— Столько не нужно. Сядете всей кодлой в «волжанку», а ты, Фрол, в мой «мерс». Повторяю: за столом устраивайтесь строго в один ряд, чтобы бритоголовые оказались с другой стороны. Это упростит работу и снимет опасность получить орех от своих же. Работать только после сигнального выстрела. Вопросы?

— Капусту надо бы вперед получить, — подал голос один из киллеров. — Хоть половину.

— Как и раньше, расчет сразу после дела! — вмешался Цыпа. — Я вас разве когда-нибудь накалывал?

— А коли один из наших деревянный бушлат оденет, его доля делится между оставшимися? — уточнил другой.

— Без базара, — успокоил я. — И вот что: на выпивку сильно не налегать! После дела — сколько душе угодно. Поехали!

На Репина у ворот ИТК-2 было много машин, и мы не враз обнаружили три «девятки» с «медвежатами». Медведь с Ксюшей сидели в средней. Управляющий вышел навстречу, изобразив на лице благодушную улыбку.

— Все на мази, Монах! Пересменка ментовская уже началась. Скоро выпускать будут.

— Провизию и напитки не забыл?

— Все в лучшем виде. Багажники битком набиты и хавкой, и пойлом. На роту хватит.

— Ладушки! Цыпа, вернемся пока в машину. Прохладно.

— Всего их двенадцать человек, не считая Ксюхи, — заметил Цыпа, когда мы укрылись в салоне «мерса». — По-моему, вооружены.

— Констатируем: они далеко не идиоты. Если первыми пальбу откроют — мы там все костьми ляжем.

— Пусть рискнут! — зло ощерился соратник. — Медведя я по-любому успею сделать!

— Не хвались раньше времени. Дурная примета. Фрол, ты плотик смастерил?

— Само собой. В кустах у озера своего часа дожидается.

Около десяти часов поодиночке стали выходить освободившиеся. Том оказался третьим по счету. В своей черной телогрейке, считавшейся в зоне чуть ли не признаком аристократизма, здесь, на воле, он смотрелся убого-нищенски.

— Кретин! — расстроился я. — Как мог про шмотки забыть?!

— Не переживай, Евген! — развеселился вдруг Цыпа. — Я учел этот момент.

Захлопали дверцы автомашин. Том оторопело наблюдал, как к нему устремились два десятка людей. Кто нес бокалы, кто шампанское, а Цыпа, кидая на меня победные взгляды, волок пластиковый пакет, с одеждой.

По старой традиции Том переоделся тут же, стараясь не замечать любопытных взглядов прохожих.

Через две минуты его было уже не узнать. Фирменные туфли, джинсы, рубашка и короткая кожанка превратили Тома в крутого мэна. Все шмотки были черного цвета, прозрачно намекая на его принадлежность к воровской масти. Ну, Цыпленок, молодец! Есть масло в чайнике! Не пригорело!

Своеобразным веселым салютом из дюжины бутылок вылетели пробки, выплескивая на волю пенную энергию выдержанного виноградного сока. Зазвенели бокалы.

Том стоял с побелевшим застывшим лицом и старался не моргать. Понимая его состояние, я рявкнул:

— По машинам! Пировать на Балтыме будем! — и увлек Виктора к «мерсу», по пути заботливо сунув ему в руку носовой платок. — Вытрись, братишка! Все нормально.

Наша машина шла головной. Меньше чем через час в просветах между деревьями замелькало, искрясь на солнце, озеро Балтым.

Всю дорогу я решал, посвящать Тома в истинную цель пикника или нет. В конце концов выбрал нечто среднее.

— Слушай сюда, Том, и не задавай вопросов. Если начнется заварушка, падай на землю и не дергайся. Лады?

— Как скажешь, Евген. — Он почему-то нисколько не удивился. — Хочу надеяться, что первый день на свободе не станет для меня последним в жизни.

— Все правильно, — я сделал неуклюжую попытку сгладить впечатление. — Надежда умирает последней. Вот и прибыли!

Место для пикника было выбрано удачно. Солнечная поляна, по размерам смахивающая на футбольное поле, располагалась на самом берегу озера. Высокий сосново-еловый лес по ее периметру создавал впечатление защищенности и некоторого уюта. В десятке шагов от берега стоял грубо сколоченный длинный широкий стол со скамьями без спинок.

Сколько я ни вертел головой, вычислить, где засел Василий, так и не смог.

Автомобили оставили в нескольких метрах от стола, который, благодаря всеобщим стараниям, мгновенно превратился в пиршественный.

Особенный шарм в окружающую обстановку привносила Ксюша своей пивной униформой — милицейской фуражкой и коротким кителем, хорошо контрастировавшими с белыми плавками «лепестки».

Я сел во главе стола. Цыпа, Том и пятеро киллеров по правую руку, а Фрол и «бритоголовые» по левую. Медведь, как и предсказывал умница Цыпа, нагло устроился напротив меня с другого конца стола.

— Братва! Нынче у нас большой праздник. Откинулся с зоны наш коллега и мой близкий друг Виктор Томилов! — Я поднял бокал с шампанским. — Пятнадцать лет за колючкой от звонка до звонка! Но за все эти годы лагерная администрация не смогла его сломать, пытаясь сделать общественником, и не сумела купить, пытаясь зачислить в шерстяные. С первого до последнего дня в зоне Виктор был отрицаловкой, строго придерживаясь воровского закона. Выпьем, друзья, за силу духа черной масти!

Бритоголовые пили мало и почти не ели. Явно выполняя полученные инструкции, чутко сторожили каждое движение моих людей. Пятеро киллеров от такого пристального внимания совершенно стушевались и, чтобы как-то скрыть свою неуверенность, если не боязнь, вели себя излишне суетливо-весело. Идиоты!

Цыпа делал вид, что не замечает нависшего над столом напряжения, и беспечно поедал красную икру, к которой и на самом деле был весьма неравнодушен.

Медведь, мрачно уставившись на белую скатерть, должно быть, прокручивал в голове заранее заготовленную речь. Наконец, поднял тяжелый взгляд.

— Монах! Пользуясь случаем, раз мы все вместе собрались, давай решим финансовые вопросы. Ребята справедливо недовольны. Мы — твоя главная боевая сила, а имеем какие-то крохи с барского стола!

Разговоры и звон бокалов за столом стихли. Мои мальчики повернулись в сторону оратора, а его головорезы смотрели на меня, гадая, какая последует реакция. Как заметил, куртки у бритоголовых были предусмотрительно расстегнуты, а правые руки лежали на краях стола, готовые в любой момент нырнуть за огневыми аргументами.

— Кто ты без нас?! — уже жестче продолжал Медведь, приняв мое молчание за признак капитуляции. — Заурядный уголовник с непомерными амбициями! Гребешь только под себя! Но нас такая постанова больше не устраивает. Предлагаю тут же, не сходя с места, пересмотреть нашу долю. Верно, братва?

Его команда одобрительно загудела.

— И сколько же ты хочешь?

— Шестьдесят процентов! Тебе с Цыпой и сорок за глаза будет. Но я добрый. И учти — обмануть не удастся! Мы в курсах всех доходов, даже имеем список цыпиных проституток. Так что, накрайняк, сумеем и сами вести дело. Без тебя!

— Ну что ж! — Я вынул из портсигара папиросу. — Я и сам давно собирался вашу долю увеличить. Но ты меня опередил. Ловкач! На ходу подметки рвешь! Уважаю! Расслабьтесь, ребята, я реалист — получите свою долю. Цыпа, дай-ка прикурить!

Телохранитель с готовностью щелкнул зажигалкой. Это был условный знак для Василия.

Откуда-то сбоку раздался хлопок, и на лбу Медведя будто раздавили жирного клопа, запятнав кровяными брызгами все лицо. По крайней мере умер он счастливым, в гордой уверенности, что сумел загнать Монаха в стойло.

Я выпростал из-под куртки руку с волыной и в три секунды опорожнил двадцатизарядный магазин, дав веерную очередь по бритоголовым. Менять обоймы не было нужды — уже вовсю кашляли пистолеты наемников и прицельными короткими очередями бил с колена Цыпа.

Какой-то «медвежонок» все-таки успел огрызнуться — один из киллеров скрючился под столом, зажимая хлеставшую пробоину на животе. Это был тот, кто любознательно интересовался увеличением гонорара за счет возможных потерь.

Я осмотрел поле скоротечного боя. Фрол старательно вытирал окровавленную рукоятку «парабеллума», которой он размозжил голову соседу. Наемники деловито шмонали трупы, выкладывая на стол оружие и бумажники. Том сидел перед бутылкой водки и как-то странно ухмылялся, поглядывая на меня.