— Вы меня здорово удивили!

— Вы о торговле детьми?

— Это не вполне законно. Даже можно назвать преступлением. — Мужчина с болезненным цветом лица облизал тонкую верхнюю губу. Его черные глаза-бусинки засверкали, когда он произнес: — Вы согласны?

— Согласен ли я? — эхом откликнулся тучный одноглазый человек, сидящий за огромным письменным столом из черного орехового дерева. — А что же, по-вашему, помогло мне разбогатеть?

Мужчины спокойно беседовали в огромном роскошном кабинете. Угловой кабинет был расположен на верхнем этаже самого высокого здания в финансовом районе Сан-Франциско. Из выходящих на север окон кабинета была видна широкая панорама залива.

Перед мужчиной, сидящим за столом во вращающемся кожаном кресле с высокой спинкой, открывался вид с высоты птичьего полета. Он мог развлечься, просто глядя в высокие окна с зеркальными стеклами. Если бы он хотел, то без труда мог бы наблюдать за работой всего делового порта. Он увидел бы буксиры, лавирующие в неспокойных водах гавани. Мог бы наблюдать, как огромные океанские суда величаво входят в порт. Он смог бы даже заметить небольшие парусные лодки, снующие туда-сюда и огибающие полуостров.

Столь живописный вид открылся бы взору любого гостя, сидящего напротив него в одном из легких кресел.

Но в это холодное, серое декабрьское утро ни со вкусом одетого одноглазого джентльмена за письменным столом орехового дерева, ни одетого с показным блеском мужчину, которому недоставало указательного пальца на правой руке, не привлекал этот живописный вид.

Совещание шло полным ходом. Эта встреча была назначена тучным одноглазым человеком.

На первый взгляд случайная и незначащая, эта встреча таковой не была.

Проводимое в ранний рассветный час секретное совещание было чрезвычайно важным. Решения, принятые в этом высотном офисе, могут навсегда изменить человеческую жизнь. Разрушить жизнь. Погубить жизнь.

Это было секретное совещание между преуспевающим сан-францисским адвокатом Дайсардом К. Лэвендером и одним из самых отвратительных подонков Барбари-Коуст, владельцем клуба «Цилиндр» Трехпалым Джексоном.

Казалось бы, у двух людей со столь различными биографиями и профессиями было мало общего. Но видимость бывает обманчива.

Дайсард К. Лэвендер, уважаемый адвокат, преданный муж, гордый отец, покровитель искусств, щедрый филантроп, и Трехпалый Джексон, презренный владелец борделя, трижды разведенный, бездетный и невероятно жадный, были партнерами.

Партнерами в весьма выгодном коммерческом предприятии, на котором богатый Дайсард К. Лэвендер зарабатывал сотни тысяч долларов, а Трехпалый Джексон — десятки тысяч. Партнерство было строго секретным. Как и подоплека самого предприятия.

Лэвендер был безоговорочно признан первым среди равных. И в самом начале их партнерских отношений он спокойно пообещал Джексону, что если их тайна когда-нибудь будет раскрыта, отвечать за это придется одному Джексону.

Трехпалый Джексон знал, что Лэвендер не бросал слов на ветер. Он до смерти боялся продажного, дородного адвоката, приходил в ужас при мысли о том, что правда может всплыть наружу и его обвинят. А потом накажут.

Ему бывало не по себе каждый раз, когда хорошо воспитанный адвокат заглядывал в его клуб «Цилиндр». Он предупреждал Лэвендера, что это опасно, что кто-нибудь может увидеть его там и смекнуть, что к чему. Однако Лэвендер не слушал его. Почитаемый высшим светом города и слывший тихим семейным человеком, Лэвендер иногда появлялся в «Цилиндре» с двумя элегантными дамами в поисках пьяных низкопробных развлечений.

Даже сейчас, на рассвете, в пустом казенном здании, Трехпалый Джексон дергался. Ему не терпелось закончить дело и удалиться, прежде чем кто-нибудь застанет его в офисе Лэвендера.

Трехпалый Джексон был свидетелем того, каким безжалостным может быть адвокат, поэтому он никогда не возражал против того, чтобы Лэвендеру доставалась львиная доля денег, при том что весь риск он брал на себя.

Глядя теперь на человека с толстыми щеками, двойным подбородком и черной повязкой на глазу, Трехпалый Джексон облизнул тонкую нижнюю губу и с нетерпением ждал его инструкций.

Дайсард Лэвендер развернулся в кресле, отъехав от стола. Он поднялся и подошел к низкому бюро в стиле жакоб. Потом встал на четвереньки у плинтуса и отодвинул потайную панель. Он просунул руку в сейф, встроенный в стену, и вынул оттуда стянутый шнурком шелковый мешочек, полный драгоценных камней.

Потом он достал из маленького мешочка бумажный розовый пакетик, вытряхнул из него изумруды и бриллианты, как будто они вызывали у него досаду. Он снова положил наполненный драгоценностями мешочек в тайник и поднялся на ноги. В руке он держал свернутый листок бумаги.

Лэвендер уселся на свое место и повернулся лицом к Трехпалому Джексону. Он не спеша развернул лист, на котором его характерным, неразборчивым почерком было написано несколько строчек, заканчивающихся цифрами. Широко открыв единственный глаз, адвокат стал читать сидящему напротив бледному владельцу салуна:

— «Полдюжины мальчиков в возрасте от 8 до 12 лет. Еще полдюжины — немного старше, но не старше 16. Дюжина девочек от 6 до 14». — Лэвендер поднял взгляд. — Думаю, вы сможете выполнить заказ, самое позднее, к пятнадцатому января?

Джексон нервно облизал верхнюю губу.

— Мои парни уже на улицах. Мы выбрали несколько детей для захвата. — Он выдохнул и с тревогой признался: — Теперь стало не так просто находить детей. Эти люди из Армии спасения добираются до них раньше нас, предупреждают, чтобы не оставались одни на улице. Отдают бездомных детей в приюты.

— Эта шайка религиозных фанатиков все еще на побережье? Они наверняка скоро откажутся от своей затеи. А тем временем вам надо просто перехитрить их. — Лэвендер помолчал. — Думаете, сможете?

— Разумеется, смогу.

— Хорошо. Хорошо, — произнес Лэвендер. — Это крупный товарообмен. Мы имеем дело с новым заказчиком, у которого большие карманы и растущие потребности. Мы должны доказать, что на нас можно рассчитывать как на поставщиков товара.