Первоначально предполагалось, что госсекретарей будет как минимум два — руководители Совета безопасности и Президентского совета, который должен был работать со структурами гражданского общества. Но Шейман при поддержке Титенкова (все-таки в одном «мерседесе» под Лиозно подвергались обстрелу) сумел убедить Лукашенко в том, что подобная структура не нужна вообще.

В первые же дни существования Совбеза Шейман попытался монополизировать всю информацию, шедшую к президенту. Считая, что анализ информации — это дело разведки и контрразведки, он набрал в свой аппарат работников Комитета госбезопасности. В их задачу входило поставлять госсекретарю как можно больше фактов о «происках» оппозиции всех видов. Собрав информацию, он отправлялся в кабинет президента, благо у него была такая возможность.

Первое время каждый рабочий день президента начинался с традиционного доклада Шеймана. Что можно доложить за 30 минут? То, что написали тебе подчиненные. Что могут написать подчиненные госсекретаря Совбеза? То, что делает и Шеймана, и возглавляемое им ведомство нужным и незаменимым в глазах главы государства. Опасность! Всюду враги! В парламенте — козни. Генералы плетут заговоры! Экономика рушится! Всюду враги, всюду… С этого Лукашенко и начинал свой рабочий день428.

Шейман был нужен. Вряд ли кто-нибудь на его месте стал бы так ревностно служить Лукашенко, вычищая, к примеру, из армии и спецслужб авторитетных и влиятельных людей. С генералитетом Шейман повел настоящую войну.

Особо скандальной была отставка с поста министра обороны генерал-лейтенанта Леонида Мальцева429. Его с позором изгнали за то, что якобы он вышел приветствовать коллектив Минского мединститута в пьяном виде. По свидетельству очевидцев, Мальцев был абсолютно трезв, пока не глотнул из стоявшего перед ним стакана с водой — тут его и повело430.

Постепенно с именем Шеймана многие стали связывать все реакционное и темное, что происходило в Беларуси. Но чем хуже становилась репутация Шеймана, тем ближе он оказывался к Лукашенко, который, как мы помним, всегда предпочитал делать ставку на людей «отвязанных», на тех, кому некуда больше бежать. Шейману некуда бежать уже в силу сложившейся репутации.

И вдруг этот неожиданный указ об отставке, вызвавший недоумение и ликование общественности.

Но ликовали недолго.

Через сутки после публикации указа и снятия с работы Виктор Шейман был назначен генеральным прокурором республики.

Официально об этом было объявлено во время коллегии КГБ, в ходе которой шло представление нового шефа «конторы» — Леонида Ерина431. Александр Лукашенко прибыл в сопровождении нового генерального прокурора и российского телеоператора.

Публично, под телекамеру и улыбку Виктора Шеймана, совсем не удрученного своей вчерашней отставкой, был устроен разнос главной государственной спецслужбе страны.

Этим назначением Лукашенко привязал к себе Шеймана крепче, чем наручниками приковывают друг к другу уже осужденных преступников.

Но именно назначение Шеймана на пост генерального прокурора лишило их обоих в глазах общества — прежде всего, западного — презумпции невиновности. Ведь что получается? Вчерашний генпрокурор Олег Божелко просил президента оградить его от давления Шеймана, мешавшего работе следственной группы. Теперь Шейману не нужно было ни на кого давить: следствие перешло под его безраздельный контроль. И стало совсем темным делом.

Тут же за подписью нового прокурора на имя Устинова в Москву направляется новое письмо. В ней сообщается, что необходимость проведения работ по отысканию трупов в земле отпала. Недаром Лукашенко упрекал бывшего прокурора Божелко: «Вам что, нужно, чтобы оппозиция носила гробы с их телами по Минску?»432

Генерала Владимира Мацкевича отправили послом в Сербию, предварительно устроив ему еще одну проверку на лояльность и терпимость: белорусское телевидение и МИД наперебой сообщали общественности о том, что в Минске, оказывается, отрабатывался «белградский сценарий» установления нелегитимной власти. Получалось, что новый президент Югославии, которому Мацкевич едет вручать верительные грамоты, на самом деле нелегитимен. Это был скандал.

Но Мацкевич сделал вид, что ничего не заметил, и приступил к новой работе.

Заговорил о пропавших он лишь один раз, когда до него дозвонилась жена Виктора Гончара — Зинаида Гончар. Отказаться встретится с ней Мацкевич не мог.

Они договорились о конфиденциальной встрече. Она подсела к нему в машину, и они въехали во двор дома, в котором Зинаида никогда не была.

Сидя в машине, они проговорили около трех часов. Зинаида Гончар рассказывает:

«Сложилось впечатление, что он мной манипулировал, как девочкой. Привез в какой-то двор, там из подъезда вышел тоже кагэбэшник. Мацкевич мне говорит: "Нас засекли". Я говорю: "Вы бы меня еще во двор КГБ подвезли. Там бы точно не засекли". Чего мы полезли в чужой двор?

Мацкевич все знает, но ничего он не подтвердил, ничего не опроверг. Он слишком умен. И явно подстраховался, демонстрируя спецслужбам нашу встречу: могу, мол, и выложить все на чистоту».

До сих пор не заговорил и бывший генпрокурор Олег Божелко. О степени его информированности мы можем судить лишь по пересказам Василия Леонова, сумевшего побеседовать с Олегом Александровичем, когда тот вынужденно скрывался в России. Леонов поведал об этом на одной из пресс-конференций:

«Божелко обстоятельно рассказывал о том, что Лукашенко всячески мешал проведению следствия. Требовал прекратить следствие в отношении установления истинных причин пропажи Захаренко и Гончара. Вот что он говорил Божелко: "Ты довел меня до истощения! Я ночами не сплю. Глотаю горстями таблетки, а ты копаешь… Копаешь под меня… Бросьте искать Захаренко и Гончара!.. Ищите Диму" (Завадского. — А. Ф.)».

Скажу честно, я не записывал наши беседы на диктофон или видеокамеру. Хотя такая возможность была. Божелко обещал все рассказать. О том, что "эскадроны смерти" созданы экс-министром внутренних дел Юрием Сиваковым на базе спецподразделений для того, чтобы убирать уголовных авторитетов, предпринимателей, богатых людей… Команду для истребления политических деятелей отдавал Шейман. У меня есть три свидетеля, которые дали мне право на сегодняшнее выступление. Эти люди присутствовали при моих встречах с Божелко. Они готовы явиться в любой суд, в том числе и белорусский, если им будет гарантирована безопасность»433.

Неожиданно появилось и еще одно косвенное свидетельство возможной причастности к деятельности «эскадрона смерти» высших должностных лиц государства.

Попросил политического убежища в Германии начальник СИЗО № 1 МВД Беларуси Олег Алкаев, в чьи обязанности по должности входила также организация приведения в исполнение смертных приговоров. Он предал гласности свой рапорт на имя министра внутренних дел Владимира Наумова, который мы приводим полностью: