Турид и жрецы не могли проехать этой дорогой. Я потерял их след, и они теперь настолько опередили меня, что я не смогу настигнуть их вовремя, если вообще буду в состоянии их разыскать!

Мое путешествие вверх по потоку заняло ужа несколько часов; потребуется еще несколько часов для возвращения обратно, хотя по течению путь, конечно, будет намного быстрее.

Со вздохом повернул я челн вниз по потоку и помчался по узкому извилистому каналу, пока не достиг пещеры, в которую река вливалась тремя рукавами.

Оставалось еще два неисследованных пути. И снова я не знал, какой из них выбрать, какой приведет меня на след заговорщиков. Насколько я себя помню, никогда в своей жизни не страдал я так от нерешительности, как в эту минуту!

Часы, которые я потерял, могли решить судьбу моей Деи Торис, если вообще она еще в живых. Потратить еще часы, а может быть, дни на бесполезные исследования другого неверного пути! Новая ошибка, без сомнения, будет иметь роковые последствия.

Я несколько раз въезжал в правое отверстие и вновь возвращался обратно. Как будто какое-то чутье предостерегало меня на этом пути. Наконец я решил остановить свой выбор на левом канале. Однако, перед тем, как повернуть лодку, я бросил последний нерешительный взгляд на темные воды, вытекающие из-под правого свода.

И тут я увидел, как из темноты канала потоком вынесло скорлупу большого сочного плода сорапуса.

Я едва сдержал громкий крик радости при виде этого молчаливого и безразличного вестника, проплывавшего мимо меня. Теперь я знал, что впереди меня на том же потоке должны быть марсиане! Кто-то ел чудесный плод и выбросил скорлупу за борт. Это могла быть только та компания, которую я искал!

Я отбросил всякую мысль о левом проходе и уверенно повернул направо. Поток вскоре расширился. Попадались фосфорические скалы, которые освещали мне путь.

Я очень спешил, потому что почти на день отстал от тех, кого преследовал. Вула и я не ели с предыдущего дня. Что касается до него, то это не имело особого значения: все животные Марса, родина которых — высохшее дно моря, могут невероятно долго обходиться без пищи.

Я тоже не особенно страдал. Вода реки была холодная, вкусная и не зараженная разлагающимися трупами, подобно водам реки Исс. А что касается пищи, то одна мысль о том, что я нахожусь вблизи моей любимой Деи Торис, не давала мне думать ни о чем.

Река становилась все уже, а течение — все быстрее и бурливее, так что я с трудом мог проталкивать свою лодку вперед. Думаю, что сделал не более двухсот футов в час, когда при повороте увидел перед собой пороги, через которые, бурлясь и пенясь, перекатывалась река!

Сердце мое похолодело. Ореховая скорлупа сорапуса обманула меня. Мое внутреннее чутье было правильнее. Мне следовало выбрать левый канал!

Будь я женщиной, я бы заплакал. По правую руку от меня медленно вращался большой водоворот. Я пустил в него свой челнок, чтобы дать хоть немного отдохнуть моим усталым мускулам. Я был совсем убит. Снова нужно было потерять полдня, чтобы вернуться назад и поехать по единственному оставшемуся неисследованному каналу! Какая дьявольская судьба заставила меня выбрать из трех возможных путей два неправильных?!

В то время, как медленное течение тихо несло меня по периферии водоворота, мой челн дважды ударился о скалистый берег. Когда он ударился опять, то звук от толчка получился другой — это был звук удара дерева о дерево.

Я весь встрепенулся… В этой подпочвенной реке не могло быть дерева, кроме того, которое было принесено сюда людьми. Я протянул руку за борт, и пальцы мои нащупали борт другого судна.

Я весь окаменел, напряженно всматриваясь в темноту, стараясь разглядеть, занята ли лодка.

Возможно, что в лодке находились люди, которые не догадывались о моем присутствии… Лодка ударялась одной стороной о береговые скалы, и мягкий удар моего челнока мог пройти незамеченным.

Было так темно, что, несмотря на все мои старания, я не мог ничего разглядеть. Мне почудился было звук дыхания; я начал прислушиваться, но нет, кроме шума воды и мягкого трения лодок, я не расслышал ни единого звука. По обыкновению, у меня очень быстро созрел план действий.

На дне моего челна лежала свернутая веревка. Я ее поднял, привязал одним концом к бронзовому кольцу на носу моего челнока и осторожно перелез в соседнюю лодку. В одной руке я держал веревку, в другой меч.

Лодка слегка качнулась под моей тяжестью, удар моего челна об ее борт мог вызвать тревогу пассажиров, если таковые были. Но все было тихо, и, минуту спустя, обыскав лодку от носа до кормы, я нашел, что она была пуста.

Я ощупал руками скалу, у которой она была привязана, и нашел узкий выступ. Это была дорога! По ней, вероятно, должны были пройти те, которые приезжали до меня. По размеру и строению лодки я был убежден, что это была лодка Турида и жрецов.

Позвав Вулу, я вступил на выступ. Большое дикое животное с ловкостью кошки прыгнуло за мной.

Проходя через лодку, принадлежащую Туриду и жрецам, Вула издал глухое рычание, а когда он подошел ко мне, и я положил на его шею руку, то почувствовал, как его короткая грива ощетинилась от злобы. Мне кажется, что он телепатически почувствовал присутствие врага, потому что я до сих пир не делал никаких попыток объяснить ему цель наших поисков.

Это было упущение, которое следовало исправить. По способу зеленых марсиан я объяснил своему псу то внушением, то словами, что мы выслеживаем людей, занимавших недавно большую лодку.

Легкое мурлыканье указало мне, что Вула понял меня. Я повернул направо, но едва успел сделать это, как почувствовал, что Вула потянул меня в противоположном направлении, я последовал за ним.

Я знал, что он был прекрасной ищейкой и вряд ли ошибался.

Сквозь полный мрак вел он меня вдоль узкого уступа над бурным потоком.

Мы вышли из-под нависших скал, и при тусклом свете я увидел, что тропинка была выбита в массиве скалы, и, что она вела вдоль реки за пороги.

Более часа двигались мы по берегу темной речки. Судя по направлению, я догадался, что мы шли под долиной Дор, а может быть, под морем Омии. Теперь, вероятно, я был недалеко от храма Солнца.

Едва эта мысль пришла мне в голову, как Вула внезапно остановился у сводчатого прохода в скале, отполз от входа и притаился в расщелине.

Слова не смогли бы сказать мне яснее, что где-то поблизости нас подстерегает опасность. Я осторожно подполз к Вуле и поверх его головы заглянул в отверстие.

Передо мной оказалось просторное помещение, которое, судя по обстановке, служило сторожевой комнатой. В одном углу стояли ружейные козлы, а по стенам были нары для воинов. В помещении находились только два жреца из тех, которые были с Туридом и Матаи Шангом.

Жрецы были заняты серьезным разговором, и по тону его было видно, что они совершенно не подозревают, что их могут подслушать.

— Я тебе говорю, — проговорил один из них, — что не доверяю этому черномазому. Не было никакой необходимости оставлять нас здесь, якобы, для того, чтобы охранять путь. Против кого, скажи на милость, охранять нам эту давно забытую подпочвенную тропинку? Поверь, это — просто хитрость с его стороны, чтобы разделить нас. Потом он уговорит Матаи Шанга оставить других где-нибудь, тоже под тем или иным предлогом, а потом нападет на нас со своими товарищами и перебьет всех нас.

— Я согласен с тобой, Лакор, — ответил другой. — Между жрецами и перворожденными не может быть ничего, кроме ненависти и измен. А что думаешь ты о всей этой сказке со светом?

"Пусть, — говорит, — свет горит с силой трех радиоединиц в продолжение пятидесяти секунд, а затем в продолжение одной минуты с силой одной радиоединицы, и, наконец, в продолжение двадцати пяти секунд с силой девяти радиоединиц".

Вот в точности, что он сказал. И подумать только, что старый мудрый Матаи Шанг слушал такую чепуху!

— Действительно это глупо, — ответил Лакор. — Разве таким способом что-нибудь откроешь? Должен же был он что-нибудь ответить, когда Матаи Шанг напрямик спросил его, что он сделает, когда дойдет до храма Солнца. Вот он и выдумал наскоро какой-нибудь ответ. Бьюсь об заклад диадемой хеккадора, что сам он не в состоянии, был бы повторить снова слова.