Хиндасвинт умер 30 сентября 653 г. (Epit. Ovet. 40), и Рецесвинт начал свое единоличное правление. В целом он продолжал линию отца. Однако жесткое и даже жестокое правление Хиндасвинта создало в стране напряжение, которое не могло продолжаться долго. Смерть престарелого короля пробудило надежды оппозиции. Ее чувства выразил толедский митрополит Евгений II, тот самый, на назначении которого настоял Хиндасвинт. Теперь он составил эпитафию от имени покойного короля, в которой тот якобы называл себя другом злых, автором преступлений и всегда способным ко всякому злу{702}. И вероятнее всего, в тот же год произошло первое открытое выступление против короля. Его возглавил Фройя, бывший, вероятно, герцогом Тарраконской Испании{703}. Он привлек на свою сторону васконов и вместе с ними двинулся к Цезаравгусте (Сарагосе). Возможно, Фройя надеялся на поддержку всех тех, кто, оставшись в Испании и Септимании или бежав во Франкское королевство, был обижен Хиндасвинтом. Но реальной поддержки он не получил. Видимо, репрессии Хидасвинта нанесли вестготской знати слишком тяжелый удар. Союзники Фройи васконы своими жестокостями, среди жертв которых было и много клириков{704}, восстановили против себя население. Цезаравгуста оказала мятежнику и его союзникам упорное сопротивление. Город стойко выдержал осаду, и это дало возможность Рецесвинту собрать силы и разгромить войска Фройи и васконов под стенами Цезаравгусты (Taio. Ер. ad Quir. 2—3).
Хотя мятеж Фройи был подавлен, стало ясно, что существующее в стране напряжение необходимо ослабить. Чрезвычайно популярный в западной части Испании монах Фруктуоз направил Рецесвинту письмо с просьбой проявить милосердие. Это письмо показывало, что и в церкви многие недовольны слишком жесткой политикой покойного Хиндасвинта. Хотя Рецесвинт уже четыре года являлся соправителем отца, он не чувствовал себя столь уверенным, чтобы игнорировать позицию клира. К тому же ему было необходимо получить подтверждение своей власти. Трудно сказать, чем была вызвана эта необходимость. Может быть, само его приобщение к трону было не очень-то законным, а может быть, из-за поднявшей голову оппозиции он счел нужным получить подтверждение королевского звания от церкви. И всего лишь через два с половиной месяца после смерти отца, 16 декабря того же 653 г., он созвал новый собор ad regem confirmandum (для подтверждения королевства){705}.
Этот собор был более представительным, в нем участвовали 60 епископов против 41, присутствовавшего на предыдущем, а также 18 аббатов и 18 членов двора и сам король. Впервые аббаты присутствовали на соборе как отдельная и самостоятельная группа, наряду с епископами и членами двора подписавшими соборные постановления{706}. Рецесвинт прочитал свое послание, в котором утверждал свою преданность вере, как она определена Никейским и другими вселенскими соборами, и, что было особенно важно, заявил, что клятва его отца не прощать мятежников противоречит королевской обязанности милосердия{707}. Это было знаком явного отхода от крайностей политики Хиндасвинта. И собор воспринял этот знак. Была объявлена широкая амнистия, преследуемые могли свободно вернуться на родину. Однако возвращения конфискованного имущества при этом не предусматривалось: это имущество отныне считалось собственностью не короля, а короны. Сам Рецесвинт и его потомки могли наследовать только то имущество, которое Хиндасвинт имел до своего восшествия на престол, а все то, что он приобрел после этого, переходило в казну, и им мог распоряжаться тот король, который будет находиться на троне, независимо от его происхождения. В силу этого постановления Рецесвинт издал специальный закон, в силу которого имущество, перешедшее к королю, начиная со времени короля Свинтиллы, т. е. при жизни ныне живущих, отныне становилось собственностью фиска, и король может им свободно распоряжаться, но не как собственник, а как глава государства (Leg. Vis. II, 1, 6). Это было важным шагом в развитии вестготской государственности.
Другим важным шагом стало решение собора о наследовании трона. Еще IV и V Толедские соборы принимали решения об избрании короля исключительно среди знатных готов. Теперь это положение было уточнено: что в случае смерти короля новый должен был избираться как можно скорее в столице или в месте, где король умрет, с согласия епископов и высших дворцовых чинов{708}. Этим постановлением участники собора, как им казалось, «убивали двух зайцев». С одной стороны, они подтверждали принцип избирательной (а не наследственной) монархии, а с другой — ставили преграду мятежам и узурпациям.
Главной заслугой Рецесвинта стало продолжение законодательной деятельности отца. В этом деле его активным помощником был Брав-лион, как уже сказано, один из самых образованных и почитаемых церковных иерархов Испании, к тому же связанный дружескими узами с Рецесвинтом. Именно влиянию Бравлиона новый кодекс обязан своим стройным видом, делением на части, титулы и главы, всеохватывающим характером{709}. Он, несомненно, ориентировался на кодекс Феодосия, хотя и далеко не повторял его. Характерно, что в то время уже существовал кодекс Юстиниана, гораздо более совершенный и полный свод римского права, но вестготские короли, как, впрочем, и другие европейские государи того времени, на него совершенно не обращали никакого внимания{710}. Бравлион не дожил до введения нового кодекса в жизнь. Он умер в 651 г. уже глубоким стариком, но работа продолжалась. И в декабре 653 г., созвав VIII Толедский собор, король представил ему новый свод законов. А вскоре после собора в 654 г. этот кодекс был официально опубликован. В него был включен специальный закон, запрещающий пользоваться римскими или какими-либо другими законами, кроме данного кодекса (Leg. Vis. II, 1,10).
Кодекс включал в себя законы Хиндасвинта, 89 новых законов Рецесвинта и в качестве Antiqua те положения старых законов, которые были действенны и в нынешнее время, в основном законы Леувигильда[118]. Это был так называемый Liber iudiciorum (Книга судей), который стал основой и гораздо более позднего законодательства и многие положения которого сохраняли свою силу много веков уже после крушения вестготского королевства. Конечно, законодательное творчество на этом не остановилось. Новое время и новые обстоятельства требовали новых законов, и они включались в Liber iudiciorum в качестве новелл, дополняя имеющиеся там статьи. Позже этот кодекс в целом был значительно пересмотрен, но его характер остался прежним. Теперь с утверждением единой юридической системы, единого права королевство можно считать единым государством.
Новый кодекс, как уже говорилось, в значительной степени ориентировался на римское право с его утверждением первенства закона над всеми другими соображениями. Первая книга кодекса включала два титула: о законодателе, т. е. о самом короле, и о законе. И здесь утверждалось, что король в своей юридической деятельности должен руководствоваться не рассуждениями и не обсуждениями, а исключительно правом. Сам же закон определяется как исходящий от Бога, связанный с религией, как создатель права, основатель добрых нравов, охватывающий и юность, и старость. При всей демагогии, какая свойственная всем подобным документам, речь явно идет о первенстве права и письменного закона. Почти два с половиной века назад Атаульф жаловался, что его соплеменники не знают права. Теперь первенство последнего торжественно утверждается, и это лучше всего показывает путь, пройденный вестготами за это время.
