Наконец Фредерика зажгла свет, встала и надела халат. Гораздо проще, решила она, отказаться от борьбы. Спустившись, она собрала грязные чашки и сварила свежий кофе. Позвала полицейского. Тот с благодарностью принял кофе, но посидеть отказался и вышел, прихватив с собой дымящуюся чашку, а Фредерика устроилась в кабинете. Раскрыв ящик стола, она достала наброски будущей книги и, обхватив голову руками, чтобы сосредоточиться, начала внимательно изучать их. В голове уже начал складываться очерк жизни трёх трудолюбивых «царапающих женщин». Фредерика протянула руку к стопке бумаги с нетерпением, порождённым внезапным созидательным порывом, благодарная за то облегчение, которое приносил ей этот порыв. Много времени спустя она взглянула на часы и обнаружила, что уже полшестого утра. Снаружи небо окрасилось алым, а первая неуверенная птичья песня превратилась в могучий хор. Фредерика встала и потянулась. Потом, после недолгого колебания, прошла на кухню и с очарованием ужаса взглянула через окно на гамак и тело Кэтрин Клей. За гамаком, как символ горя, медленно расхаживал полицейский.

Фредерика подавила свои страхи; глядя на тело в ярком свете утра, она почувствовала, как тайна этой смерти отпускает её. Она теперь сможет уснуть, а впереди целый день. Воскресенье. Благословенная мысль. Конечно, если не появится полиция для исполнения своих ужасных обязанностей и не продолжатся бесконечные вопросы. Но этого не будет. Еле поднимая одну усталую ногу за другой, Фредерика потащилась к постели.

Через несколько часов рассвет перешёл в солнечный день, пятна света поползли по ковру, но Фредерика спала.

На пустынном острове где-то посреди голубого Тихого океана Фредерика протянула руку за большим грейпфрутом на завтрак и услышала отдалённые удары тамтама. Она застыла и слушала со страхом. Шум усиливался, превратился в раскатистый гром, он звучал всё ближе, она теперь различала голоса, кричавшие, словно в отчаянии.

И в этот момент Фредерика проснулась. Тамтам оказался просто громким стуком в переднюю дверь книжного магазина мисс Хартвел. А голоса заменил всего лишь один голос, и голос этот звал: «Мисс Винг», а затем более настоятельно: «М и с с Винг, вы здесь?»

И с этим звуком она из сна вернулась в кошмар реальности — смерти Кэтрин Клей и долгой бессонной ночи. Голос принадлежал Тэйну Кэри. Полиция, как она и опасалась, пришла. Фредерика посмотрела на часы: ещё только девять, а она собиралась проспать весь день, и чтобы снились золотые пески и лазурные небеса. Но спастись было невозможно.

Стук становился всё настойчивей. Фредерика вышла на площадку и крикнула вниз, стараясь скрыть раздражение в голосе:

— Хорошо, я вас слышу. Ради Бога, дайте мне время надеть халат.

Стук прекратился, и Фредерика вернулась к себе в комнату. Она не торопилась, но это её не успокоило. Немного погодя она спустилась по лестнице и открыла дверь.

Снаружи стояли Тэйн Кэри и полицейский.

— Ну? — довольно невежливо сказала она.

— Доброе утро, — Тейн снял шляпу и внимательно посмотрел на Фредерику. — Вы снова закрыли дверь.

Это неуместное замечание только разожгло её гнев.

— Да, а разве вы после всего случившегося не сделали бы то же самое? И разве я не говорила вам вчера вечером, что у меня городские привычки, и я сохраняю их даже в этом захолустье Массачусетса? — выпалила она.

— Простите, мисс Винг, если я вас побеспокоил, — неужели на лице у него промелькнула слабая улыбка? Нет, это невыносимо! — Боюсь, это моя обязанность. Можно нам войти?

— Если должны, входите, — Фредерика сделала шаг в сторону, потом повернулась и направилась к лестнице.

— Я хотел бы поговорить с вами, если это возможно, — сказал начальник полиции ей в спину.

Она оглянулась с площадки.

— Хорошо, но, если не возражаете, я сначала оденусь.

— Конечно. Мы не торопимся. Двое моих людей будут обыскивать сад. А я сделаю это в доме, если не возражаете.

Фредерика ничего не ответила. Что можно сказать против официального вторжения? Она вернулась в свою спальню, закрыла дверь и начала медленно одеваться. Привычные движения успокоили её, и она уже сожалела о своём беспричинном гневе. Следовало помнить, что хоть Тэйн Кэри и начальник полиции, одновременно он и друг Питера Мохана.

Она торопливо закончила одеваться и спустилась вниз. Тэйн деловито читал её рукопись на столе. При виде этого в Фредерике вновь начал разгораться гнев, но она сумела с ним справиться и не стала обсуждать эту нескромность. Напротив, медленно сказала:

— Боюсь, я была невежлива с вами. Видите ли, вы меня разбудили и вернули к этому несчастью, а с меня и так довольно.

— Значит, смерть в сельской местности вовсе не так хороша, как вам казалось?

— Да, читать в книге гораздо интереснее, — призналась она. Неужели он намекает, что смерть Кэтрин — не естественная? Но что это значит? Вчера они говорили об убийстве, и теперь это… — Не позавтракаете ли со мной? — быстро спросила она. — Я бы сама поела. Я… мне нужно…

— Конечно, и я с радостью к вам присоединюсь, но только на кофе. Я уже поел.

Фредерика отступила на кухню и постаралась не смотреть в окно. Но искушение было слишком сильно, и она с облегчением увидела, что исчезло не только тело, но и гамак. Полицейский медленно и упорно пробирался сквозь кусты, как идущая по следу собака. Фредерика отвернулась от окна и занялась завтраком.

Двадцать минут спустя она сидела против Тэйна Кэри за маленьким кухонным столиком. Потоки солнечных лучей вливались через открытое окно, выходящее на задний двор. Над петуниями, растущими вдоль дорожки, вились пчёлы; их жужжание только подчёркивало тяжёлое молчание за столом. Наконец Тэйн заговорил, при этом глядя в чашку и без необходимости мешая в ней ложечкой.

— Простите, мисс Винг, — негромко начал он. — Вчера на ярмарке вы и Мохан, моя жена и я были друзьями, разговаривающими об убийствах. Сегодня уби… — он закашлялся… — смерть неожиданно вмешалась в наши отношения. Вы должны простить меня за вторжение. Когда происходит подобное, мы, полицейские, должны забыть обо всём, кроме своих обязанностей. Но я не вижу, почему бы нам не оставаться друзьями.

— Конечно, и простите меня. Я не в лучшей форме по утрам. Но кофе помогает, — они улыбнулись друг другу через стол, и прежде чем Тэйн продолжил, Фредерика быстро добавила: — Вы… вы ведь не считаете это убийством? Миссис Саттон говорила, что Кэтрин принимала наркотики. Может, случайно приняла слишком большую дозу… или самоубийство?..

Что-то в тоне Фредерики заставило Кэри пристально посмотреть ей в лицо.

— Пока не знаю и не хотел бы ничего предполагать. Нужно подождать результатов вскрытия. А могу я спросить, почему вы считаете это убийством? Вы ведь не верите, что это случайность или самоубийство.

— Я?.. Почему? О, Боже, вы меня насквозь видите. Я так и чувствовала с самого начала. Может, потому что слишком много говорила вчера. Но… понимаете… у неё было такое ужасное застывшее лицо… и… прошу прощения… что-то в самой атмосфере заставило разыграться воображение.

— Понятно. Кстати, полицейский доложил, что у вас всю ночь горел свет. Если вам нужно было общество, почему вы не приняли предложение миссис Хартвел?

— О, я просто не могла уснуть: поэтому встала, сварила кофе и работала над своей книгой. Мне удалось утомить себя, и я наконец легла.

— Я видел вашу рукопись. Это будет роман?

— Нет… книга о викторианских романистках.

Полицейский с интересом посмотрел на неё.

— Я сам пробую писать, но, как это ни странно покажется в таком тихом городке, у меня мало времени. Пока я занимаюсь убийством в общем плане, но как-нибудь возьму отпуск и напишу настоящий детектив.

Фредерика чуть застенчиво рассмеялась.

— Да, — быстро сказала она, — я это поняла по вашим вчерашним словам. Может быть… после этого… мы сможем сотрудничать.

И тут же поняла, что допустила промах. Приятное лицо напротив неё словно исчезло за маской, и начальник полиции сказал: