки, она впилась в него новым вопросом:

— Откуда сын-то, он ничего не говорил никогда о сыне.

Он опять с удовольствием ответил:

— Тогда в пробирках не зачинали, значит, оттуда же откуда и у других.

Она вперила в него пышущие злостью глаза:

— Я никогда не нравилась вам и сейчас вы рады моим страданиям.

Он, откинув полу пиджака, опустил руку в карман брюк и с усмешкой подался к ней.

— Страданиям?… К тому же, всё просто. Я всегда знал, что в один счастливый день откроется дверь войдёт Лиза и Тимофей забудет всех и вся.

— Петрушка какая-то. Сколько ей годков-то. Не в какое сравнение со мной. Она как раз мне в мамаши потянет.

— Марго, ты заметила, ведь вас было много. Одна краше и моложе другой. А он, так и не женился. Извини, меня ждут. Наш разговор уходит в молоко. Зря ты его затеяла. Тебе лучше решить свой сладкий вопрос с ним. Меня он точно не уполномочивал об этом говорить. Ну что ещё? — посмотрел он недовольно на её руку держащую его локоть.

— Какие мужики кретины.

— Это уж как водится, — улыбнувшись, высвободился он, спеша к заждавшейся его семье.

Воспользовавшись отсутствием Ильи Семёновича и наличием везде городских телефонов, Седлер не преминул воспользоваться ими, названивая на дивизион. Так уж устроены Мозговые, душу тянет дело и работа.

— Командир, у тебя, что там телефоны на каждом метре, — понял, наконец, замполит.

— Ну, и бесплатные. Ты как ночь пережил?

— Ох, не спрашивай, командир полка достал. Откуда он узнал эту историю, ни хрена не врублюсь. Всю ночь, блин, ему рассказывал. Аж, с истории поселения там торгового люду и первых экспедиций, до сталинских лагерей с чудесной встречей на вертолётной площадке. Я рассказал, он вроде понял, отключается. Радуюсь, думаю: всё, могу дрыхнуть, ни фига. Через полчаса опять поднимает, и все рассказы погнали по новому кругу. Представляешь тупизм. И так до утра. Чего его там с понятием заело не добегаю.

— Сочувствую.

— Ты когда будешь?

— Через день.

— Как там вы?

— В себя приходим потихоньку. Всех проще Тимке. Такая лафа, подвалила два деда.

— Да, прямо на головы упали. И заметь, какие дедульки.

— Точно.

— Ведь видели, что ты на него похож, но ни у кого, ни в одной мозге не тюкнуло. Кто б знал, где соломки постелить.

— Я вертолётом буду. Никитину железяки его привезу. Подумайте кому ещё что нужно.

— Это мы запросто.

— Сильно-то не разбегайтесь, я не могу с первого же дня на отца наседать.

— Жену оставишь в Норильске или на «Затон» заберёшь?

— Лиза со мной. Тимку подкинем. Пусть побудет с ними. Пока, а то Илья Семёнович идёт. Куда-то везёт нас ещё.

— Отдыхай командир, раз так выпало.

Рестораны в городе один лучше другого. Каждый уютен и необычен на свой лад. К тому же ни одного повтора. Отличаются что интерьером, что кухней. Норильск во всём уникальный город. В одном из них их и ждал Тимофей Мозговой. Воспользовавшись тем, что семья занималась развешиванием одежды в гардеробной, Дубов отведя его в сторону, рассказал о встрече с Маргаритой.

— Дёрнуло меня именно туда поехать. — В его голосе слышались нотки сожаления. — Хотелось покупать мальца в водопаде.

— Лиза её видела?

— Видела. Только будем надеяться, не поняла кто она. Хотя у баб такой нюх, что не дай Бог. Ты бы поаккуратнее.

— Само собой. Что она хотела?

Дубов помучил нос и усмехнулся.

— Тебя.

Мозговой, засунув руку глубоко в карман, брякнул:

— Можно было и самому догадаться.

Наблюдая за ним, Дубов поморщился.

— Прошу тебя, не увязай с ней. Лиза уйдёт.

— Понятно, не маленький. Лишь бы она ничего такого не выкинула.

— Согласен, противная бабёнка. Она уже пыталась мне свои претензии высказать, но я обрезал переправив рога на тебя.

Вторая рука нырнула во второй карман, он вместо того чтоб гавкнуть именно такое выражение лица нарисовалось, простонал:

— Чёрт!

Дубов тут же вставил шпильку:

— Помнишь, я тебе говорил, что у неё хватка бульдожья, хоть и ангельский видок, а ты, на что напирал: фигуристая, есть на что посмотреть.

Теперь уже дело дошло и до рыка:

— Зараза!

— Обруби сразу и вся недолга.

— Тише, семья идёт, — ухватил он друга за руку.

Подлетевшей к ним внук, тут же потребовал показать ему, обещанных Дубовым крокодильчиков. Пришлось вести сразу же в живой уголок, где обнаружились ещё и удав с огромной черепахой. Потоптавшись с полчаса, около этой экзотики, общими усилиями уговорили его сесть за стол.

— Что ты ему опять пообещал? — наклонилась к Дубову Лиза.

— Мороженое с ягодами, — прошептал тот, опалив Лизу добрым смехом, струившимся из прищура глаз.

— О чём шушукаетесь? — не понравилось такое их веселье Мозговому.

— Не скажем, — дружно взявшись за руки, демонстрируя солидарность, посмеялись те.

— Ну-ну, — нахмурился он. Ему такое единство взглядов и рук совсем не понравилось. В груди шелохнулся яд былого соперничества.

— Лиза, мне кажется или он действительно ревнует? — прошептал, опять наклонившись к ней Дубов. — В кои то веки я его достал.

Они заговорчески обменялись улыбками. Лицо Мозгового исказилось болезненной гримасой. «Неужели правда?» — промелькнуло в голове.

Лиза, посмотрев на хмурого Тимофея, зарделась. Похоже Дубов прав. Надо что-то придумать, чтоб он сам себе хвост не откусил. Она осторожно, стараясь успокоить ласковым прикосновением, протягивает руку и дотрагивается до него. Но это мало помогает. Насупился. Не смотрит. Ещё и руку отдёргивает. Завёлся. Посидев минут двадцать за столом, она попросила проводить его до туалетной комнаты. Мозговой с кислой миной поднялся. Проверив и убедившись, что кабинет пуст, Лиза втянула его за собой и закрыла дверь. Мозговой минуту тупо смотрел, а потом закрутил головой.

— Что ты делаешь, это же женская комната? — опешил он.

Она беспечно отмахнулась:

— Всё равно, какая разница, я соскучилась, полдня без тебя.

Она, прижимаясь к нему всем телом, заметила, как вспыхнули его глаза. Каким огнём они полыхнули.

— Лизка, ты не меняешься, — нашёл он её губы, отправляя нетерпеливый язык в сладкое плавание. Нацеловавшись пробормотал:- Я так скучал, так скучал…

Лиза, торопясь, рвала не поддающийся её пальцам ремень на его брюках. «Проклятие, — ругала она себя, — насочиняли разных конструкций, ломай тут ногти. Как его открыть. Кажется, получилось», — обрадованная свободе, нырнула её рука в нужное место.

В сладком безумии он мял на ней платье.

— Я ведь сделаю это, — прохрипел он.

— Неужели у тебя хватит пороху, — веселилась она, лаская и поддразнивая его.

Он вновь впился в эти мучавшие её губки.

— Лиза, скажи, что только меня любишь?

Она, прикусив его мочку, зашептала:

— Сейчас посмотрим…

— Лиза, ты дразнишься, а я возьму тебя сейчас.

Горячее дыхание уже не возможно было отделить, а дрожащие губы сошлись в безумном поцелуе, и они, махнув на мораль рукой, потеряли реальный счёт времени. Только почувствовав, как она сползает в безумном экстазе по стенке, он пришёл в себя. Спешно приведя себя в порядок, они открыли дверь, расступившись перед стучащими в неё дамами.

— Обалдеть, — пялились, они на Тимофея. — Вы соображаете, что это женская комната.