— Хорошо, Питер, — негромко согласилась Фредерика. — Постараюсь, — и тут ей пришла в голову неожиданная мысль. — А тот ключ. Вы узнали что-нибудь в Вашингтоне?

— Да, кое-что, но недостаточно. Я теперь знаю, кто убил Кэтрин Клей и, вероятно, Марджи, кто напал на вас с Филиппиной. Да, я это знаю. Но у меня нет доказательств. И в этом вы можете мне помочь.

— Питер. Если знаете, почему не говорите мне? Если бы я знала, могла бы думать гораздо лучше.

— Нет. Я так не считаю. Тогда вы стали бы выдумывать — не сознательно, нет, вы просто будете подрезать пальцы, чтобы надеть туфельку, как сёстры Золушки. К тому же вы не умеете обманывать, моя дорогая Фредерика, а я не хочу, чтобы на вас напали снова. Вторичное нападение может оказаться успешнее. На всякий случай мы вас здесь держим под охраной. Видите ли, убийца, как и я, может подумать, что вы помните что-то важное. Простите, но первое правило здесь: «НИКАКИХ ПОСЕТИТЕЛЕЙ».

— А вы сами? — слегка раздражённо спросила Фредерика. Все эти неприятности вдруг стали очень значительными. Эта тайна, неожиданная склонность к слёзам, беспомощно тяжёлые рука и нога, а теперь ещё заключение и вся официальность.

— Я полиция, причём особая, — Питер улыбнулся. — Вероятно, я вам уже надоел. Но если почувствуете вдохновение, пожалуйста, попросите сестру позвонить в участок. Там все получили приказ сразу сообщать мне хорошие новости. И я, где бы ни был, прилечу с максимальной скоростью.

— Ну, по крайней мере есть чего ждать, — проворчала Фредерика. Питер и мир по-прежнему раздражали её, к тому же начала снова болеть голова.

Питер Мохан не стал отвечать. Но, поворачиваясь и исчезая, он улыбался.

Фредерика лежала, слушая, как затихают его шаги в коридоре. Сегодня он не надел свои неслышные шпионские башмаки, подумала она. Тем не менее он доволен собой и загадочен. Ну, пусть думает, как хочет…

Час спустя Фредерика открыла глаза и увидела сестру.

— Вы прекрасно поспали. А теперь умоемся, и я принесу вам ланч.

Голова Фредерики по-прежнему тупо ныла, но она сумела с помощью сестры сесть. Женщина суетилась, помогая ей, и Фредерика почувствовала себя лучше.

— Вы смыли мою головную боль и, надеюсь, дурное настроение, — сказала наконец Фредерика.

— Вы имеете право на головную боль, на дурное настроение и на что угодно, — неожиданно ответила сестра. — Полагаю, город теперь прекратит сплетничать. А может, теперь начнут говорить, что вы сами себя ударили по голове и сбросили в колодец. И такое возможно… А сейчас я принесу вам поесть. Проголодались? — когда Фредерика кивнула, женщина тут же унеслась. Фредерика смотрела на её широкую удаляющуюся спину. Потом, чувствуя себя избалованной, но благодарной, расслабленно откинулась на подушку. Убийства, Южный Саттон, даже книжный магазин казались теперь чем-то таким далёким.

— Мисс Сандерс, — представилась сестра, ставя поднос с едой ей на колени.

— А я Фредерика Винг.

Сестра рассмеялась.

— О, этого можете мне не говорить. Просто ешьте свой ланч. Я вам нарежу салат. Не очень изящно, может быть, зато удобно будет есть одной рукой. Вернее следует сказать одной рукой с половиной.

Фредерика не ответила, потому что начала думать.

Убийства, Южный Саттон, книжный магазин — и Питер — вернулись в тихую палату. Она задумчиво смотрела на еду. А когда подняла голову, мисс Сандерс отвернулась от постели и что-то прибирала в палате.

— Простите, мисс Сандерс, я вас не поблагодарила, а вы так добры ко мне. Я попыталась вспомнить всё, что со мной случилось, и сразу начала…

— Вам повезло, что вы выжили и вообще можете вспоминать, — твёрдо ответила сестра. — И не благодаря полиции, — добавила она мрачно. — Понять не могу, как они оставили вас без защиты.

Это напомнило Фредерике предыдущие неодобрительные замечания женщины, и она спросила:

— Вы недавно что-то говорили о жителях города. Правда, что они считали меня убийцей?

— О, да! Чего только они о вас рассказывали! Вы не поверите. И только потому, что вы не местная.

— Но тут же много приезжих. Студенты, преподаватели, сама Кэтрин Клей — и Филиппина и Роджер Саттон кстати.

— Студенты и преподаватели не в счёт. А Кэтрин Клей, Филиппина и Роджер принадлежат к семье Саттонов, даже если не жили здесь. Всё равно они считаются местными, а вот вы настоящий чужак.

— О… Боже…

— Не расстраивайтесь. Теперь только спятивший вас заподозрит. А когда выздоровеете, больше не будете чувствовать себя чужаком. Обычно на это требуется больше времени, но вся эта история ускорит дело.

— Вы, значит, тоже не местная?

— Конечно, нет. Пять лет в следующем марте, как я здесь.

Обе рассмеялись, потом Фредерика снова замолчала и задумалась. Мисс Сандерс неслышно подобрала поднос и направилась к выходу.

Неожиданно Фредерика села и попыталась опустить ноги на пол. Тяжесть в ноге напомнила ей, что она не может этого сделать. И тут она чуть не закричала уходящей женщине:

— Сестра! Мисс Сандерс!

Женщина повернулась, посуда на подносе звякнула.

— Боже, вы меня испугали. В чём дело? — спросила она чуть резковато.

— Пожалуйста, позвоните в полицейский участок и попросите передать сообщение полковнику Мохану. Это чрезвычайно важно. Я хочу, чтобы он немедленно пришёл ко мне. Я… я кое-что вспомнила.

Мгновение мисс Сандерс боролась с желанием узнать, что же это такое. Потом профессиональная подготовка и характер взяли верх, и она спокойно ответила:

— Хорошо, мисс Винг. Как только поставлю поднос и доберусь до телефона.

— Спасибо… О, спасибо, — поблагодарила Фредерика и, не удержавшись, добавила: — Но вы ведь поторопитесь?

К счастью, мисс Сандерс уже вышла.

Когда Питер Мохан покинул палату Фредерики и пошёл по длинному коридору, где пахло мылом и дезинфектантами, улыбка исчезла с его лица и сменилась сосредоточенным выражением. Выйдя из госпиталя, он остановился в тени гигантского клёна и закурил сигарету. Потом неторопливо сел в машину. Полковник поехал в сторону Южного Саттона, солнце освещало брезентовый верх старого форда, и на лбу у водителя выступили капли пота. Держа руль правой рукой, левой он нашёл в кармане платок. С отсутствующим видом вытер лоб и шею, сосредоточенное выражение не покидало его лица.

И когда он по Буковой улице въехал в город и собрался было затормозить у полицейского участка, к нему пришло вдохновение. Он не остановился. Напротив, увеличил скорость, подъехал к магазину мисс Хартвел, завёл машину в аллею и оставил её там. С удовлетворением заметив, что поблизости никого нет, полковник быстро выбрался, пробежал по аллее, пока не добрался до прохода к убежищу Марджи, с трудом протащил своё большое тело через дыру и устремился прямо к старой теплице.

Внутри было очень жарко. Солнце светило почти вертикально, а ближайшее дерево совсем не давало тени. Питер камнем открыл дверь и принялся систематически осматривать каждый дюйм пола и стен. Не найдя ничего интересного, кроме груды пустых пузырьков, он взял с полки два флакончика и баночку, прочёл этикетки, открыл, понюхал содержимое и поставил на место. Стандартная косметика, с этикетками, с обычным запахом. Он стоял неподвижно и смотрел на полку. Между двумя бутылочками в пыли отчётливо отпечатался круг. Питер взял соседнюю баночку, сравнение показало, что её донышко меньше круга. Сосредоточенность его усилилась, он начал искать подходящий флакон, но не нашёл. Потом просмотрел косметичку и тоже ничего не обнаружил. Наконец занялся комиксами и письмами. Письма как две капли воды походили одно на другое. Например, письмо с заголовком «Компания Кремов Идеальной Красоты», было отправлено из Чикаго. Питер прочёл:

Дорогая мисс Хартвел!

В ответ на ваш последний запрос сообщаем, что, судя по описанию вашего случая, вам необходим наш крем номер 43. Высылаем вам небольшой флакон в качестве образца, но просим иметь в виду, что в таком серьёзном случае, как ваш, требуется большое количество и постоянное применение. Мы с радостью вышлем вам крем по получении чека в три доллара.