Они были вооружены мечами, которые несли в руках, так как у них не было ножен. Они остановились, жадно глядя на нас голодными глазами. Они, несомненно, были голодны, так как выпирающие ребра и впалые животы говорили о том, что пища редко бывает в их желудках.

Сегодня эти трое надеялись лечь спать сытыми. Это я видел в их глазах. Они пошептались между собой, а затем разделились и окружили нас. Значит, они хотят напасть одновременно.

— Мы нападем первыми, — прошептал я. — Как только они займут места, я дам сигнал и брошусь на того, кто передо мной. Не отставай от меня и старайся, чтобы тебя не отрезали.

— Плечо к плечу до самого конца, — ответила она.

Оглянувшись через плечо, я заметил, что двое, окружавшие нас, сейчас находятся гораздо дальше, чем стоящий перед нами. Прекрасно понимая, что неожиданность нападения даст нам большие шансы на успех, я дал сигнал.

Мы оба бросились вперед на ничего не ожидавшего голого дикаря.

Было ясно, что это тупое существо, так как, увидев нас, он не двинулся с места, челюсть его отвисла. Если бы он был умнее, он бросился бы назад, чтобы дать своим товарищам время для нападения с тыла.

Наши мечи скрестились, и тут я услышал сзади глухое рычание, больше походившее на рычание зверя, чем на голос человека. Уголком глаза я взглянул на Тавию; она решительно бросилась вперед и вонзила меч в дикаря в тот момент, когда он сделал выпад в мою сторону. И сразу же мы повернулись, чтобы встретить двух остальных, которые бежали к нам. Должен сказать, что теперь я чувствовал себя гораздо спокойнее, когда понял, что за существа нападают на нас.

Впрочем, сначала я был скован, так как все время наблюдал за Тавией. Но вскоре понял, что ее меч в руках настоящего мастера. Он, как молния, сверкал, отбивая свирепые удары и постоянно угрожая нанести удар. И вскоре дикарь понял, что его жизнь находится в этой маленькой, но сильной руке, сжимающей рукоять меча. И тогда я обрушился на своего противника со всей силой.

Это были не самые лучшие фехтовальщики, с какими мне приходилось встречаться. Но нельзя сказать, что они были совсем никудышными. Причем техника защиты у них намного превосходила технику нападения. Я полагаю, что это происходило от того, что они нападали на свои жертвы большими отрядами. Поэтому от них требовалась только хорошая защита, а смертельный удар наносил кто-нибудь, подкравшийся сзади.

Противник Тавии сначала не понял, что перед ним женщина. Но вскоре он увидел нежные округлости ее груди, которые не могла скрыть мужская одежда. Может быть, это очень удивило его, а может, он просто преисполнился чувством превосходства и самоуверенности. Во всяком случае, меч Тавии пронзил его сердце за мгновение до того, как я прикончил своего врага.

Не могу сказать, что мы были горды своей победой. Каждый из нас был полон сочувствия к этим несчастным существам, которых повергла в это жалкое состояние жестокая тирания Тул Акстара. Однако сейчас решался вопрос, кому умереть, и мы предпочли, чтобы это были они, а не мы.

Я из предосторожности осмотрелся вокруг и сразу увидел еще троих дикарей, стоящих в отдалении на вершине холма.

— Это еще не все, Тавия, — сказал я. — Смотри.

— Они, может, не захотят разделить судьбу своих товарищей, — ответила Тавия. — Они не идут сюда.

— Они могут спастись, если будут оставаться так же далеко от нас, как сейчас! Идем! Если они последуют за нами, мы познакомимся с ними поближе.

Мы направились на север. Пройдя немного, мы оглянулись. Эти трое уже спускались с холма, направляясь к убитым дикарям. Мы увидели, что это женщины. И они не вооружены.

Они поняли, что мы уходим и не собираемся на них нападать. Тогда они с громкими криками бросились к трупам.

— Посмотри, даже эти деградировавшие существа сохранили человеческие эмоции. Они оплакивают своих мужей.

— Да, — ответил я, — мне очень жаль этих несчастных.

Опасаясь, что от горя они могут в безумной ярости отомстить за убитых мужей, мы следили за ними. Но лучше бы мы не видели того, что нам пришлось увидеть.

Когда три женщины подбежали к трупам, они бросились на них, но не для того, чтобы плакать над ними. Нет, они стали рвать их руками, зубами.

Мне стало плохо, и мы повернулись и быстро пошли на север, пока спустившаяся тьма не закрыла нас от этой жуткой сцены. Но еще долго мы слышали вдали довольное урчание и громкое чавканье.

Мы понимали, что в этой пустынной стране нам можно не опасаться нападения диких зверей, а дикари, скорее всего, охотятся днем, когда можно видеть жертву и преследовать ее.

Я предложил Тавии немного отдохнуть, а затем продолжить путь ночью. Ближе к утру мы, может, найдем какое-нибудь убежище, где сможем провести день до темноты. Я был уверен, что так мы сохраним силы, и при этом уменьшается опасность нападения дикарей.

Тавия согласилась со мной, и мы немного передохнули.

Затем мы пустились в дорогу и прошли за ночь довольно большое расстояние, хотя горы на северном горизонте оставались такими же далекими, как и раньше.

Сейчас мы стали искать убежище, где могли бы провести день. Должен сказать, что мы не очень страдали от отсутствия пищи и воды. Дело в том, что за долгие столетия в условиях уменьшения воды на Марсе люди приспособились долгое время обходиться без пищи, кроме того, они научились управлять своим разумом, чтобы тот не думал о еде и о воде до тех пор, пока они не появятся. Это очень помогло нам переносить все тяготы жизни в пустынях Марса.

После долгих поисков мы нашли довольно уютную расщелину, где можно было с удобствами переждать день. Но

вдруг я заметил чьи-то глаза, наблюдавшие за нами из-за камней. Затем глаза скрылись.; 4

— Здесь нельзя оставаться, — сказал я Тавии. — Нам нужно искать другое убежище.

Мы вышли из расщелины, и, оглянувшись, я увидел дикаря. Когда мы пошли дальше, дикарь стал нас выслеживать. Я изредка видел его между камней. Он выслеживал нас, как охотник выслеживает дичь. Если бы он просто хотел убить нас, я не чувствовал бы к нему такого презрения. Но он хотел убить и съесть нас. Мною овладело омерзение.

Час за часом он преследовал нас. Он боялся напасть, так как нас было двое. Поэтому, вероятно, он ждал, что мы разделимся или ляжем спать и дадим ему возможность убить нас. Затем он перестал скрываться от нас, поднялся на пологий холм. Я видел его силуэт на фоне светлеющего неба. Вот он закинул голову, и из груди его вырвался вой, такой жуткий, что волосы зашевелились на голове. Это был вой дикого зверя, призывающего стаю на убийство.

Я почувствовал, как Тавия вздрогнула и прижалась ко мне. Я обнял ее за плечи, и мы снова пустились в путь.

Еще дважды это существо испускало вой, и, наконец, ему отозвались — спереди и справа.

Снова нам пришлось драться. Но на этот раз против двоих. И когда эти двое были убиты, у 1иеня возникло ощущение безнадежности, от которого я не мог избавиться.

На вершине высокого холма я остановился. Здесь рос чахлый кустарник. Я предложил Тавии остановиться и отдохнуть. Отсюда можно было видеть приближение врагов.

— Поспи, — сказал я, — а потом, когда опустится ночь, мы пойдем дальше.

Она выглядела усталой, и это беспокоило меня. Хотя она, вероятно, больше страдала от постоянного нервного напряжения, чем от физической усталости. Я знал, что сам уже вымотался от этого. Но я воин, а как все это может подействовать на девушку! Она легла, прижалась ко мне и уснула. А я остался следить за местностью.

Со своего наблюдательного поста я мог видеть довольно большое пространство. Вскоре между камнями тут и там я увидел дикарей, которые выслеживали друг друга. Одновременно я мог видеть сразу несколько пар. Однажды я даже увидел, как один из них прыгнул из укрытия на спину своего врага и вонзил в него меч. Тот упал, и его соперник сразу бросился на него и впился зубами в шею. К счастью, мне не удалось досмотреть до конца эту жуткую картину. Ночь опустилась на равнину.