Много позже, вспоминая в беседе с Ванли обстоятельства этой встречи, мистер Уолсингем Браун заметил: «Она вспыхнула в это мгновение, как платиновый шар твоего термоэлектрода».

– Если представитель Калифорнии, – произнес сенатор Ньютон ровным голосом, по-прежнему обращаясь к мистеру Брауну, – сумел затронуть чувства этого глупого ребенка, это ее беда… Как и моя. Тут уж ничего не поделаешь. Но если представитель Калифорнии имеет наглость надеяться на получение хоть каких-то выгод от этой подлой интриги или на то, что ему будет предоставлена возможность воспользоваться какими-то преимуществами в дальнейшем, то представитель Калифорнии занимается самообманом.

Затем он развернулся в кресле и снова занялся своей великой речью.

Теперь впервые после прихода заговорил Ванли.

– Я пришел, – медленно проговорил он, – как честный человек, чтобы просить у сенатора Ньютона руки его дочери для заключения с ней законного брака. Свое согласие она уже мне дала.

– Мне больше нечего добавить к своим словам, – холодно произнес сенатор, снова повернувшись к мистеру Брауну. – Как я слышал, представитель Калифорнии апостол и поборник прав растений. Так пусть и женится на кактусе. Это будет для него подходящая супруга.

Ванли покраснел от незаслуженного оскорбления и собрался покинуть комнату. Его остановил быстрый жест мисс Ньютон.

– Но у меня есть что добавить! – горячо воскликнула она. – Вот что я тебе скажу, отец. Если мистер Ванли выйдет из этого дома, не получив от тебя никакого ответа… Ответа, который ты обязан дать ему как джентльмен и как мой отец… Если будет так, то я уйду вместе с ним и стану его женой еще до того, как взойдет солнце!

– Если хочешь уйти, девчонка, уходи! – невозмутимо ответил сенатор. – Но сначала проконсультируйся у мистера Уолсингема Брауна, юриста и джентльмена, относительно содержания и применения Акта о временной приостановке жизнедеятельности.

Мисс Ньютон обвела испытующим взглядом присутствующих. Она не поняла, о чем говорил ее отец. Однако ее возлюбленный внезапно побледнел и, чтобы устоять на ногах, схватился за спинку стула. Сошла краска и с лица мистера Брауна. Он быстро шагнул вперед и вытянул руки, словно пытаясь защититься от ужасной беды.

– Вы этого не сделаете! – заговорил он. – Ну, конечно же, нет! Это же подлый, бесчеловечный, из ряда вон выходящий законодательный акт, который давным-давно умер вместе с породившей его фанатичной ненавистью. Он остается в своде законов, но вот уже четверть столетия как фактически утратил силу.

– Я не слышал, чтобы его отменили, – сквозь крепко стиснутые зубы процедил  сенатор. Он снял с полки свод законов и открыл его. – Сейчас я прочту этот текст. Он станет вполне уместной частью обряда при этом бракосочетании. – И он вслух прочел следующее: – «Раздел 7. 391. Ни одно лицо мужского пола европейского происхождения в возрасте 25 лет или менее не может обещать, или дать согласие, или взять на себя обязательство заключить брак с любым лицом женского пола монголоидной расы без полного письменного согласия своего родителя мужского пола или опекуна, назначенного по закону; и ни одно лицо женского пола, девица или вдова, в возрасте до 30 лет с европейской родословной не может обещать, дать согласие или взять на себя обязательство заключить брак с любым лицом мужского пола монголоидной расы без полного письменного и удостоверенного согласия своих родителей мужского и женского пола или опекунов, назначенных по закону. Любые брачные обязательства в таких случаях считаются не имеющими юридической силы, а лицо европейского происхождения, заключившее такой контракт, признается совершившим судебно наказуемый проступок и подвергается наказанию по усмотрению его или ее родителя мужского пола или опекуна, назначенного по закону. Раздел 7. 392. Такие родители или опекуны имеют право по своему усмотрению обратиться к судебным властям в Окружной суд Соединенных Штатов того округа, где был совершен проступок, и по его решению передать совершившее проступок лицо европейского происхождения соответствующим должностным лицам и потребовать, чтобы его или ее сознание, физическая активность и жизнедеятельность были приостановлены с помощью замораживающего процесса, известного как процесс Веркомера, на период, который истечет к моменту достижения совершившим проступок лицом 25 лет, для лиц мужского пола, или 30 лет, для лиц женского пола; или на более короткий период по усмотрению родителя или опекуна; данный более короткий период устанавливается заблаговременно».

– Что все это значит? – требовательно спросила мисс Ньютон, сбитая с толку юридическим словоблудием и встревоженная отчаянием своего возлюбленного.

Мистер Уолсингем Браун грустно покачал головой.

– Это значит, – произнес он, – что за жестокие поступки отцов расплачиваются их дети.

– Это значит, Клара, – едва сумел выдавить Ванли, – что мы должны расстаться.

– Поймите меня правильно, мистер Браун, – снова заговорил сенатор, вставая и нетерпеливо отмахиваясь рукой, в которой держал перо, и от предмета разговора, и от непрошеных гостей. – Я рассматриваю Акт о временной приостановке жизнедеятельности не просто как пугало, которое заставит глупую девчонку забыть о своей предосудительной страсти. Раз закон действует, я поступлю так, как он предписывает.

Мисс Ньютон надолго застыла, не сводя глаз с отца. Ни Ванли, ни мистер Браун не могли понять, что означает ее взгляд. Затем девушка медленно отправилась в салон.  Гости последовали за ней. Она закрыла дверь и заперла ее на замок.  Часы на камине пробили четыре.

Девушка полностью преобразилась. От вызывающего напора, страстного нетерпения и откровенной влюбленности не осталось ни следа. Теперь она была так же спокойна, холодна и невозмутима, как сенатор Ньютон.

– Заморозил! – чуть слышно прошептала она. – Он уже заморозил меня своим ледяным сердцем.

Потом мисс Ньютон попросила мистера Уолсингема Брауна коротко объяснить ей суть и порядок применения положений, процитированных ее отцом. Когда он это сделал, она уточнила:

– А там есть положение о добровольной приостановке жизнедеятельности?

– Двадцать   седьмая поправка к Конституции, – пояснил правовед, – признает право любого лица, не удовлетворенного условиями своей жизни, приостановить свою жизнь на краткий или долгий строк по своему желанию. Но такое, как вы понимаете, случается очень редко, в основном, когда кто-либо не видит другого способа избавиться от нежелательного супружества.

– И все-таки, – требовательно спросила она, – такое право существует и им можно воспользоваться?

Он кивнул. Тогда она подошла к Ванли и сказала:

– Дорогой, пусть будет так. Мне придется покинуть тебя на время, но в качестве твоей жены. Мы устроим свадьбу, – она печально улыбнулась, – в течение ближайшего часа. Мистер Браун отправится вместе нами к священнику. Оттуда мы сразу же отправимся в Приют, и ты сам проводишь меня в камеру, где я буду в полной безопасности  дожидаться, пока настанет более благоприятное для нас время. Нет, мой любимый, не бойся! Решение принято. Ты не можешь его изменить. И наша разлука, дорогой,  будет не такой уж долгой. Однажды, совершенно случайно, приводя в порядок бумаги отца, я обнаружила его жизненный прогноз, сделанный Бюро демографии в Вашингтоне. Ему осталось жить меньше десяти лет. Я никогда не думала, что буду хладнокровно рассчитывать, когда умрет мой отец, но таков прогноз. Через десять лет, Дэниэл, ты можешь прийти в Приют и получить свою жену. Ты найдешь меня такой же, какой оставил.

Не скрывая текущих по бледным щекам слез, монголоид попытался отговорить европейскую девушку от ее намерения. Не менее взволнованный мистер Уолсингем Браун поддержал его уговоры и доводы.

– Вы когда-нибудь видели женщину, – спросил он, – которая прошла через такую процедуру? Она явилась в Приют, скорее всего, такая же, как и вы, – свежая, цветущая, прекрасная, полная жизненных сил. А вышла оттуда преждевременно постаревшей, высохшей, с землистым лицом и дряблым телом. Живым трупом… Скелетом. Привидением, едва похожим на прежнюю себя. Вопреки тому, что все они утверждают, полного прекращения жизнедеятельности не происходит. Абсолютное прекращение жизни – это смерть. При любой, самой полной заморозке некоторые функции организма сохраняются, они подтачивают  и истощают организм находящегося без сознания человека. Вы рискуете потерять свою красоту! – наконец решительно заявил он, используя последний и самый убедительный для женщины аргумент. – Вы не боитесь, что эта потеря станет губительной для любви Ванли,  когда вы вновь увидитесь через десять лет?