— Что вы скажете? — спрашивает Эбберлайн. — Похоже на то, что случилось на Бакс-роу?

— Не могу судить, — сухо отвечает Филлипс— Я не осматривал ту женщину.

— Она была жива, когда он начал резать?

— Я так не считаю, — следует ответ, — уверен, что он сначала задушил ее. По крайней мере она была в бессознательном состоянии. На это указывает раздувшееся лицо и высунутый язык. И вот что еще… — Он молчит мгновение, прежде чем продолжить — Я полагаю, что этот человек хорошо знаком с анатомией и практиковался в хирургии. Я понимаю, что это звучит чудовищно, но думаю, что это может быть врач.

Эбберлайн поднимает брови.

— И на каком основании вы делаете такой вывод?

— Человек без соответствующего образования и практики не смог бы сделать столь аккуратные надрезы. Он не задел прямую кишку и провел разрез низко, чтобы не задеть шейку матки. У меня большой опыт по части вскрытия, но я не уверен, что смог бы проделать все настолько аккуратно за столь короткое время.

Да, по мнению инспектора у неведомого убийцы было не больше пятнадцати минут, чтобы провести эту чудовищную операцию над убитой или умирающей женщиной. Доктор Филлипс полагает, что ему самому, чтобы выполнить все столь же чисто, потребовалось бы около часа.

Он также считает, что к моменту осмотра убитая была уже мертва, по меньшей мере, два часа. Это еще больше запутывает следствие. Энни Чэпман не могла быть убита в половине пятого, поскольку час спустя Элизабет Лонг видела ее разговаривающей на улице с каким-то джентльменом, по всей видимости клиентом. Кроме того, есть показания Джона Ричардсона, который не заметил ничего подозрительного во дворе, когда уходил на работу.

Существенное расхождение, причем гораздо более серьезное, чем в случае с Кадошем. Но и ему может быть найдено объяснение — тело лежало на холоде и быстро остыло. Филлипс, ознакомившись с доводами Эбберлайна, не очень охотно, но признает, что мог допустить ошибку. Решив этот вопрос, инспектор переходит к следующему:

— Орудие преступления?

— Нож, необычайно острый, тонкий и длинный. Шесть или восемь дюймов в длину. [10] Возможно, даже длиннее. Я не думаю, что это обычный нож или кинжал. Не исключено, что речь идет о медицинском инструменте.

Убийца Энни Чэпман не только вырезал ее внутренности и разложил возле тела. Ее нехитрое имущество также лежало на земле. Возле ее ног были расческа и обрывок конверта, в котором она хранила две таблетки, полученные на днях в лазарете. Сами таблетки лежали отдельно рядом. Три металлических кольца были сорваны с пальца вместе с кожей, их нигде не нашли. Над головой — на заборе и ограде на высоте восемнадцати дюймов [11] — доктор Филлипс обнаружил кровавые пятна.

Как и следовало ожидать, обитатели дома № 29 ничего не слышали и не видели в эту ночь, а если и слышали, то не пожелали об этом вспоминать. Правда, несколько женщин, включая миссис Ричардсон, заявили, что на улице имела место какая-то ссора, но они не могли указать точное время.

Когда интерес к убийству стал очевиден и на Хэнбери-стрит стали прибывать любопытные, предприимчивая миссис Ричардсон начала брать деньги за осмотр двора, где все еще оставались кровавые пятна. В конце концов, она имела право на компенсацию за все, что ей пришлось перенести из-за этого убийства — полицию, допросы, зевак.

Никто из соседей не подумал бы осудить ее.

Тело Энни Чэпман было помещено в тот же морг, где до нее находились тела Марты Табрам и Полли Николе, — других мертвецких в Уайтчепеле просто не было. Как и в случае с Николе, смотритель морга Роберт Манн допустил промах, разрешив уборщицам из работного дома раздеть и обмыть тело до прибытия доктора Филлипса.

Последний приходит в морг после полудня и даже не находит слов, чтобы выразить свое негодование. Манн, в свою очередь, ссылается на начальство работного дома, которое отдало приказание позаботиться о теле. Все распоряжения Филлипса, отданные после того, как Чэпман привезли в морг, смотритель Манн проигнорировал. Филлипс смотрит в его честные глаза и обреченно машет рукой. Роберт Манн — далеко не первый и, увы, не последний дурак, с которым ему приходится сталкиваться по долгу службы. Сделать уже ничего нельзя — одежда Энни брошена в беспорядочную кучу возле стены морга. Согласно полицейской описи, сделанной в тот же день, на Энни было черное, до колен, пальто, черная юбка, пара лифчиков и две юбки, под одной из которых находился большой карман, крепившийся к талии веревочками. Подобно многим бродяжкам, не имевшим постоянного жилья, Энни Чэпман одевала на себя всю свою одежду и не оставляла вещей на хранение, справедливо опасаясь, что их могут стащить. Исключение составляла бутыль с каким-то лекарством, на которую Тимоти Донован наткнется позднее возле кровати № 29 в «Кроссингэме».

Во время вскрытия доктор Филлипс обнаруживает, что покойная страдала туберкулезом с поражением мозга.

— Судя по ранам, убийца — левша, — делает он вывод.

— Да, но остается возможность, что женщина стояла к нему спиной, и тогда картина меняется. Кроме того, это объясняет силу, с которой он рассек горло — до позвоночника, — комментирует Фредерик Эбберлайн, прибывший в морг почти одновременно с доктором и коронером Бакстером.

— В таком случае, женщина могла успеть закричать. Скорее всего, он использует удавку и сначала душит жертву! Пятна крови на заборе рядом с телом говорят нам о том, что жертву вначале уложили на землю. Это логично — в противном случае убийца оказался бы перепачкан в крови. След от удавки мы не увидели из-за обширной раны.

— Возможно, но задушить человека, даже женщину в состоянии алкогольного опьянения не так-то просто, — рассуждает Эбберлайн. — Жертва будет отчаянно сопротивляться и опять-таки может закричать. Убийца должен знать, как поместить удавку на шее, чтобы достичь мгновенного эффекта. Вы считаете, что этот человек владеет навыками как хирурга, так и профессионального душителя?

— Почему бы и нет?

— В Индии еще недавно существовала целая каста дорожных убийц — тугов, — сообщает вошедший в морг невысокий представительный мужчина. — Они убивали людей без различия каст, национальности и религии. Убивали, чтобы принести в жертву богине Кали, чей алтарь должен быть всегда обагрен свежей кровью. Может быть, наш убийца провел там некоторое время? Или он и вовсе индус из числа таких фанатиков?

Бакстер и Эбберлайн приветствуют бывшего начальника Уголовного департамента Джеймса Монро, чей авторитет среди сотрудников и после отставки остается непоколебимым. Монро прибыл, чтобы узнать о ходе расследования, и это никого не удивляет, ибо всем известно, что он и Роберт Андерсон — большие приятели.

Сам Андерсон восьмого августа — в день убийства — отбыл в Швейцарию. Сразу после назначения он заявил министру внутренних дел Мэтьюзу, что не сможет принять новые обязанности без месячного отпуска. Полиция столицы не была «обезглавлена», ибо в тот же день сэр Уоррен возвратился в Лондон. Тем не менее министр Генри Мэтьюз счел нужным подключить к расследованию (неофициально, конечно) Джеймса Монро, который в тот момент фактически не имел никакого отношения к полицейскому управлению. [12]

— Мне случалось разговаривать с одним из них, — Монро продолжает вспоминать о тугах, — перед тем как его повесили. Это был старик семидесяти лет, но все еще такой крепкий, что нам с трудом удалось его связать. Знаете, Эбберлайн, что особенно поразило меня в этом человеке? Глаза! У него были глаза святого! Иногда он снится мне по ночам… Но оставим воспоминания. Вам что-нибудь удалось выяснить, джентльмены?

Эбберлайн делится с ним имеющейся информацией, Уинн Бакстер при этом не преминет пожаловаться на отсутствие в Уайтчепеле нормального морга:

— Это место… Это не морг! Это просто конура, здесь нельзя держать тела. Доктора, вызванные для экспертизы, вынуждены работать в совершенно неприемлемых условиях!