Гэвин потерял немало часов сна, обдумывая судьбу своего единокровного брата. Он хотел, чтобы его казнили, но Фиона умоляла сохранить ему жизнь. Хотя Гэвин твердо решил, что никому, даже своей любимой жене, он не позволит диктовать свою волю, он вдруг с удивлением понял, что не может отказать ей в ее просьбе.

– Вам принадлежит не только мой меч. Я присягну вам в верности моего брата-бастарда, Эвана Гилроя.

– Эван Гилрой? Я никогда о нем не слышал. Он был воином твоей армии?

– Нет, Эван всегда выступал против меня. Он легендарный в этих краях преступник и возглавляет банду наемников. Но он ни разу не убил никого из моих людей, и это единственная причина, почему он до сих пор не приговорен к смертной казни. Если честно, он мне порядком надоел.

– Расскажи мне еще об этом Гилрое.

– Мне стыдно признаться, но он ходит вокруг меня кругами на моих собственных землях. Он хитер и беспощаден, и притом – врожденный лидер. Он хорошо владеет мечом и кинжалом, умелый наезд ник. Я подумал, что вам мог бы пригодиться человек с такими талантами.

– Пожалуй. Но могу ли я доверять ему? Мне незачем думать о том, что в моем лагере я должен все время оборачиваться – не стоит ли кто за спиной.

Гэвин кивнул:

– Я сохранил Гилрою жизнь, когда поймал его несколько дней назад. Он знает, что получит свободу, только если отплатит свой долг передо мной. Хотя Эван воспитан в ненависти к нашему клану, но странным образом честь Маклендонов для него – не пустой звук. Если он согласится вам служить, то сделает это всем своим сердцем. Иначе я этого не предложил бы.

Интерес мелькнул во взгляде Роберта.

– Этот человек заинтриговал меня. Я хочу присутствовать при том, когда ты предложишь Гилрою служить мне, чтобы я мог по его глазам понять, что он за человек.

– Справедливо. Привести его к вам сейчас?

– Прямо к тебе на свадьбу?

Гэвин вздрогнул. Черт побери, как он мог позабыть, что церемония еще не окончена?

– Благословение не займет много времени.

– А как же пир? Нет. Гилроя можно привести ко мне после того, как все закончится.

– Так вы останетесь?

– Если мне будут рады. Я же не приглашен!

Гэвин искренне рассмеялся:

– Вы окажете нам честь быть с нами в этот особенный для нас день.

Роберт был доволен.

– Вот и отлично! Пожалуй, я сделаю это своей традицией – никогда не упускать возможности поцеловать хорошенькую и счастливую невесту.

Это было свадебное празднество на славу – о нем еще будут вспоминать годы и годы. На нем присутствовал сам король Роберт, который произнес первый тост и преподнес в качестве подарка запас виски из королевских подвалов. Потом подавали специально приготовленные блюда, многие из которых большинство гостей никогда в своей жизни не видели. Звучала музыка, и конечно, не обошлось без танцев.

Жителям деревни тоже были посланы и еда и выпивка, так чтобы и они, наряду с гостями, собравшимися в большом зале, могли порадоваться за своего графа.

Все же главным на этом пиршестве были не еда и выпивка, а очевидная всем любовь жениха к своей невесте, а замеченная всеми женщинами преданность Фионы своему избраннику вызвала зависть многих мужчин.

Пир продолжался почти до рассвета, но Роберт Брюс уехал, еще не дождавшись полуночи. Люди выстроились вдоль дороги, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на короля. Взрыв аплодисментов раздался в толпе, когда все увидели, что вместе с королем замок покинул Эван Гилрой, сопровождаемый отрядом своих людей. Простой народ не сомневался, что Гилрой отличится на службе короны и тем самым принесет славу своему клану.

За празднованием, естественно, последовала брачная ночь – еще одно событие, вызвавшее многочисленные толки, потому что жених и невеста уединились в спальне графа и не выходили оттуда четыре дня.

Спустя два месяца после свадьбы уставшая от бессонницы Фиона лежала в середине огромной постели и разглядывала своего мужа. Гэвин расположился рядом, повернувшись лицом к ней. В лучах утреннего солнца он был неотразим. Любовь, которую Фиона к нему испытывала, была такой сильной, такой всепоглощающей, что иногда в голове молодой жены не оставалось ни единой мысли.

Ей все время хотелось быть рядом с ним. Повинуясь этому желанию, она стала гладить кончиками пальцев по его ноге.

Он не открыл глаза, но уголки губ приподнялись в улыбке.

– Ты уже опять меня хочешь, моя дорогая жена?

– Гэвин, – упрекнула Фиона мужа тоном, услышав который Спенсер обычно готовился выслушать нравоучение, – мы не можем все время заниматься любовью.

– Почему нет?

– Это неприлично. – Она поджала губы. – И является дурным примером для наших людей.

Гэвин что-то пробормотал и заключил Фиону в объятия.

– Моя бывшая любовница читает мне нотацию о приличном поведении? Что случилось с миром?

– Хватит! – воскликнула она, и они начали возиться. Его плоть была твердой и горячей, и это возбуждало Фиону, но она не позволила Гэвину отвлечь себя от разговора. – Я больше не твоя любовница, а законная жена. А брак – это больше, чем постель.

Гэвин закрыл ей рот поцелуем, потом лег на спину, положил ее сверху и стал целовать ее лицо и шею. Тело Фионы уже начало откликаться, ее сопротивление ослабевало. Она запустила пальцы ему в волосы и, потянувшись, обхватила его тело.

– Ты понимаешь, что делаешь со мной? – простонал Гэвин.

– То же самое, что ты со мной, – прошептала она и села верхом на его бедра.

Фиона вдыхала знакомые запахи, наслаждаясь каждым ощущением, самой мимолетной лаской так, будто они были вместе в первый раз. Она двигала бедрами со смелой чувственностью, как бы призывая Гэвина разделить ее страсть.

Руки Гэвина скользили по бедрам и спине жены. Она подалась вперед, и его глаза потемнели от желания. Ей нравилось, как все эмоции мужа отражались на его лице, в его глазах. Это делало их связь еще более прочной и наполненной.

Фиона чувствовала, как внутри нее растет потребность в более быстром темпе. Это передалось Гэвину, и он приподнял нижнюю часть своего тела и соскользнул с матраса. Она прижалась к нему со стоном. Напряжение стремительно росло, и Фионе казалось, что сама ее душа жаждет завершения.

– Ну же, любовь моя, давай, – тяжело дыша, молила она перенести ее туда, где не существовало ничего, кроме них двоих и их любви.

Он просунул руку между их телами, лаская ее самое нежное чувствительное место. Фиона вскрикнула и потеряла способность мыслить. Она уже не могла сидеть прямо, и содрогаясь, она упала на него.

Гэвин кончил одновременно с ней, и она ощутила, как его семя разлилось теплом в ее чреве.

Когда Фиона наконец пришла в себя, она уперлась подбородком в широкую грудь мужа и посмотрела на него. Неужели человек может умереть от счастья? Она чуть было не произнесла это вслух, но решила, что лучше будет наслаждаться моментом, чем беспокоиться об этом.

– Мы с тобой женаты уже два месяца, а ты мне так и не рассказал, о чем говорил король Роберт в церкви в день свадьбы. Вы там оставались долго. Он действительно был так зол?

– Доволен он точно не был, – признался Гэвин.

– Все же король сидел рядом с тобой на помосте в большом зале. Он весь день мне улыбался, сердечно целовал и желал счастья. Он даже выпил за наше здоровье, так что, видимо, тебе удалось загладить свою вину.

– Да, удалось. Это недешево мне обойдется.

Несмотря на шутливый тон, Фиона невольно содрогнулась. Ему пришлось заплатить королю, чтобы тот его простил и дал разрешение на свадьбу?

– Ах, Гэвин!

– Не переживай. Это все пустяки, – сказал тот с преувеличенным вздохом. – Я вот о чем подумал. Тебе придется как можно скорее начать отрабатывать твой долг мне, поскольку, моя дорогая женушка, я собираюсь возвращать твой выкуп по частям.

Фиона поняла, что он смеется, и, пододвинувшись ближе, потерлась носом о его нос, а потом отодвинулась.

– Я начну выплаты в какой-нибудь другой день, муженек. Нам нельзя так долго валяться в постели. – Она откинула простыню. – Слуги начнут сплетничать, и тогда все в замке будут в курсе нашей личной жизни. Господи, я начинаю жутко краснеть, когда я прохожу мимо людской. А не далее как вчера я слышала, как двое твоих воинов заключили пари о том, как скоро после свадьбы я забеременею.