Больше всего меня поразило то, что они говорили обо мне так, как будто я, если уж не каждый день, то каждые два точно попадал к ним в вытрезвитель.
— Послушайте, — крикнул я им, — это какая-то нелепая ошибка. Я не алкоголик, я вообще не пью, я ученый физик.
В ответ они заржали так, что, казалось, стены рухнут.
— Я могу доказать, что я ученый, — не унимался я. — Хотите, я сформулирую закон Паскаля, на котором основано действие гидравлического пресса?
Я рассказал им об этом законе, что послужило поводом для более бурного веселья. Тогда я решил, что в школе милиции вряд ли преподают Паскаля, и поведал им правило буравчика, которое в средней школе изучают все. Милиционеры хохотали пуще прежнего, а дежурный капитан сказал:
— Ну, еще б ты не знал правила буравчика! Штопором-то небось каждый день пользуешься!
Единственным человеком, который меня поддержал, был пьяный хмырь, сидевший со мной за решеткой.
— Правильно, Михалыч! — хрипел он из-за моей спины. — Скажи им! Пусть знают наших!
Ночь я промучился на скамейке рядом с хрипатым пьянчужкой и заснул лишь под утро. Разбудил меня капитан.
— Вставай, физик, — сказал он презрительно. — К тебе жена пришла.
Он вывел меня из-за решетки, и я увидел Вику.
— Что ты здесь делаешь? — удивился я.
— Тише, — ответила Вика, отвела меня в сторону и зашептала: — Посмотри, что я нашла у себя дома.
Она протянула мне свидетельство о браке, раскрыв которое я прочитал, что мытищинским ЗАГСом зарегистрирован брак между гражданином Пьянченко Евгением Михайловичем, то есть мною, и гражданкой Сван Викторией Сергеевной.
— Что это значит? — обескураженно спросил я.
— Это значит, что мы попали не в свой мир, а в мир наших двойников.
— С ума сойти, — ответил я. — Город стоит тот же, улицы те же, а судьбы людей так перепутаны. Интересно, неужели человек во вселенной значит меньше, чем какой-нибудь кирпич?
— Да, — прошептала Вика. — Должна тебя обрадовать. Судя по обстановке в квартире, ты беспробудный пьяница.
— А дети у нас есть? — спросил я.
— Мой сын Сережка, — ответила Вика.
— А твой Валера — муж моей Лены. И ты изменяешь мне с ним, — иронично заметил я. — Теперь мне стало понятным вчерашнее поведение Валеры.
— Я должна тебя еще огорчить, — сказала Вика. — Динозавр исчез.
— Как исчез? — вскрикнул я.
— Мы заезжали на пруд с участковым. Он исчез. Думаю, что его сородичи полакомились падалью.
— Сожрали целиком такого громадного динозавра?!
— Может, в пруд уволокли.
Наш разговор прервал лейтенант:
— Так, свидание окончено, — скомандовал он. — А тебе, физик, карета подана.
— Женя, возьми с собой свои вещи, — Вика протянула мне сумку.
И меня отвезли в Москву в Петроверигский переулок и, действительно, сдали в Международный центр творческого гипноза при НИИ профилактической медицины. И в течение месяца приезжий американский ученый вместе с «друганом» моего благодетеля капитана милиции проводили со мною сеансы гипноза, внушая мне мысль о необходимости начать новую жизнь.
— Сколько ж можно, — вопрошал я, — начинать новую жизнь? Я уже был ученым-физиком, был пустынным отшельником, муравьиным самцом, первобытным человеком! Сколько же можно?!
— Не отчаивайся, — отвечали мне, — и начни еще раз. Главное, это поверить в свои силы.
И они меня убедили.
Эпилог
Через два года я сидел в своем «мерседесе» на автостоянке за городским рынком и ждал Лену.
Лена — это моя в некотором роде любовница. «В некотором роде» потому, что на самом деле она — моя жена. Но об этом знаем только мы. Лена опаздывала, но я знал, что она обязательно придет, и от нечего делать читал газету. А в ней была опубликована маленькая, но очень любопытная заметка. Она называлась «Миллион долларов за белую горячку». И вот что в ней было написано:
«Феноменальная личность проживает в Мытищах. Пьянченко Е. М., фамилия которого как нарочно самым красноречивым образом говорит о склонностях этого человека, имел восьмилетнее образование и работал грузчиком в овощном магазине. Пагубное пристрастие к веселящим напиткам довели его до белой горячки, во время которой Пьянченко Е. М. мерещился столь любимый им зеленый змий. В ходе принудительного лечения американский психиатр Джон Майнуотер, работавший в Москве, не только полностью излечил гражданина Пьянченко от алкоголизма, но и пробудил в нем гениальные способности. Через полгода Пьянченко Е. М. сдал экстерном весь курс обучения в Московском физико-техническом институте и получил диплом о высшем образовании. Еще через год он защитил диссертацию на звание кандидата технических наук. Но самое невероятное было впереди. Издательство „Бослен“ выпустило книгу, автором которой был Пьянченко. В ней он подробно описал змия, привидевшегося ему в бреду белой горячки. И вот недавно Американское Общество Любителей Динозавров присудило Пьянченко Е. М. премию в размере одного миллиона долларов, как автору самой достоверной книги о динозаврах».
Еще бы ей быть не достоверной, если мы с Леной целых полгода прожили там, изучая жизнь этих доисторических животных.
КОМПАНИЯ МИХАЛЫЧА
С чего начинается день бизнесмена? У каждого на этот счет свои привычки. Один начинает рабочий день с чашечки кофе, другой — с просмотра утренних газет, третий, уткнувшись в монитор, раскладывает пасьянс. А я подсматриваю за своей секретаршей Катей. Только не подумайте, что я какой-нибудь извращенец. Просто если другие секретарши — в зависимости от привычек своих боссов — начинают рабочий день с того, что или готовят кофе, или красятся, то предугадать, с чего начнет рабочий день Катя, невозможно. Однажды она маникюрными ножницами препарировала умершего хомячка, и это занятие было прервано сердечным приступом главного бухгалтера Раи, которая зашла подписать у меня чек. В другой раз Катя, подражая Клинту Иствуду, лихо крутила на указательном пальце газовый пистолет RECK AGENT девятого калибра, который выстрелил, и мы полдня гуляли на морозе возле офиса, дожидаясь пока выветрится газ, а оставшиеся полдня мерзли в выстуженном помещении, чихали и терли глаза. В свете сказанного, столь недостойное занятие, каковым является подглядывание за девушкой, становится не только соблазнительным, но и просто необходимым.
А в тот день Катя вела себя достаточно безобидно. Она стояла возле стола, напряженно сжав кулачки и слегка согнув ноги в коленях, и негромко считала:
— Раз, два…
На счет «три» она совершила неожиданный прыжок на месте с разворотом на сто восемьдесят градусов. При этом у нее был такой сосредоточенный взгляд, как будто она рассчитывала застать кого-то врасплох. Я даже невольно отпрянул от щели между дверью и косяком и подумал: «Это что-то новенькое». Впрочем, именно так я думал каждый день. Катин прыжок, видимо, не достиг преследуемой цели, и она повторила его еще несколько раз. Я дождался, пока она смахнула со стола новую галогенную лампу, и открыл дверь, будто бы привлеченный шумом.
— Что случилось? — спросил я.
— Доброе утро, Юрий Михайлович, — Катя собирала скрепки, сидя на корточках. — Да вот лампу случайно опрокинула.
«Как же это произошло?» — хотел спросить я, но не успел, — в приемную вошла Рая. Вернее, попыталась войти. Потому что когда она наполовину остановилась в дверном проеме, чтобы ногой закрыть за собой дверь, кто-то — как выяснилось Гена Мельников, — наш менеджер по сбыту, шедший за Раей следом, — открыл эту дверь, и Рая растянулась на пороге, чуть не сделав шпагат.
— С мягкой посадкой, — поздоровался я с нею и приказал перешагивающему через Раю и извиняющемуся Гене: — Помог упасть, помоги и подняться.
Жалобно постанывая, Рая поднялась и покосилась на торчащую из-за стола туго обтянутую в цветастые лосины круглую попу Кати, уползавшей то ли вдогонку за скрепками, то ли для того, чтобы отсмеяться над главным бухгалтером.
