И ещё он хотел оказать услугу англичанам и воспользоваться их помощью на севере, если привезёт с собой добычу и пленных. Поэтому он и задумал это нападение. Только индейцы его не поддержали. К тому времени он готов был взять всякого, кто согласится ему помочь, и не думал, что случится с другими.
Впоследствии установили, что он со своим отрядом подобрался ночью и напал ранним утром. Миссис Кайделл как раз возвращалась и увидела достаточно, чтобы спрятаться в лесу и попробовать подобраться к дому тайком. Она заползла в дупло, когда разбойники проходили мимо, но застряла и долго не могла выбраться. Они прошли по всей долине: грабили, убивали, жгли. Джекоб и несколько других направились прямо к этому дому. Он или кто-то из его банды убил слуг, а дети исчезли. Все считали, что их похитили и потребуют за них выкуп. Но когда вернулся Хендрик и попытался узнать, что случилось с ними и Джекобом, то ничего не узнал. Все подумали, что индейцы — вернее, банда Джекоба — убили их, потому что не могли держать у себя. Разбойники так часто поступали.
Жители долины узнали о Джекобе, о том, что он разграбил дом и совершил все эти убийства. Одна женщина потеряла двоих детей и сама была тяжело ранена и долго болела. Может, она тоже сошла с ума. Считалось, что у неё дурной глаз. Именно она сочинила этот стишок, в котором говорится, что на всех детях, у которых кровь Джекоба, лежит проклятие. Они должны умереть в том же возрасте, в каком были её собственные погибшие дети.
Позже у Хендрика родились ещё сын и дочь. Жена его не хотела больше жить в этом доме, поэтому они переселились в Нью-Йорк. Дочь вышла замуж за человека по фамилии Кимбл, и позже её сын унаследовал этот дом. И вот около 1840 года у одного из Кимблов тоже появилось трое детей. К тому времени предсказание женщины забылось. Но один из детей, младший, заболел и в бреду кричал, что его преследуют какие-то страшные существа. И тут припомнили старую историю. Мальчик скоро умер, умерла и его сестра Эмили, а старший мальчик долго болел. Кимблы вместе с Кайделлами уехали в Нью-Йорк и сюда наезжали только на лето. Потому что считалось, что проклятие действует только в то время года, когда произошёл набег.
Сьюзан сидела на краю кровати и завороженно слушала. Майк прав: страшная история, похоже на фильмы, которые им не разрешают смотреть, — фильмы ужасов.
— Эта женщина, сочинившая проклятие, тоже была отчасти индианка. Она входила в общество ложных лиц. Это тайное общество. Все там ходили в масках, и никто не знал подлинного имени другого.
— Как на картинке в дневнике!
Майк кивнул.
— Да, по тому, что я прочёл, видно, что Джекоб интересовался индейскими верованиями. Не знаю, входил ли он сам в общество ложных лиц. Но маски он видел и нарисовал одну в дневнике.
— Значит, проклятие… — медленно повторила Сьюзан.
— Но в те дни часто умирали от болезней…
— Да. Но стоит придумать достаточно страшную историю, и она долго сохраняется в памяти. Этот Кимбл, который написал книгу, закончил описанием годовщины в 1880. Он написал, что Кайделлы собираются установить на кладбище памятник. И все Кимблы вместе с Кайделлами соберутся на церемонию.
— Эмили, Оррин и Джетро — и все старые куклы, — медленно говорила Сьюзан. — Может, самые старые — это те самые исчезнувшие Кайделлы. А Эмили и Оррин умерли. Но в ящике ещё две семьи, Майк. Ричард, Бесси и Тод и ещё Эстер, Джеймс и второй Оррин. Что случилось с ними?
— Они, должно быть, появились позже. О них в книге ничего нет. Но, может, мы сумеем узнать. Может, не только Джекоб вёл дневник, — предположил Майк. — Но как куклы попали в другой дом?
— Это куклы Эстер, той, что умерла и всё завещала церкви, — пояснила Сьюзан. — Она была двоюродной сестрой бабушки, и у неё было странное отношение к этому дому. Бабушка хотела, чтобы она жила здесь, но она не согласилась. Хотя, если она из этой семьи…
— Да, всё совпадает. Помнишь, что говорила Д. Б. о швейном столике, который принадлежал её матери и оказался на распродаже. Бабушка хотела купить его для себя. Наверное, некоторые вещи из этого дома перевезли в тот. Мы сможем узнать больше, если поищем…
Сьюзан сжала покрывало на своей кровати.
— А нужно ли, Майк?
— Почему бы и нет? — удивлённо спросил он.
— Ну, ты сказал, история страшная. И если Такер что-то услышит, сам знаешь, что будет.
— А мы будем помалкивать. Вот что я тебе скажу: ты тоже можешь поискать в библиотеке, а Такер ничего не узнает.
— Но как?
— Как ты это делала — просматривая детские книги. Я заметил, что на многих имеются надписи. Это подарки в день рождения, на Рождество и тому подобное — и с датой. Выпиши имена и даты… И ещё библия!
— А что библия?
— Большая книга в деревянном ящике, одна на полке за дверью. Я в воскресенье заглянул в ящик и увидел её. Очень старая, с металлическими застёжками. И на голландском — или на каком-то другом языке, а часть, наверно, на латыни. В такие старые библии обычно записывали имена и даты: когда кто родился, женился, умер. Мы можем в ней посмотреть имена и даты.
В словах Майка был смысл. Сьюзан не хотелось этим заниматься, но она не смогла найти повод для отказа. Когда Майк идёт по следу, он обязательно доходит до конца. Другие могут стонать и хныкать, что нужно писать и читать, а Майк к этому относится как к головоломке; чем труднее головоломка, тем ему интереснее.
Хорошо ещё, что её часть работы — просмотр книг, когда-то принадлежавших другим людям, — лёгкая, и Такер не заинтересуется. Это она согласна делать. Даже интересно. Теперь, когда она подержала в руках кукол, эти давно умершие люди казались ей реальными; интересно будет узнать, какие книги нравились Эмили, Бесси и Эстер.
Их позвали на ужин, не в кухню, как обычно, а в большую столовую, где во главе стола сидела бабушка Хендрика, а сам стол занимала масса бокалов, фарфора и серебра, как на торжественных обедах дома. В такие дни Виланы завтракали в углу кухни. Такер вертелся на стуле, разглядывал тонкую скатерть, множество вилок, ложек и высокий стакан перед собой с интересом, который Сьюзан неверно истолковала.
Миссис Кингсли поставила на стол большую супницу, и бабушка Хендрика быстро и ловко начала разливать суп по тарелкам. При этом она заговорила:
— Моя двоюродная сестра Эстер никогда не пользовалась семейным фарфором Кайделлов. А я решила, что можно порадоваться этим прекрасным вещам. Это тоже часть вашего образования. Вы должны научиться ценить наследие своей семьи и уметь им пользоваться. Отныне раз в неделю мы будем так ужинать.
Она отложила разливную ложку и коснулась пальцами тонкой ножки красивого стеклянною кубка, и тут над головой раздался гром.
Ложка выпала из рук Такера и упала в тарелку, выплеснув суп на старинную льняную скатерть. Свет погас, и Сьюзан подавленно вскрикнула.
— Оставайтесь на месте! — послышался командирский голос бабушки Хендрики. — Время от времени у нас такое случается.
Блеснул свет; у бабушки наготове была зажигалка, она поднесла пламя к свече в центре подсвечника, потом зажгла вторую свечу, третью и наконец четвёртую. Мягкий свет залил комнату, а за окном сверкали молнии.
И вот они ели при свечах, и Сьюзан старалась не смотреть в тёмные углы. Она вздрагивала всякий раз, как гремел гром и сверкали молнии.
— Будем надеяться, что электричество скоро появится, — сказала бабушка Хендрика. — Хотя свечей у нас достаточно, а в спальнях есть батарейные лампы. Мы не очень доверяем свечам.
Света не было до самого конца ужина. Даже если бы они и пошли в библиотеку вечером, всё равно бесполезно. Сьюзан раздумывала, сколько новых пятен появилось на скатерти вокруг тарелки Такера. Может, это и хорошо, что бабушка Хендрика и миссис Кингсли не видят, чем закончилась их попытка элегантного ужина. По крайней мере в том, что касается младшего Вилана. Сама она так боялась что-нибудь пролить, что брала в рот понемногу и старалась есть не с края тарелки.
