В зале капитан Джоддок нашел хозяина, хозяйку и главных посетителей гостиницы. Сэр Джильберт прохаживался взад и вперед. Плот и Ропер сидели у камина, загородившись ширмами от остального общества. Присутствие Плота видимо стесняло молодого баронета и он обрадовался приходу Джоддока, с которым мог поговорить. Джоддоку показалось, что Нелли печальна, и он приписал это тому, что, вероятно, муж наедине разбранил ее за него; потому влюбчивый гигант удвоил свою внимательность к мнимой жертве и успел развеселить ее. Нелли не была разборчива в своем кокетстве, но иногда ее лицо делалось на минуту печально, при мысли об участи бедного Френка, которого, однакож, через полчаса она совершенно забыла, благодаря веселой любезности капитана. Иона, с опасением и и ненавистью посматривая на гиганта, сознавался, однако, в душе, что он очень занимательный кавалер, и даже по временам улыбался его остротам. В ожидании ужина, Джоддок потребовал кружку эля, и отчасти примирил с собою трактирщика громкими похвалами его уменью варить этот вкусный напиток.

Таким образом доброе согласие господствовало между всеми, когда послышались громкие крики: «Го-го-го!», сопровождаемые свистом охотничьего рога. Узнав по этим приметам о приближении сквайра Монкбери, Иона бросился встречать его, крича жене:

— Нелли! идет сквайр Монкбери! Сюда! встречай его!

— Ужели? Что ж могло привести его сюда в такое время? — проговорила изумленная Нелли.

— Не знаю, но наша обязанность встретить его как можно лучше и почтительнее. Да иди же, Нелли! Да что ж ты нейдешь?

Но жена, не слушая его увещаний, хотела скрыться в задние комнаты; однакож, едва успела сделать два шага, как вошел сквайр, в сопровождении Сайдботтома и Флитвика.

— О-го-го! Нелли! го-го! — закричал сквайр, увидев ее, — хочешь улепетнуть, милая? Не уйдешь, не уйдешь! Ты, ты по-прежнему, хорошенькая, как розанчик! А пожалуй, и лучше, чем была прежде! О-го-го! да замужняя жизнь идет тебе в пользу!

— Покорно благодарю, ваша милость! Я довольна своим мужем, — отвечала она, не поднимая глаз. — Все ли вы в добром здоровье, ваша милость, и здорова ли ваша госпожа племянница?

— Благодарю. Мы оба с нею здоровы. А ты, Нелли, если трактирничать надоест, переходи ко мне экономничать. У меня в доме бабы все такие старые и гадкие, что смотреть не хочется; да и нужна мне ключница.

— Покорнейше благодарю, ваша милость, — отвечала она, по-прежнему, скромным тоном и с потупленными глазами, — но ваша госпожа племянница сама отличная хозяйка и про нее нельзя сказать, чтоб была дурна или стара.

— Умно отвечаешь, Нелли; но племяннице не век оставаться со мною. Тогда без экономки дело не обойдется — правда ли, мисс Сайдботтом?

— Но почтеннейший супруг верно не согласится расстаться Нелли, — сказал Сайдботтом.

— Совершенная правда, ваша милость, — сказал Иона, продолжая кланяться. — Нелли, можно сказать, зеница очей моих. Я ни за что в мире с нею не расстанусь. Она мое неоцененное сокровище, которым обязан я вашей милости.

— Ну, еще неизвестно, ты меня одолжил, или я тебя толковать об этом не советую.

— Я обязан вашей милости, бесконечно обязан, неописанно. Ваша милость и рекомендовали мне Нелли, и описали ее очаровательность самым убедительным образом, и сказали мне…

— Извини, брат, хоть убей не помню, что тебе говорил.

— Позвольте напомнить вашей милости ваши слова: вы изволили сказать, что желаете отдать ее замуж за хорошего человека. Изволили также прибавить, что, кроме меня, лучшего мужа ей не найдется, и мать ее жила у вас в качестве…

— Ну, хорошо, это мы знаем, — сказал сквайр, как бы желая замять речь.

— И что вы отдали ее за пастуха, Тема Поддера, который бросил ее с невинным младенцем, по своему неуживчивому характеру, так что вы должны были принять участие в покинутой женщине и, в некотором смысле, быть отцом невинному младенцу, то есть, Нелли, которая теперь подросла, и что должны искать ей мужа…

— Заткни ему рот, хоть тряпкой, Нелли, — сказал сквайр.

— И когда я колебался, убедили меня хорошим приданым, то есть, не приданым, ваша милость, простите, ошибся, а увереньем вашим, что Нелли девушка добрая, кроткая, с которой жить, просто, рай и можно получить окорок.

— Ну, любит же болтать твой муж, Нелли. Кончил, Иона?

— Не совсем, ваша милость. Надобно сказать, что все исполнилось, как вы изволили обещать. Приданое получено, остается нам получить окорок.

— Желаю и надеюсь, что получите. Я был уверен в Нелли. Она всегда была моей любимицей.

— Теперь у вашей милости только одна любимица, — тоном упрека сказала Нелли.

— Ну, да, то есть племянница. Правда. Зато ведь какая девушка! Где ты найдешь такую? Как ездит верхом, как любит охоту! какая красавица! — И сквайр пустился в самые жаркие и подробные похвалы достоинствам своей племянницы.

— Значит, в самом деле красавица? — шепнул Джоддок баронету.

— Я не видел ее. Я пятнадцать месяцев не был дома, а она приехала сюда только год, — отвечал Монфише, — но все говорят, что она очень хороша.

— Удивительно только, что она не выбрала еще себе жениха, — несколько язвительным тоном заметила Нелли, — но, верно, скоро выберет.

— Не пойдет она замуж. Я расспрашивал ее, знаю, что она решилась оставаться в девицах и, как думаю, не отступится от своего намерения. Я не стану ему противиться: сказал, что отдам ей свое имение — и довольно; об остальном пусть думает сама. Терпеть не может она молодых людей.

— Это удивительно! Не чудно, если б не любила она стариков; а как не любить молодых людей! — не понимаю, — сказала Нелли. — Я что касается до намерения не выходить замуж — одобряю его.

— Нелли, что ты? я не ожидал от тебя таких мыслей. Ты, верно, сказала это, не подумав.

— Точно так, ваша милость, — поспешно заговорил Иона, — не обращайте внимание на ее слова. Будь осторожнее, — шепнул он ей, толкая жену локтем.

— Значит, она и смотреть не хочет на нашего брата, — сказал Джоддок баронету, — а хотелось бы мне попытать у ней счастия.

— Если б только мне выбить из головы Розу, — заметил баронет, — я постарался бы доказать сквайру, что намерения его племянницы могут измениться; но — что ты будешь делать! не могу думать ни о ком, кроме Розы.

— Да и не зачем пока забывать. Я думаю, старик именно потому и расхваливал племянницу, что хотел завлечь молодого богатого баронета. Верно, много прилгнул.

— Это не в его характере: он не станет хитрить ни за что. Да едва ли он и заметил меня.

Действительно сквайр тотчас же обнаружил удовольствие нечаянной встречи громкими восклицаниями.

— О, го, го, го! Вот тебе раз! Да ведь это Монфише! Здравствуйте ж, сэр Джильберт. Давайте сюда вашу руку. Давно вас не видно было в наших краях; кажется, веселились в Лондоне? то есть, так говорится, а по-моему в Лондоне мало веселья; меня туда ничем не заманите. Улицы тесные, воздух душный, порядочной лошади не увидишь, поохотиться не где; нет, там житье только толстым лавочникам. Меня из деревни не выманишь.

— Я знаю ваш вкус, сквайр; мне самому Лондон надоел.

— Верно, через меру веселились? Ха, ха, ха! Скоро бежать — скоро устать, потому-то и надоело. Ха, ха, ха! Вдруг от нас уехали огорчившись, кажется, какою-то сердечною неудачею — уж не помню хорошенько — вдруг и приехали: уж опять не по сердечным ли огорчениям? Да все равно, очень рад вас видеть. Приезжайте ко мне; впрочем, охотой не могу вас угостить: погода скверная; но все-таки приезжайте ко мне, да завтра же, пообедаем вместе. Познакомлю вас с племянницею.

— Дело в шляпе, Джильберт; поезжайте, — шепнул Джоддок.

— Я очень рад иметь честь быть представлен мисс Бэссингборн, — сказал Монфише, — все прославляют ее красоту.

— Но должен вас приготовить: она у меня девочка капризная; не претендуйте же на ее капризы. Я не привык ее стеснять.