Даль зашагал еще быстрее.
– Да куда ты так несешься?
– Майя, оставь меня, – буркнул он.
Дюваль остановилась, и Эндрю поспешил скрыться.
Куда идет, он и сам не знал. Просто старался развеять злость и отчаяние. На многолюдном «Интрепиде» движение было единственным способом создать иллюзию одиночества.
И потому, когда толпа вокруг разредилась и боль отвыкших от работы мышц заглушила обуревавшие энсина чувства, он с удивлением обнаружил себя у двери в служебный коридор – ближайший к секретному убежищу Дженкинса.
Он долго стоял перед дверью, вспоминая план всей командой заявиться к Дженкинсу, застать его врасплох и выведать все.
– Да ну к чертям! – выругался он в сердцах и стукнул по панели управления, открывая дверь.
По другую ее сторону стоял йети.
Он ухватил Эндрю и потащил в коридор. Даль завопил, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться, он подчинился. Дверь захлопнулась.
– Кончай орать, – посоветовал йети, колупая пальцем в ухе. – Господи, как действует на нервы!
Даль посмотрел на закрытую дверь, потом на Дженкинса.
– Как это тебе удается? Как ты догадался?
– Просто я знаю людей. Ты человек очень предсказуемый. А еще, дубина, я все время прослушиваю твой телефон.
– Так ты в курсе…
– Вашего архисложного плана поимки меня? Само собой. Твой приятель Финн неплохо придумал с передатчиками списанных тележек. Но он не знал, что, когда эти передатчики распознаются сканерами на дверях, я тут же получаю сигнал тревоги. Финн – не первый, кто захотел погулять по этим коридорам. А ты – не первый, кому захотелось отыскать меня.
– Да, не первый.
Дженкинс щелкнул пальцами, будто хотел привлечь внимание.
– Так, что я тебе только что сказал? С этой пустой болтовней просто голова идет кругом…
– Пардон. Ты говорил, что другие пытались тебя найти и не сумели.
– Ну да. Я не хочу, чтобы меня нашли. И те, кто пользуется моими услугами, тоже не хотят. Признаюсь: нашими совместными усилиями никто из тех, кого я не хочу видеть, меня не увидел.
– Значит, ты хочешь меня видеть? – выговорил Даль осторожно.
– Не совсем. Ты хочешь меня видеть, а я позволяю тебе увидеть меня.
– Почему именно я?
– Тебя только что назначили на мостик.
– Да. И я помню твое конкретное предупреждение держаться подальше от мостика.
– Потому ты ко мне и пришел. Хотя это и погубит план, который ты составил вместе с друзьями.
– Да.
– Почему?
– Не знаю. Я и не подумал толком.
– Неправда. Ты думал вполне ясно – только подсознательно. А теперь подумай сознательно и скажи мне. Но поторопись. Мне тут неуютно. Я как на выставке.
– Я пришел потому, что ты знаешь, отчего здесь все не так. Все остальные знают, что на корабле дела совсем никуда. И сбиваются с ног, стараясь не попасть под раздачу. Но почему – не знают. А ты знаешь.
– Может, и знаю. Но зачем тебе знать?
– Не понимать глубинной сути происходящего – значит не понимать вообще ничего. Все хитрости и ритуалы нисколько не помогут, если не выяснить их истоков. Малейшее изменение условий, и все, ты влип.
– Мыслишь очень логично и последовательно. Но не объясняешь, почему решил пойти ко мне именно сейчас.
– Потому что кое-кто пытается меня убить. Именно сейчас. И очень активно. Коллинз из трусости решила со мной разделаться и перевела на мостик.
– Да, смерть через разведмиссию на этом корабле очень эффективна.
– С завтрашнего дня я на мостике, и моя смерть – попросту вопрос времени. То есть его у меня практически нет. Мне нужно узнать правду прямо сейчас.
– Чтобы спастись от смерти.
– Было бы здорово.
– Коллинз тоже хочет спастись от смерти – и за это ты ее только что назвал трусихой.
– Она трусиха не поэтому.
– Да, не поэтому, – подтвердил Дженкинс.
– Если я смогу понять почему, возможно, и сам останусь в живых, и других вытащу. На борту есть люди, мне небезразличные. Я хочу, чтобы они выжили.
– Хорошо. Даль, я хочу спросить еще кое-что. Если мой рассказ покажется тебе совершенно безумным – что тогда?
– Так вот что случилось с Коллинз и Трином! Работая на них, ты поделился своей теорией, и они не поверили.
Дженкинс хихикнул:
– Я сказал «безумным», но отнюдь не «невероятным». Сдается мне, Коллинз очень даже поверила.
– Откуда ты знаешь?
– Так она и стала трусихой, – заключил Дженкинс, затем окинул Даля оценивающим взглядом. – Но может, ты не сделаешься трусом. Скорее всего, не сделаешься. И твои друзья тоже. Так что собирай их, энсин Даль. Встретимся в моем укрытии сегодня вечером, когда вы и планировали набег. До встречи!
Он повернулся, собираясь уйти.
– Можно и мне вопрос? – подал голос Даль.
– Помимо этого?
– Даже два. Кассавэй сказал, что они с Мбеке попали в разведмиссию, не получив от тебя предупреждения, и это, мол, расплата за мои расспросы о тебе. Так и есть?
– Нет. Я не сказал им про К’рооля, потому что ходил по нужде. Я не могу постоянно следить за всем вокруг. Какой второй вопрос?
– Ты посоветовал мне держаться подальше от мостика. Мне и Финну. Почему?
– Ну, твой друг Финн просто очутился рядом, вот я и предостерег вас обоих. Подумал, вреда не будет, хоть твой Финн и засранец. А что касается тебя… Скажем так, у меня особый интерес к лаборатории ксенобиологии. Сентиментальная привязанность, вроде того. И еще скажу: я предполагал, что ты не отреагируешь на дела, творящиеся на «Интрепиде», банальными страхом и желанием спрятаться. Поэтому решил: пара слов с глазу на глаз не повредит. Захотел предупредить. – Дженкинс махнул рукой – видишь, мол. – И вот ты здесь. И по крайней мере, живой. Пока еще.
Он ткнул в кнопку панели управления, открыв перед Далем дверь в коридор «Интрепида». И ушел.
Глава 9
– Ну давай! – раздраженно пробормотал Дженкинс и грохнул по столу.
Над ним замерцала голограмма. Дженкинс снова грохнул. Даль глянул на Дюваль, Хестера, Финна и Хэнсона. В комнатушку Дженкинса набилось шестеро человек.
Дюваль закатила глаза.
– Пардон, – пробормотал Дженкинс, адресуясь не столько к гостям, сколько к себе. – Я подбираю списанное оборудование. Его привозят грузовые тележки. Приходится ремонтировать, и не всегда выходит гладко.
– Да ничего, – отозвался Даль, осматриваясь.
Площадку для тележек загромождали большой стол-проектор, разделявший сейчас хозяина убежища и гостей, узкая койка, небольшой шкаф, заставленный ящиками с влажными гигиеническими салфетками, контейнер с походными пайками разведмиссий Вселенского союза и портативный туалет. Даль задумался над тем, как туалет опорожняется и обслуживается. И решил, что лучше не знать.
– Скоро начнется? – поинтересовался Хестер. – Я думал, мы быстро управимся, и мне вроде как приспичило.
– Туалет к твоим услугам, – заметил Дженкинс.
– Я, пожалуй, воздержусь.
– Почему бы просто не рассказать? – предложил Даль. – Совсем не обязательно устраивать презентацию со слайд-шоу.
– Обязательно надо показать! – возразил Дженкинс. – На словах все покажется чистым безумием. А с графиками и картинками выходит… не таким чистым.
– Круто, – отозвался Финн и посмотрел косо на Даля – мол, спасибо сердечное за такие аттракционы.
Тот пожал плечами.
Дженкинс грохнул кулаком еще раз, и картинка стабилизировалась.
– Ха! Я готов!
– Слава богу! – выдохнул Хестер.
Дженкинс поводил руками над столом, возясь с набором картинок, высвеченных у поверхности, нашел нужный эскиз и вытащил на обозрение всем.
– Вот «Интрепид», – указал он на вращающуюся над столом объемную схему. – Это флагман флота Вселенского союза и один из самых крупных его кораблей. Но кораблей во флоте тысячи. Первые девять лет своего существования, помимо флагманского звания, «Интрепид» не выделялся на их фоне практически ничем – я имею в виду со статистической точки зрения.