А я остался один и стал думать, что теперь делать и чем чревато сумасшествие Вики. Автоматически я начал надевать часы и наткнулся на другие часы на руке. Я чертыхнулся от неожиданности и мигом выскочил из палатки. На свету я увидел, что часы, которые принесла Вика, абсолютно одинаковы с часами на моей руке. Мало этого, на тех и на других красовалась одна и та же надпись «Жене от Лены», сделанная женой. Итак, сомнений не оставалось. Произошло загадочное раздвоение моих часов. Я решил, что дело нечисто и Вика что-то темнит. Наверняка прибор все же похитила она, затем переместилась во времени и, видимо, принесла из будущего мои часы. Но как ей это удалось, и зачем весь этот концерт?!

Она сидела в машине и смотрела куда-то вдаль сквозь лобовое стекло. Я открыл дверцу:

– Вика, где прибор?

Она внимательно посмотрела на меня и вздохнула:

– Женя, я устала.

Тут я взорвался:

– Ничего себе! Она, видите ли, устала! Ты дейст-вительно чокнутая что ли?! И на хрена я только связался с тобой?! Ни черта себе – небольшое любовное приключение! Амурет! Опупеть можно!

В этот момент из-под машины раздался громкий и отвратительный хохот. Кто-то так откровенно потешался над нами, что мы возмутились быстрее, чем успели испугаться. Полный решимости как следует проучить неизвестного обидчика, я было ринулся под автомобиль, но этот «некто» уже вылезал сам. Я схватил его за шиворот, а он, продолжая омерзительно ржать, повернулся ко мне лицом, и я остолбенел от изумления. Вика, выходившая из машины, тоже застыла на полпути. Прямо перед нами стояла точная копия меня самого.

– Ты кто? – спросил я.

– Я это ты, – ответил двойник. – А теперь главное – спокойствие. Сейчас я вам все объясню. Понимаете, я прилетел из будущего. Вернее, меня отшвырнул в прошлое какой-то термит.

– Кто? – воскликнула Вика.

– Понимаете, – начал двойник.

– Стоп! – вдруг приказала Вика. – Мы что, теперь втроем будем жить?

– Некоторое время, – ответил двойник, – а потом этот, – он кивнул в мою сторону, – улетит в прошлое, а я останусь с тобой.

– Что значит, я улечу, а ты останешься с нею?! – возмутился я.

– Да ничего, – двойник махнул рукой, изобразив этим жестом пустячность моего вопроса.

– Как это ничего?! Да кто ты такой?!

– Господи, да вы же не даете объяснить, – двойник от раздражения сделал несколько шагов вперед.

– Стоп! – опять закричала Вика. – Вы сейчас перепутаетесь, и я не разберу кто есть кто. Ну-ка ты, который из-под машины, одень на руку вот это, – она протянула моему двойнику серебряное колечко со своего указательного пальца, и тот с нескрываемым удовольствием напялил украшение на мизинец.

– Значит так, – продолжила Вика, – ты, – она ткнула пальцем в грудь двойника, – будешь «Женя-1», а ты, – жест в мою сторону, – «Женя-2».

Ну, это уж было слишком! Я чувствовал, что задыхаюсь от ревности. Мало того, что ему, неизвестно откуда взявшемуся, серебряное кольцо, так он к тому же будет номером один, а я, находившийся здесь с самого начала, буду номером два!

– С какой стати такая благосклонность к этому пришельцу?! – попробовал я осведомиться у Вики.

А мой двойник нагло заявил:

– Вика, не обращай на него внимания: все равно через два дня он исчезнет. Кстати, – это уже ко мне, – отдай мои часы.

Его наглость вывела меня из терпения.

– Забери свои фальшивые часы! – заорал я. – И сам ты фальшивка. Да у тебя даже голос не мой! Пищишь, а у меня бас!

– Сам ты пискля! – двойник явно обиделся.

А Вика расхохоталась.

– Оба вы писклявчики, просто никогда не слышали себя со стороны. А ты, – она обратилась ко мне, – заткнись! Все, что ты можешь сказать, я уже наизусть знаю. Теперь хочу этого послушать.

Я, конечно, был оскорблен, но промолчал, а про себя решил, что все-таки Женей-1 буду я, а он Женей-2.

Двойник уселся на капот, Вика пристроилась рядом с ним, а я, делая вид, что его рассказ мне абсолютно неинтересен, сел на землю, прислонившись спиной к дверце автомобиля. Однако первые же слова двойника не смогли оставить меня равнодушным.

– Черт с ним, – это он сказал про меня, – пускай не слушает, все равно он скоро сам все узнает. Понимаешь, Вика, оказывается, мы здесь не одни. Вокруг нас живут какие-то существа, приблизительно такого же, как мы, роста, по виду очень похожие на муравьев. А по-моему, это действительно какие-то термиты.

– Где же они? – тихо спросила Вика.

– Они рядом, но мы их не видим, поскольку они не трехмерны, как мы.

– Чушь какая-то! – воскликнула Вика.

Я украдкой взглянул на них. Двойник взял Вику за руку и продолжил.

– Я вот думал, как бы тебе это объяснить. Пример очень примитивный и дурацкий, но лучшего я не придумал. Представь себе, что ты не человек, а живая дощечка.

Вика фыркнула и машинально коснулась левой рукой своей груди. Я рассмеялся. Но двойника это нисколько не смутило.

– Так вот, ты дощечка, допустим, условно, совершенно плоская.

Тут Вика вновь погладила себя по груди, размер которой явно не позволял ей уловить ход мыслей двойника.

– Ты дощечка, и у тебя есть длина, есть ширина, но нет высоты. Ты можешь посмотреть влево, вправо, вперед, назад, но не можешь посмотреть вверх или вниз, потому что это уже третье измерение, а ты двухмерна. Так и мы сейчас не можем увидеть этих термитов, потому что они четырех-, пяти- или шестимерны, я не знаю точно.

– Боже мой, а откуда тогда ты-то про них знаешь? – Вика была сильно взволнована, да и мне стало не по себе.

– Откуда? Представь себе, что ты дощечка. Еще раз. Лежишь на полу, пол видишь, а гардероб, стоящий на этом полу, нет. Вдруг тебя поднимают, переворачивают и помещают на поверхность гардероба, приклеивают к его дверце, например. Теперь ты можешь видеть гардероб, но уже не увидишь пола.

– Господи! Да у меня голова кругом идет! Гардероб, пол, дощечка! – Вика спрыгнула с капота и встала рядом, опершись на машину задом.

– Так вот и я, пока летел к вам, видел этих термитов. Кто-то из них дал мне пинка, и я отлетел к вам.

– Как это?! – испугалась Вика.

– Да очень просто. Понимаешь, мы их не видим, но наткнуться на них можно запросто. Вот и я наткнулся, а он меня оттолкнул. Через два дня то же самое произойдет с этим, – двойник кивнул в мою сторону.

– Мама родная! – Вика сжала голову руками. – Что же с нами будет?!

Двойник тяжело вздохнул и сказал:

– В ближайшие два дня ничего. Это точно. Я ведь эти дни уже пережил один раз.

После этих слов я понял, отчего он держится так самоуверенно. Действительно, мы-то пребывали в полной растерянности, не зная, что может случиться в ближайшие пять минут, а он был осведомлен о более отдаленном будущем. «Ну, ничего, – думал я, – рано радуешься, козел. Через два дня я улечу, ты останешься вновь перед неизвестным будущим, а я окажусь в твоем положении. Но обижать тебя мне все же не стоит – самому же аукнется потом».

Мои размышления прервала Вика:

– Интересно, а наш прибор они похитили, эти термиты, да?

– Естественно, – угрюмо пробурчал двойник, – представь себе, у тебя дома лежит разделочная доска и вдруг у нее появляется пропеллер, и она начинает летать по квартире. Конечно, ты сломаешь этот пропеллер.

«Резонно», – подумал я.

Вика подошла ко мне, присела напротив меня на корточки и строго спросила:

– А ты что же, неделю, говоришь, здесь прожил и не мог этих муравьев обнаружить?

– Придурок! Что с него взять?! – поддакнул ей двойник.

А я открыл рот и так и остался сидеть, изумляясь глупости Вики и наглости двойника.

Последующие два дня стали для меня адом. Ненависть и раздражение, которые вызывал двойник, усугублялись дикой ревностью. Любопытно то, что Вике явно нравился мой двойник. И это было вполне объяснимо. Его осведомленность о нашем ближайшем будущем придавала ему то хладнокровие и в некоторой степени снисходительное отношение к сложившейся ситуации, которое так ценят женщины. Мой проклятый двойник стал в глазах Вики олицетворением мужественности и надежности, а я воплощением нелепости, причиной всех бед, приключившихся с нами. Меня утешало лишь то, что через пару дней на месте двойника окажусь я. Я любовался стройной фигурой моей амуретки и думал: «Ой-ля-ля, может быть, еще представится возможность и сыграть на этом роскошном инструменте.» По крайней мере, ее воркование с двойником и очень даже красноречивые взгляды, которыми она смотрела на моего «соперника», давали все основания надеяться на вполне пикантное завершение этой истории. А пока они обращались со мною с той брезгливой снисходительностью, с которой обычно ухаживают за умирающим дальним родственником. Точь-в-точь, как сказал поэт: «Вздыхать и думать про себя: когда же черт возьмет тебя». И это было естественно, потому что я должен был скоро исчезнуть.