За прошедшую неделю Марджи перестала даже формально стучать в дверь, а Фредерика перестала пытаться переделать её. Сегодня девушка была возбуждена и выглядела лучше, чем Фредерика могла бы подумать. Угри скрыл слой крема и пудры, а чистое и аккуратное платье буквально преобразило девушку.
— Я сегодня не работаю, — сразу объявила она, — только на ярмарке. Но это интереснее, чем в лаборатории. Дома я только мою бутылки и пробирки с образцами. Наверно, на Ферме сегодня и магазин закроют. Миссис Саттон придёт, конечно. Она всегда приходит, а Роджер не придёт, он терпеть не может толпы. А насчёт Филиппины не знаю. Они сказали, что отправляются искать дикие травы, и один Бог знает, когда вернутся.
Фредерика почему-то не стала упоминать о своих ранних посетителях.
— А миссис Клей придёт?
— А, эта! Не знаю. Наверно, придет, если вовремя вернётся дорогой Джеймс.
— Они обручены? — Фредерика не могла удержаться от вопроса и тут же пожалела о нём, увидев на лице Марджи довольное выражение сплетницы: Фредерике частенько приходилось наблюдать такое выражение раньше.
— Обручены? Всё, что угодно, кроме этого. Не понимаю, конечно, что он в ней нашёл, но сейчас он вовсе не пылает. В последнее время болтается в лаборатории и, мне кажется, увивается за Филиппиной… и в этом гораздо больше смысла…
Марджи готова была бесконечно распространяться на эту приятную тему, но Фредерика посчитала, что разумней остановиться.
— Ну, здесь твоя помощь не нужна. Можешь присоединиться к приготовлениям.
Но Марджи, как всегда поступающая наоборот, надула губы и пробурчала:
— Я, бы лучше вам помогла. Мама сказала, что можно, если работа не грязная.
— Но у меня ничего для тебя нет, — Фредерика неожиданно ощутила усталость. — Может, посидишь с книгой и подождёшь клиентов?
— О, сегодня никаких клиентов не будет. А читать я не люблю, так что, пожалуй, действительно пойду.
И прежде чем Фредерика успела ответить, Марджи подлетела к передней двери и исчезла. Фредерика снова вернулась к столу, и на этот раз ей никто не помешал. Предсказание Марджи оправдалось, никаких клиентов не было. Фредерика радовалась этому: она собиралась закрыть магазин пораньше и всю середину дня и вечер провести на ярмарке.
Когда в половине третьего заглянул Питер Мохан, она была готова и ждала снаружи в своём лучшем розовом платье и большой соломенной шляпе.
— Как с картины! — приветствовал он её. — А если вам это кажется слишком вульгарным, может, подойдёт «как с картины Гейнсборо»?
Фредерика рассмеялась, и ею овладело праздничное настроение.
— А писал он когда-нибудь представительниц угнетённого рабочего класса? У меня сегодня «выходной день служанки», и я к нему более чем готова, — ответила она.
— Как дворянка, вычистившая свои перчатки.
— Хорошо. Я тоже. Вернее, я тоже нет. Такими делами нужно заниматься от всего сердца. Иначе… Привет! Вот и мой друг Кэри, Тэйн Кэри и его жена Конни. Хочу, чтобы вы с ними познакомились. Не возражаете, если мы пригласим их вместе пообедать?
— Конечно, нет. А кто он?
— О, он начальник полиции… отличный парень… и разделяет наше пристрастие к убийствам. И, к счастью, Конни отличная слушательница.
— Входит полицейский… — пробормотала Фредерика.
— Не важничайте, — заметил Питер. — Он действительно мой друг.
Фредерика покраснела и, запинаясь, ответила:
— О, я не имела в виду ничего плохого. Просто вспомнила то загадочное убийство, о котором мы с вами говорили вчера вечером.
— Я слышу «загадочное убийство»? — приветствовал их Тэйн Кэри. — Мои уши чистопородного пса сразу насторожились.
Питер познакомил их, и Фредерика решила, что ей нравятся молодой человек и его жена. У него честное, серьёзное и очень некрасивое лицо, в котором ни одна черта не соответствует другой, но он высок, отлично сложен и сразу производит впечатление способного и делового человека. Жена же его очень привлекательна. Её спокойные голубые глаза заставляют вспомнить об отдыхе, и вообще она создаёт отличный фон для беспокойной энергии мужа.
— Я «при исполнении», Мохан, так что не очень меня задерживайте. Но, боюсь, не убийство. Всего лишь карманные воришки, — он приятно рассмеялся, а Конни улыбнулась.
Питер предложил вместе посидеть на «бобовом пиру» и поговорить — о книгах и преступлениях, и все с готовностью согласились.
— Вам понравятся Тэйн и Конни, — сказал Питер, когда эти двое исчезли в толпе.
— Они мне уже понравились. А он ещё чем-нибудь занимается?
— О, да. Он преподаёт, как я… и немного пишет, тоже как я…
— И я…
— И ты, Брут? Как же вам удалось сохранить этот интересный факт в тайне от меня?
— У меня больше стараний, чем успеха, — сразу призналась она. — Пока говорить не о чём. Но надеюсь, теперь у меня найдётся время для работы.
— Ну, вы знаете, чем я занимаюсь. По книгам, которые я заказываю. А вы?
— Я пытаюсь написать объединённую биографию нескольких викторианских романисток, тех, кого Готорн называл «царапающими женщинами»: Сьюзан Уорнер, Мария Камминс, Мэри Холмс и так далее. Довольно далеко от ваших индейских войн.
— И у вас находится время для работы?
— Пока не очень. В магазине оказалось больше дел, чем я предполагала, а никакие мои планы не удержат покупателей.
— Возможно, это и хорошо. Но мне кажется, вы должны больше использовать Марджи. Я вообще не смог бы писать, если бы не имел нескольких спокойных утренних часов.
— Марджи не кажется мне совершенным выходом, — чуть сдержанно сказала Фредерика.
— Совершенным? Конечно, нет. В мире вообще нет ничего совершенного. Но в глубине души она хорошая девочка, и с ней будет всё в порядке, когда она избавится от своих подростковых комплексов и этих угрей. Впрочем, в её случае это одно и то же.
Фредерика ничего не сказала. Лучше не высказывать своих чувств к Марджи Питеру, который ей явно симпатизирует. Они шли молча, пока не увидели разукрашенный киоск с надписью «Травы и гирлянды».
— Вы, наверное, не знаете, что такое настоящая гирлянда, — заявил Питер. — Я куплю вам одну, и вы будете знать, — он подтащил её к киоску, где удивлённо остановился. — Миссис Саттон, вы сами за прилавком? А где ваши помощники?
— Здравствуйте, Питер. Здравствуйте, Фредерика. Надеюсь, я могу звать вас по имени. Кстати, вы застали меня просто в отчаянии. Кэтрин обещала поработать здесь, мне же нельзя долго стоять, по словам врача, из-за повреждённой лодыжки. Но Кэтрин ещё не пришла. Что вам предложить? Как насчёт цветов для леди, Питер? — она взяла маленький букет и улыбнулась.
Фредерика была знакома с миссис Саттон, та несколько раз заходила в книжный магазин. Высокая, некогда, должно быть, очень красивая женщина, сейчас выглядела совсем старой, морщины тревог оставили лишь след былой красоты на лице. Фредерика видела, что она плохо себя чувствует или очень беспокоится, но не успела ничего решить для себя, потому что Питер сказал:
— Я бы взял этот, но подходит ли послание?
— Бедная мисс Винг ничего не понимает. Это букет с посланием на языке цветов. У меня всё записано, но, может, Питер вам лучше самому прочесть сначала?
Питер прочёл записку и улыбнулся.
— Превосходно, — сказал он.
— А мне можно? — спросила Фредерика.
— Пока нет, но букет ваш, — ответил Питер, тщательно складывая записку и пряча её в карман. Потом взглянул на миссис Саттон. — Может, мы вас заменим на время?
— О, нет, дорогой Питер. Вы очень добры, но я уже послала за Марджи. Она может быть недовольна, но я уверена, придёт. А, вот и она, слава Богу!
Марджи пробивалась сквозь толпу. Уходя, Фредерика и Питер услышали её слова:
— Это не моя работа. Кэтрин не должно такое сходить.
Миссис Саттон отвечала ей негромким успокаивающим голосом.
— Бедная Марджи, — сказал Питер. — Не могу винить её. Кэтрин всегда думает только о Кэтрин, и это сходит ей с рук, а бедные дети, как Марджи, страдают за неё.
