И это снятие дистанции можно назвать шагом к любви. Почему это шаг к любви? Потому что если однажды вы сумеете пустить близкого человека внутрь, то постепенно начнете чувствовать цельность этого человека. И не потому, что он «мой — не мой», «красивый — не красивый», «с ушами — без ушей», а потому, что этот человек действительно стал частью вас. Теперь вы сделаны и из этого человека. Может быть, я не очень складно выражаюсь, но попробуйте уловить смысл. Впустите человека в себя, и он станет частью вашей психологической плоти. И тогда постепенно появится шанс на то, что страх уйдет.

Если двоим удается прийти к таким отношениям, тогда у них появляется шанс, потому что кроме психологического и физиологического возникает еще и духовное. Возникает зачаток переживания, зародыш того, что потом может вырасти в переживание «познай себя как часть мира и мир как часть себя». Через это можно начать учиться любви. И это дает возможность открыться той самой любви, которая именуется божественной.

Люди сделаны по-другому, или запрограммированы по-другому, или по-другому воспитаны. Как кому больше нравится, но суть от этого не изменится. Они в любви ищут не себя, они ищут того, кто им будет принадлежать. «Ты мой! Ты моя! Она моя! Он мой!» Рефрен любовной идиллии? А раз так, то где дверь, где ключ к той двери, за которой начинается путь от человека боящегося к человеку свободному?

Ключ только в одном: человек не может быть чьим-то, человек может быть с кем-то. Относясь сверхценностно к себе самому непознанному и подпустив к себе человека на короткую дистанцию, люди начинают дергаться по поводу его возможного ухода, исчезновения. Начинает срабатывать то самое: «мое», «мой человек». И это чувство собственности порождает патологическую ревность. То, что я рассказываю, ее не отменит.

Но ревность бывает здоровая, как стимул к творчеству, когда я, видя, что мой близкий человек интересен другим людям, хочу быть интересным, как все они вместе взятые. Тогда у меня есть стимул развиваться, становиться многообразным, брать лучшее от всех людей, которые реагируют на моего любимого человека, и таким образом пытаться заменить ему всех людей. Но напрягая при этом себя, а не близкого человека. Но если вдруг ревность становится патологической, то это проявление чувства собственности.

Повторяю: человек не может быть чей-то, человек может только быть с кем-то. Никто не может и не хочет представить себя в качестве чьей-то собственности, но большинство очень легко представляет другого в качестве собственности своей. Вот он — психологический нонсенс! Спрашивается: «Вот вы, например, можете нормально принять ситуацию, в которой будете ощущать себя чьей-то собственностью?» — «Нет!» — «А вы можете принять ситуацию, в которой кто-то будет вашей собственностью?» — «Да, вполне». Себя — нет, другого — пожалуйста. А вы говорите — «любовь». До любви еще дорасти надо.

Откуда же в нас этот перегиб? Откуда в нормальном человеке такой вывих, что другого человека он может воспринимать как собственность? Социальные машины легко говорят: «Ты принадлежишь народу, ты принадлежишь Родине, ты принадлежишь государству, ты принадлежишь семье». Для социального механизма это естественно. Механический человек, будучи функцией от этой машины, так же спокойно говорит: «Ты принадлежишь мне».

«Я люблю всех вас, друзья мои. Иначе чего бы ради я стал возиться с вами. А если уж люблю, то все будет прелестно. И все мы после долгих забот и мучений будем счастливы, очень счастливы наконец!» — говорил Ланцелот в финале пьесы Е. Шварца «Дракон».

Бормотания, продиктованные биологической или социальной природой, к любви не ведут. Если человек не осознал, что у него есть еще и третья — духовная — природа, шансов у него практически нет. Только из переживания своей духовной природы и появляется то, что называется Человек, и тогда он очеловечивает в большей или меньшей степени свои отношения с другими людьми и тем самым способствует рождению (пробуждению) других людей.

Я искренне желаю каждому проделать этот путь от привязанности до ощущения дыхания любви. Тогда забудутся все сексуальные проблемы. Тогда случится чудо, и двое вступят в сексуальный контакт, как люди: телом, душой и духом. Даже если это продлится мгновение и уйдет, это останется в человеке и навсегда изменит его. А стук двух консервных банок друг о друга не утолит жажду любви. Хоть под наркозом, хоть под гипнозом, хоть под наркотиком, хоть после бутылки — не утолит. Душа нуждается в любви!

Душа нуждается в любви, и движимые этой нуждой мужчины и женщины выходят в мир, оглядываются и ищут, и ждут. И что самое удивительное, находят, или думают, что находят. О том, что они находят, что называют этим словом и что в действительности ищут, когда утверждают, что ищут любви, мы только что говорили.

Мы выяснили, что они движимы потребностью в продолжении рода, они движимы потребностью в эмоциональном контакте, они движимы массой социальных программ, но, когда их охватывает душевное смятение или бурлящая кровь заставляет совершать иногда самые неожиданные поступки, они об этом не думают или не помнят.

Вся напряженность и сложность взаимодействия между мужчинами и женщинами, все попытки понять друг друга, завоевать территорию друг друга или договориться, все попытки победить и даже старания иногда проиграть, прежде всего, связаны с различиями между мужчинами и женщинами, которые не раз мы здесь с разных сторон обсуждали. А так как мы выяснили, что различия эти лежат в самой основе биологической и психической природы мужчин и женщин, то игнорировать их невозможно.

Женщины в основе своей — существа природные, а мужчины — социальные. С этой позиции переход от матриархата к патриархату и засвидетельствовал победу социальной жизни человека над природной. А посему бояться, что грядет новый матриархат, или надеяться на его возвращение совершенно бессмысленно. Просто в процессе усложнения совместного проживания людей потребовались правила, договоры, обязательства, и они становились все сложнее, превращаясь в законы и конвенции.

О чем говорят женщины, когда остаются одни? А о чем говорят мужчины, когда остаются одни? Вы замечали, что этот вопрос присутствует всегда, правда, подается по-разному — то с нескрываемым раздражением, то с иронической усмешкой, а иногда он полон снисходительности? Но скрывается за этим всегда одно и то же — жгучее любопытство. А в чем дело-то, что нас так беспокоит?

Вечный противник собрался за закрытыми дверями и что-то там обсуждает. Ну, конечно, планы, козни строит. И сразу в нападение: «Ой, ну какие у вас могут быть секреты? Знаем мы эти ваши важные разговоры!» Конечно, это же такой естественный ход: а вдруг противник попадется, рассердится да и проговорится. Ох, не доверяем мы друг другу. Так и мечемся, как маятник, между любовью и страхом. Вместе — тошно, врозь — скучно.

Два совершенно разных существа, волею реальности живущие на одной планете, мужчина и женщина, своей деятельностью породили два разных пространства, два разных мира. Можно с уверенностью сказать, что поиски способов сосуществования и взаимодействия этих двух миров, поражения одних и победы других, открытия и потери на этом пути всегда были, есть и будут основной движущей силой в истории человечества. Одна из линий такого поиска завершилась открытием принципа взаимодействия мужского и женского, и определяется данный принцип присущими каждому из этих пространств специфическими особенностями.

Определяющим качеством мужского мира является жесткая структурированность, поиск «причины всех причин», то есть исходной точки любого явления.