к собеседнику. – Род Норанов – один из древнейших в королевстве Хиллэс.

– Ах, да. Припоминаю. Вас ведь именно поэтому отправили заложником в Вальену шесть

лет назад? Простите, если я кажусь грубой, – сказала Лусиана и посмотрела на него в упор,

словно ждала от него оскорбленной тирады в ответ. Но Уилл лишь коротко улыбнулся,

инстинктивно пытаясь защититься этой улыбкой от её внимательного взгляда.

– Ничего подобного, сударыня. Это правда, я был заложником в Даккаре, но потом всё

изменилось.

– Да. Эту историю я слыхала. О ней много говорили тогда. Хорошо, что вы здесь, сир

Уильям – может быть, вы мне поможете, – безо всякого перехода сказала она,

поворачиваясь и кидая взгляд на книжные полки, бесконечным рядами тянущиеся вдоль

стен и теряющиеся в пыльных глубинах библиотеки. – Я пришла сюда, чтобы найти одну

книгу.

Правду ли она сказала? У Уилла не было никакой возможности узнать. Он уже напрягся,

готовясь к неприятному разговору, когда она так внезапно ушла от опасной темы – сама,

словно её вопросы и в самом деле не значили ничего сверх того, что она сказала.

– Конечно, монсира, я помогу вам, если сумею. Что за книга?

– Один из трактатов Гильема Лакрозы.

Уилл медленно кивнул.

– Гильем Лакроза… хм… кажется, видел я здесь что-то из его трудов. Это ведь поэт эпохи

Раннего Абсолютизма, верно?

– Нет, – сказала Лусиана Далнэ, и на лице её не дрогнул ни единый мускул. – Медик,

живший во времена Рикардо Первого.

– О, простите… конечно, – пробормотал Уилл. – Сейчас посмотрим. Должно быть, это где-

то здесь, в отделе времён Второй Войны за Святую Веру… Сир Риверте предпочитает

расставлять свои книги не по алфавиту, а по хронологии, так проще и…

– Вы что-то путаете, сир Норан. Вторая Святая Война была не при Рикардо Первом, а при

Аугусто Краснолице, на сто лет ранее. Может быть, я поищу сама?

– Нет. Не стоит. Я сейчас, – сказал Уилл, позорно сбегая с поля брани в спасительную тень

книжных полок. Его лицо и шея пылали так, что он сам сейчас заслуживал прозвище

Краснолица не меньше, чем древний вальенский монарх. Обе его неуклюжие попытки

загнать графиню Далнэ в западню провалились с треском – она ориентировалась и в

литературе, и в истории, оба раза исправляя его намеренные ошибки быстро, уверенно и

точно. Уиллу стало стыдно. Чего он хотел добиться, расставляя для неё столь грубые

ловушки? И чего добился теперь, когда она в них не попалась? Да, оказалось, что она

образованна – но это ничего не значило. Сира Ирена, бесцеремонно забравшаяся в постель

к Риверте в ночь его приезда в столицу, была образована тоже. Но женился-то он не на

ней.

– Вы уверены, что я вас не обременяю своей просьбой? – холодно спросила сира Лусиана,

пока Уилл рассеяно на пялился книжные корешки перед собой, и он, вздрогнув, очнулся.

– Нисколько. Одну минуту.

Лакроза был одним из самых выдающихся лекарей современности и жил без малого

полтора века назад, во времена разгула Серой Чумы. Этой мрачной странице в истории

Вальены сир Риверте отвёл четыре верхние полки на южной стене библиотеки. Они были

под самым потолком, и Уиллу пришлось подтащить к ним кресло, чтобы добраться.

Взбираясь на сидение, он чувствовал на себе каменный взгляд сиры Лусианы и молил

бога, чтобы только не свалиться с этого кресла, ничего не задеть и не обрушить с полки

лавину книг. Волнение всегда делало его страшно неуклюжим, и сиру Риверте безумно

нравилась эта его черта – он мог умиляться ею и издеваться из-за неё над Уиллом часами,

что и делал с огромным удовольствием. Уилл этого удовольствия не разделял – и уж тем

более сейчас. Поэтому он старался всё делать аккуратно и неспешно, судя по всему,

произведя этим на сиру Лусиану впечатление бестолочи, копуши и бездельника.

Литтан, Лаккару, Линдрашат… Да где же этот чёртов Лакроза?!

– Так значит, вы, сир Норан, летописец графа Риверте? И много вы уже написали?

Голос нёсся снизу и издали, и, наверное, именно от этого прозвучал для Уилла зловещим

гудением колокола – хотя он был почти уверен, что тон сиры Лусианы нисколько не

изменился: её голос, похоже, вообще не был богат интонациями. Рука Уилла, судорожно

перебиравшая труды деятелей времён Рикардо Первого, дрогнула, и увесистый том

гравюр какого-то Лубнеки, о котором Уилл в жизни не слышал, стал опасно крениться

вниз. Уилл в панике вцепился в него обеими руками, покачнувшись на кресле и

балансируя на самом его краю, задыхаясь от пыли, ударившей в нос, и чувствуя

неподвижный, холодный, жёсткий, как крахмал на её юбке, взгляд Лусианы Далнэ.

Гравюры Лубнеки, слава господу всеблагому, передумали покрывать голову Уилла

несмываемым позором и перестали валиться с полки. Уилл судорожно запихнул их

подальше от края – и увидел, что Лакроза стоит прямо за ними. Ну наконец-то!

– Н-не очень много, – проговорил он, вдруг осознав, что ему задали вопрос. – По правде, я

ещё толком не начинал… Я нашёл вашу книгу, сударыня.

Он вытянул с полки том в зелёном кожаном переплёте, смахнул с него пыль и спрыгнул с

кресла на пол, переводя дух. Сердце болезненно стучало в горле, и уши, кажется, всё ещё

были излишне розоваты.

– Не начали, вот как, – сказала Лусиана, стоя там, где он её оставил, с по-прежнему

сложенными на талии руками. – За шесть лет?

– Я собираю материал, – нервно ответил Уилл. – Сир Риверте – неоднозначная личность, к

тому же о нём уже и так много написано. Я решил сперва ознакомиться как следует с

имеющимися трудами.

– Весьма разумно. В вас сразу видно глубоко личное отношение к столь ответственному

делу, – заметила графиня Далнэ, и Уилл понятия не имел, говорит ли она всерьёз, имеет ли

в виду только сказанное, намекает ли на что-то, или, может быть, попросту над ним

издевается.

И это внезапно настолько напомнило Уиллу манеру разговора самого Риверте, что он

застыл на миг, недоверчиво глядя на неё.

Сира Лусиана встретила его взгляд спокойно и непоколебимо. Потом опустила глаза на

книгу, которую он положил перед ней на стол, и тронула пальцем кожаный корешок

обложки.

– Да, это именно тот трактат, который я искала. Благодарю вас, монсир, – сказала она и

взяла книгу со стола, но прежде Уилл, машинально проследивший взглядом за её рукой,

успел заметить название труда Гильяма Лакрозы.

Оно было кратким: «О ядах».

Уилл стоял, слегка приоткрыв рот, и смотрел, как Лусиана Далнэ, будущая графиня

Риверте, неторопливо выходит из библиотеки, и пыль клубится в солнечном луче,

тянущемся за нею вслед.

Тем же вечером сира Лусиана через Гальяну передала Уиллу любезное приглашение

отужинать с нею и сиром Риверте в большой столовой, ровно в девять. Да, приглашение

поступило именно от сиры Лусианы; нет, Гальяна не думает, что сиру Риверте об этом

известно, потому что он уехал рано утром, не оставив никаких распоряжений на этот счёт,

и до ужина вряд ли вернётся.

Уилл не знал, что и думать, и уж тем паче не знал, что делать. Идти совершенно не

хотелось; не идти было нельзя. Заглавие трактата мэтра Лакрозы не шло у него из головы

полдня, а тут ещё приглашение на ужин – не для того ли, чтобы побеседовать о

содержимом сего выдающегося медицинского труда? А то и, глядишь, устроить

небольшую практическую демонстрацию?..

Чушь. Вздор. Господи, да попросту бред! Не станет она его травить перед самой свадьбой

– зачем ей это? Это сломает ей все планы – Уилл не сомневался, что в случае его

внезапной кончины Риверте отложит на время свои матримониальные изыскания и не

успокоится, пока не разберётся во всём. Да и вообще, зачем Лусиане Далнэ его травить?