Отработав главный принцип бюрократии "гнать зайца дальше", ГУКиС предоставляет ГМШ исполнение приказания Управляющего об ускорении готовности броненосца. Помощник начальника ГМШ А.А. Вирениус в свою очередь шлет весьма дипломатичную бумагу С.К. Ратнику. В ней нет вопроса о мерах, которые могли бы ускорить готовность корабля. Он просто интересуется, а может ли броненосец "в случае необходимости" быть послан в Тихий океан осенью текущего года в полной боевой готовности. И С.К. Ратник, как это было в 1895 г., снова мечет бисер перед свиньями, развертывая программу возможного, в случае поддержки властями, ускорения готовности корабля. Да, велик перечень задержек, вызванных нерадивостью МТК и контрагентов, навязанных заводу МТК (московское Центральное электрическое общество), запаздывают многие поставки казны. Но все же Кронштадтский порт обещает к 15 ноября закончить "канализацию" электрического тока, завод "Вольта" к середине октября рассчитывает сдать в действие динамо-машины, Путиловский завод свои башенные установки собирается испытывать в сентябре. А это значит, что к началу декабря корабль действительно может быть в плавании.
Но как и в 1895 г., когда завод вступил в соглашение с властями по ускоренной достройке крейсера "Россия", С.К. Ратник в новой более сжатой и конкретной форме, обозначил и те обязательства, которые ради успеха должна была принять на себя бюрократия. Их было пять. Корабль до середины ноября следовало оставить в Кронштадте, где работы могли идти гораздо успешнее и организованнее, чем в Либаве (где перед уходом зимой предполагалось, по примеру крейсера "Громобой", завершить последние работы-Авт). Вторым пунктом значилось требование возможно меньше держать корабль вне гавани для различных испытаний и не задерживать его на рейде, немедленно вводить в гавань для продолжения работ. Недопустимо было до ухода в Кронштадт держать на корабле полный комплект команды, так как присутствие матросов, занимающих все углы в помещениях, грозит приостановить все работы. Допустимо присутствие не более 50-60 % штатной численности.
Настаивал С.К. Ратник и на ограничении постройки от постоянных, не предусмотренных чертежами и проектом инициатив чинов судового состава, "запоздало изощряющих свою изобретательность перед уходом за границу, не сообразуясь со временем, остающимся для работ, и с настоятельностью их приложений и требований". Досылка всех предметов снабжения, не требующих сложной установки, и наружная окраска могут быть (по примеру "Громобоя" и "Победы") выполнены в Либаве. Это позволит сберечь много времени, так как окраска в белый цвет (по заграничному положению) в Кронштадте из-за пыли или на рейде осенью при свежих ветрах будет испорчена. И тогда при заранее оговоренном сроке завод, получив возможность спланировать свою работу, сможет к началу декабря отправить корабль в Тихий океан в полной боевой готовности.
Не приходилось сомневаться, что при должном материальном стимулировании рабочих Балтийского завода и его контрагентов названный срок можно было сократить. Поставленную задачу, приобретавшую стратегическое значение, можно было решить даже при ее осложнении, вызванном повреждениями корпуса и скандально плохой управляемостью головного броненосца. Но бюрократия, всегда умевшая на высшем уровне обеспечить свое материальное положение, продолжала, словно не чувствуя приближения военной грозы, экономить самым жалким образом. Предложить экстраординарные расходы для ускорения готовности никто не решился. И все продолжалось заведенным рутинным порядком, словно на дворе была не предгрозовая обстановка назревавшей войны, а соннозастойные 1890-е годы, когда корабль можно было безнаказанно строить в продолжение семи лет. Ведь именно в эти дни, в заботах об экономии, состоялось первое выдающееся головотяпство власти, отказавшейся от приобретения предлагавшихся ей итальянских броненосных крейсеров, которые вскоре стали японскими "Ниссин" и "Кассуга".
Будь эти крейсера приобретены, не поскупись власть на расходы по экстренной отправке в Тихий океан "Императора Александра III", не окажись и.д. начальника ГМШ З.П. Рожественский столь туп в своем руководстве движением броненосца "Ослябя" – и события могли бы повернуться совсем по-другому. Эскадра в Порт-Артуре в январе 1904 г. могла бы (вместе с "Цесаревичем") пополниться сразу пятью мощными броненосными кораблями. А это, бесспорно, могло бы на время поколебать решимость Японии напасть на Россию. Последующее столь же экстренное присоединение к эскадре четырех других броненосцев, включая и "Славу", заставило бы японцев и вовсе отказаться от планов войны.
Хуже того, 8 августа 1903 г. или несколько раньше – прямое указание Ф.К. Авелана с мотивировкой не обнаружено – произошло по существу открытое предательство интересов России, имевшее для нее непоправимые последствия, и оформлено оно было до ужаса буднично. В тот день на Балтийский завод из ГМШ поступила весьма невзрачная с виду бумага, которая, однако, всех, надо думать, повергла в шок. Подписавшие "за начальника ГМШ подполковник Штенгер (Василий Александрович 1861-1933, Париж) и делопроизводитель лейтенант Головкин (Иван Петрович, 1865-?) вряд ли сознавали, что этой бумагой подписывали приговор флоту. Странно и уклонение от подписания бумаги и.д. начальника ГМШ З.П. Рожественского. В бумаге же завод извещался о решении управляющего министерством оставить "Император Александр III" на зиму в Кронштадте и отправить в океан "лишь весной будущего 1904 года". Для завода зта ситуация была сходной с положением готовой до конца защищаться крепости, которая неожиданно получила приказ о безоговорочной капитуляции. Это означало новую ломку всех планов завода по ускорению готовности корабля, нарушение налаженной работы. Это было тройное предательство – и России, и флота, и завода.
Этим решением бюрократия "сдавала" флот и всю надвигавшуюся войну. Но об этом почему-то никто не задумывался. Все, по-видимому, воображали, что шедшие в это время на Дальний Восток броненосцы "Цесаревич", "Ослябя" и крейсера "Аврора" и "Дмитрий Донской" переломят неустойчивую ситуацию на театре в свою пользу, и войны не будет. Свой черный след должна была, конечно, оставить и "экономия". "Кредитов нет, с высоты своего олимпа 12 июля 1903 г. отвечал З.П. Рожественский в своей резолюции на рапорте Е.И. Алексеева, тогда еще Главного начальника и командующего войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана (наместничество было утверждено императорским указом от 30 июля 1903 г., а объявлено 16 августа).
Речь шла о настоятельной необходимости сверхсметных расходов на введение в кампанию в эскадре Тихого океана всех кораблей 1 ранга. Громадное сокращение расходов на флот, предпринятое еще в июле 1900 г., отразилось новым ударом в канун войны. Очевидно также, что в тиши адмиралтейских кабинетов и успокоении бездарно опростоволосившейся дипломатии, власти в Петербурге были неспособны прочувствовать всю ту угрозу войны, которая ощущалась на Дальнем Востоке. "Очерк дипломатической истории Русско-японской войны 1895-1907" Б.А. Романова (M.-Л., 1947) глубоко вскрывает все вопиющие провалы и изъяны режима в канун войны. Известны и главные провокаторы войны, тесно сплотившиеся в знаменитой "безобразовской шайке". Навечно вошли в историю непостижимо возлюбленный императором проходимец А.М. Безобразов и его двоюродный брат, племянник министра А.А. Абазы, вездесущий слуга двух господ (двух великих князей) контр-адмирал А.М. Абаза. О роли этих "государственных деятелей" немало сказано С.Ю. Витте.
"Шайку" или "банду" (современники расходятся в определениях) породил, поощрял, награждал и подымал на государственный статус (учреждение "Особого комитета Дальнего Востока А.М. Абазы, наместничество адмирала Е.И. Алексеева) не перестававший причинять несчастия своей стране император Николай Александрович. Ничтожный "самодержец" с крайне "слабой умственной и моральной натурой" (С.В. Витте. "Воспоминания", т.З, с. 158), герой прогремевшего по России в 1902 г. фельетона А.В. Амфитеатрова (1862-1938) "Господа Обмановы", император с высоты престола разлагал государственную власть, внушая своим министрам презрительное и шапкозакидательское отношение к Японии. "Макаки" – писал Николай II в резолюциях на поступавших к нему докладах о грозно возникавшей на Востоке и готовящейся к войне стране. Даже на предостережение кузена Вильгельма II о постоянно нараставших опасных японских приготовлениях к войне государь с детской самоуверенностью отвечал: "Войны не будет, так как я ее не хочу" (С.Ю. Витте, т. 2, с. 278). Напрочь отодвинув министра иностранных дел, император все переговоры о делах Дальнего Востока вел с им же созданным учреждением "безобразовской шайкой" – наместничеством (С.Ю. Витте, т.2, с. 277). Нечего говорить, что при таких настроениях императора и все другие государственные структуры не смели всерьез думать о предотвращении войны и серьезной к ней подготовке.
