Обращение подписали снова от имени депутатов Силькин, Мишель Ставерд, бывший министр иностранных дел, руководитель лейбористской оппозиции и др.
Все это было напечатано 18 апреля 1973 г. в «Таймсе».
Подобные обращения идут без конца. Вот еще два обращения. Одно обращение в мае 1973 г. из Голландии, подписано восемьюдесятью крупнейшими представителями политического, интеллектуального и прогрессивного мира. Начиная от представителей парламента всех групп, профессоров университетов, известных интеллектуалов, представителей организаций молодежи и т. д. Кроме того, было отправлено тоже к Гереку специальное письмо, которое было подписано премьером голландского правительства министром обороны Фредлингом, руководителем лейбористской партии Голландии Ван де Либом. Во всех этих обращениях говорится, что дело касается коммуниста, но Голландия, как одна из стран антинацистской коалиции, обращается по гуманным соображениям по этому вопросу.
В датской газете было опубликовано интервью с польским министром иностранных дел Ольшевским, который не мог ответить на поставленные вопросы, передал это пресс-атташе, который наговорил столько глупостей.
В каких странах это происходит? Захвачена Голландия, Англия, Франция, Бельгия, Швейцария. Сейчас это перекинулось в США.
Вот одно сообщение из американской прессы. Короткое и интересно составленное. В апреле этого года собрались в Лондоне из разных стран несколько участников организации Красная капелла — Клод Спаак, жена Филиппа Пориоля (она жива, и выяснилось, что пакет, который я после своего ареста передал, пакет с разоблачением гестаповской дезинформации Жюльетт для разведцентра, жена Пориоля Элен находилась в кондитерской и получила это из рук Жюльетт после моего ухода).
Собрались в Лондоне какие люди? Или коммунисты, или социалисты, участники движения Сопротивления, представители левых профсоюзов, много известных послов. Там они решили одно: этой акции не придавать никакого антипольского или антисоветского характера, но внутренними путями обращаться в Польшу и, кроме того, обращаться за содействием к Советскому Союзу. Они так ставят вопрос: формально Домб — польский гражданин, но лучшие годы своей жизни был советским разведчиком, и не может быть, чтобы Советскому Союзу было безразлично, что делается с этим человеком, когда ему семьдесят лет. В Советском Союзе не могут согласиться, чтобы такому человеку отняли ноги, чтобы он погиб, чтобы он жил в отрыве от семьи. Поэтому теперь есть мнение — искать пути у т. Брежнева, чтобы Советский Союз содействовал, чтобы дело не ограничивалось чисто формальными рамками. А пока решение данного вопроса находится на очень низком уровне административных органов.
Сейчас дело обстоит так, что сам факт, что вопрос не решается, уже наносит объективно вред и Польше и Советскому Союзу. Возникает разный подтекст. О Польше говорят так: вы не хотите его выпустить потому, что вы антисемиты. О Советском Союзе говорят иначе — группа общественных деятелей Франции обращалась к послу СССР Абрасимову. К нему обращался один из руководителей Общества дружбы Франция — СССР Блюмель. Большой друг Советского Союза. Абрасимов сказал ему — происходит большая шумиха вокруг Треппера, он все-таки бывший советский разведчик, коммунист. Люди, которые его знают, смеются, будто он может перестать быть коммунистом, и объяснение в Польше, что все происходит из-за каких-то государственных соображений, что здесь Москва не соглашается с положительным решением вопроса. Абрасимов на это дал короткий ответ:
— Заявляю вам категорически, что ни советское правительство, ни какие ответственные советские инстанции не обращались к полякам, чтобы не разрешать Трепперу соединиться со своей семьей. — Он еще резче сказал: — А если кто-то это делает, то пусть расплачивается за свою глупость.
Знаю другое — был разговор с советским послом в Вашингтоне Добрыниным. Получается так — политический климат в мире улучшился, но когда дело касается судьбы человека, действия которого все признали, он руководил борьбой на таком участке, имевшем значение не только для Советского Союза. Как же это так? Добрынин на это ответил: формально-юридически это дело наших польских друзей, но не нас. Собеседник его был большой умница, не знаю, кто это был, он сказал. Но мы же это понимаем, но к вам обращаемся потому, что вы приятели, друзья с поляками и как друзья скажите им, что это надо кончать...
Дело все в том, что погасить подобные выступления невозможно. Главное, не допустить выступлений антисоветского и антипольского характера. В борьбе с фашизмом участвовали десятки и сотни тысяч людей, остались в живых после Второй мировой войны. Я оставляю в стороне, что это меня касается, но считаю, что вопрос о Красном оркестре так популярен всюду и это почетно, что о нем и о работе советской разведки так говорят. Этот процесс популяризации не остановится нипочем, будет продолжаться после моей смерти. Только будут говорить — его угробили. Скажу вам откровенно, кроме того — я сделал свое завещание, если умру, выдать мое тело моей жене и детям. Пусть похоронят там, где они будут жить. Мой труп будет служить доказательством того, что нельзя так бездушно относиться к человеку, который пятьдесят лет отдал совместной коммунистической борьбе, а чиновники стоят на пути, и я не могу пробиться через них.
Возьмите, например, историю с этим фильмом, выпущенным в ФРГ. Сделали его в то время, когда реакция была заинтересована в том, чтобы у зрителей сложилось антисоветское отношение к Красному оркестру, антисоветское. Так было задумано. В Голландии и Бельгии этот телевизионный фильм был показан. Показывали семь недель — по одной ленте в неделю. Телевизионная компания Голландии обратилась ко мне. Приехали. Но они только просили, чтобы я дал оценку выпущенного фильма. Тогда я написал несколько статей, опубликованных в тележурнале. Печатали в четырех номерах, в каждом по четыре страницы. Это был полный критический разбор. Расправился я с немцами, авторами фильма, как полагается. Дал решительный ответ на антисоветские вылазки. Вся голландская печать перепечатала мои статьи. Фильм делался с ведома Штрауса{130}, Гелена{131}. Была организована встреча у круглого стола по телевидению. Я там не был и жалею об этом. Затем была конференция, в которой участвовали Жиль Перро, Спаак, многие другие. Там фильм разобрали по косточкам. Голландия сейчас живет тем, чем был Красный оркестр. В день моего рождения, совпавшего с днем Советской армии, я получил множество писем с поздравлениями. Писали взрослые, дети, коммунисты, социалисты. Писали пасторы. Во всех письмах звучали теплые оценки Красного оркестра. Теперь уже мало где вы найдете, что это советская шпионская сеть.
То же самое в Бельгии. Было неофициальное выступление руководства компартии. Неофициально выступает и Компартия Франции, считая, что этот вопрос надо решать. Лучшее подтверждение этому было то, что во время процесса французского контрразведчика Роше представители компартии Ледерман и др. выступали, и выступали прекрасно. «Юманите» уделило много места процессу на своих страницах.
И вся эта история с запретом моего выезда должна кончиться. Не потому только, что касается меня лично, но из-за того, что это наносит нам вред. Скажу вам откровенно — для меня это за пять минут до двенадцати. Я держусь только на нервах. Болезнь наступает на меня. Если появится первый признак паралича, первый признак гангрены, я уйду из жизни, не буду лежать, не буду искать способов продлить бессмысленную жизнь. Назову только людей, которые будут виновны в моей смерти. Пусть во всем коммунистическом мире знают, что нельзя пренебрегать жизнью человека, что если такие большие люди, как Герек, или другие заняты крупнейшими делами, то нельзя забывать и того, что надо иметь несколько минут, чтобы заняться судьбой живого человека и не передавать, не перекладывать это на чиновников, которые еще раз заглянут в папку, бумажку составят, которая и дальше будет действовать.
