Еще один удар Анатолия Чубайса:

«Я не про количество говорю, я говорю про качество жизни. Россия сегодня подымается, Россия сегодня движется вперед, и не только по финансовым параметрам, а, повторю еще раз, по уровню, качеству жизни, по современному развитию в XXI веке. Возникает отрыв, который является, в моем понимании, самой главной, самой серьезной опасностью. Этот отрыв и в экономике, и в политическом устройстве — самое серьезное препятствие для того, чтобы мы объединились. Это нас сдерживает. Его, этот отрыв, нужно преодолевать. И для того, чтобы его преодолевать, в моем понимании, Александр Григорьевич, Беларусь должна всерьез подумать о собственной стратегии развития государства. Беларусь должна начать движение в ту сторону, куда движется весь мир, кроме Северной Кореи и Кубы. Отдайте собственность людям, уберите воздействие государства на экономику, пересмотрите положение дел в оппозиции!»482.

Лукашенко снова парирует:

«Людям не только деньги нужны, людям нужно спокойствие… Поэтому не надо говорить: отдайте собственность. Кому? Кому отдать собственность? Анатолию Борисовичу электросети отдать, генерирующие энергетические мощности?.. Миллеру отдать собственность? Ходорковскому? Так вы его в тюрьму посадили, кому та собственность теперь принадлежать будет? Мы же "Славнефть" вам отдали, "Славнефть". Я сейчас не могу понять, где "Славнефть"? То ли, говорят, у "Бритиш Петролиум", то ли у ТНК, то еще где… Да у нас вопрос этот не стоит, зачем ее просто так отдавать, если она работает, если она сегодня обеспечивает людей? И самое главное, может быть, мы где-то и поэкспериментировали бы так, но у нас сегодня нет газа и нефти столько, сколько у вас. Если мы где-то проколемся, то у нас нечем залатать эту дыру. У вас сейчас миллиарды текут, от Господа Бога вы их получаете, от нефти и газа. Кстати, и нефть, и газ, и то РАО ЕС, где Анатолий Борисович руководит, — там труд белорусов огромный вложен, мы города строили. Нас оттуда вышвырнули, и мы сегодня оттуда ничего не получаем, и мы и не просим»483.

Аргументы Чубайса явно начинают иссякать: «Вы рассказываете с гордостью о том, что вы не назначали директора рынка484. Но вы назначали директоров предприятий по номенклатуре ЦК. Послушайте, но это же дикость! Президент страны назначает директоров. У нас в принципе такого нет и быть не может. Это абсолютный абсурд, Александр Григорьевич, это не задача президента. Это задача совершенно другого уровня»485. И ответный выпад Лукашенко:

«У вас другая система работы. У вас прокуратура назначает. Поэтому успокойтесь»486.

Крыть нечем: прокуратура в России действительно в тот период «назначает» собственников: Ходорковский уже в тюрьме.

Лукашенко, конечно, торжествовал: он обыграл, победил Чубайса. Точно так же, как когда-то в теледебатах он победил Кебича — играя на своем поле.

Чубайс-то взывал к разуму и экономической логике, а Лукашенко к эмоциям и чувствам «простых людей». Он вовсе не полемизировал с Чубайсом, он апеллировал к тем, кто Чубайса и всех радикальных реформаторов, начиная с Гайдара, ненавидел каждой клеточкой своего мозга и своего сердца. Именно у этих людей, у тех, кто ненавидел «всех этих Чубайсов», считал их мошенниками и жульем, он и добивался сочувствия и понимания487.

Что до самого Лукашенко, то для открытой и нескрываемой ненависти к Чубайсу у него своя причина. Никогда он не простит «этому выскочке», что тот полез «не в свое дело» и сорвал ему, последовательному интегратору, всю игру.

Дело в том, что в 1997 году появился проект Устава, по которому Союз России и Беларуси в случае его создания имел все шансы стать именно таким, каким мечтал его видеть Лукашенко. И, наверное, стал бы, если бы не Чубайс…

Согласно этому проекту оба государства должны были передать наднациональным органам управления ключевые вопросы обороны и безопасности, внешней политики, управления транспортом, связью и финансовой системой. Кроме того, предусматривался институт единого гражданства, что делало желание Лукашенко добиться «короны российской империи» (вернее, союзного государства) далеко не призрачным.

Вопросы в Высшем государственном совете предполагалось решать по принципу «одна страна — один голос». Членами ВГС по должности были бы президенты, премьеры и спикеры обеих палат парламентов (после референдума 1996 года, как мы помним, белорусский парламент также стал двухпалатным).

Проект готовили помощник президента России Дмитрий Рюриков и вице-премьер Валерий Серов…

Все бы хорошо, да вот текст документа перед самым его подписанием успел прочесть Анатолий Чубайс, работавший тогда первым вице-премьером и министром финансов в правительстве. Это были не его вопросы, но он сразу понял, чем грозит принятие такого Устава.

Слово Юрию Хащеватскому:

«Если бы Лукашенко хоть ненадолго прорвался к власти в России, никто бы этой власти у него уже не отобрал. Это четко понял Чубайс.

Когда мы с продюсером моего фильма "Обыкновенный президент" Петром Марцевым обсуждали, для кого мы делаем это кино, мы поняли, что его надо делать и для тех, от кого зависит дальнейшая судьба Союза, то есть для властных российских чиновников, чтобы они поняли, что Лукашенко "идет" в Россию. Когда мы закончили фильм, то первым делом продюсер передал копию прямо в руки Чубайсу. Через некоторое время нам позвонили помощники Чубайса и попросили сделать еще два десятка копий. Похоже, что наш фильм действительно помог им осознать опасность, которую для них представлял Лукашенко».

Ну, скажем, могло случиться так, что в одной из «делегаций» не будет единства по тому или иному вопросу. Понятно, что не в белорусской делегации, у которой после референдума мнение могло быть только одно: мнение Лукашенко. А вот с российским представительством все сложнее: на дворе 1997 год, в Государственной думе большинство коммунистов, а их ставленник Геннадий Селезнев — спикер, явно симпатизирующий Лукашенко. Да и между кремлевской Администрацией и Советом Федерации постоянные трения, там к Лукашенко тоже прислушиваются… При таком раскладе Борис Ельцин легко мог бы остаться в меньшинстве. Что тогда?

Но главная мина была заложена в другой статье Устава. Предлагалась ротация председателя Высшего государственного совета через каждые два года. Несомненно, в случае подписания документов им стал бы президент России (кому же еще доверить командование объединенной армией и координацию внешней политики?). Но через два года «порулить» бы довелось уже представителю Беларуси, то есть Александру Лукашенко. Со всеми вытекающими последствиями. Вплоть до получения им заветного «ядерного чемоданчика»: раз уж делегировали наднациональным органам соответствующие полномочия, то будьте добры.

Чубайс ринулся в бой.

В ход была пущена «тяжелая артиллерия» — Татьяна Дьяченко, дочь Бориса Ельцина. Она уговорила отца выслушать аргументы Чубайса, из которых президент понял: его элементарно надувают, ради того чтобы передать власть Лукашенко.

Рюрикова и Серова немедленно уволили. Подписание Устава было перенесено со 2 апреля на 23 мая.

Пресса ничего не поняла в происходящем. Журнал «Огонек», например, так оценил эти события:

«Подписание в Москве 2 апреля Борисом Ельциным и Александром Лукашенко Союзного договора между Россией и Белоруссией в Минске было ознаменовано многотысячными демонстрациями протеста, организованными оппозиционным Народным фронтом. Чтобы прекратить волнения, белорусские власти не постеснялись в столь торжественный день пустить в ход омоновские дубинки и слезоточивый газ, более 100 демонстрантов оказались за решеткой. Несмотря на требования прессы, ведомой непримиримым к политике Лукашенко и потому лишенным аккредитации в Минске НТВ, официальный Кремль предпочел не обращать внимания на жестокость белорусских милиционеров. "Воспитательные меры" были ограничены переносом подписания Устава союза на конец мая, причем для этого потребовалось на всю страну сообщить, что подготовленный под руководством вице-премьера Валерия Серова и помощника российского президента Дмитрия Рюрикова "брачный контракт" между двумя государствами не слишком удачен»488.