То, что он называл дорогой, на самом деле было лишь полоской ровного берега под скалистыми стенами обрыва. Объезжая мыс, джип намочил колеса в волнах, и галька барабанила по днищу. Самосвал уверенно держался сзади, и сколько Ян ни оглядывался, преследователей не было видно. Только дым над покинутым лагерем становился все гуще. «Наверно, бараки занялись, — подумал Ян. — Доски старые, сухие. Хорошо будут гореть. Оно и к лучшему. Все равно эти сараи надо было сносить. А теперь нам достанется ровная стройплощадка».

«Тойота» обогнула мыс, и лес пропал из виду за высоким берегом. А впереди показался забор из бетонных плит, над ним высилась покосившаяся деревянная вышка, и на ржавых воротах еще можно было различить очертания когда-то красной звезды.

Увидав в зеркале, что Петрович машет из окна рукой, Ян попросил Алину:

— Останови, у нас еще один военный совет.

Но на этот раз мичман Брагин, видно, решил не тратить время на согласования и обсуждения. Самосвал объехал «Тойоту» и выбрался на дорогу, ведущую к воротам из леса. Там он, завывая и стреляя выхлопами, кое-как развернулся и попятился к лесу.

— Что они делают? — спросила Алина.

— Набирают дистанцию для разгона, — догадался Ян.

И точно. Самосвал вдруг покатил вперед, набирая скорость, и со страшным грохотом и лязгом врезался в железные ворота. Подняв облако пыли, он остановился, наполовину скрывшись за забором. Когда пыль немного осела, стало видно, что ворота верхним краем лежат на капоте «ЗИЛа», кабина смята, все стекла выбиты, а левая дверца распахнута, и оттуда свисает седая голова Петровича.

Ян и не заметил, как оказался рядом. Он схватил Амурского под мышки и вытянул наружу. Рядом уже суетился Брагин.

— Говорил я ему, что надо задом таранить, говорил же! — расстроено ворчал мичман, помогая Яну уложить Петровича на гальку.

Амурский открыл глаза и внятно произнес:

— Задом не разогнаться.

Он сел, встряхивая головой.

— Ну что расселись? Двери открыты, чего стоять на пороге?

— Ты в порядке? — Ян стряхнул с седых коротких волос блестящие осколки.

— В порядке, в порядке! Хватит из меня покойника строить, детей напугаете!

— Серега, осмотри хозяйство, — сказал Ян. — Вам тут жить. Я покараулю.

— Саблина! — закричал мичман Брагин. — Все ко мне!

Ян повесил винтовку за спину и забрался в кузов самосвала. Витек сидел в углу на рюкзаках, держась за голову.

— Ну вы, отцы, даете, — простонал он. — Хоть бы предупредили.

— Предупреждаю, — сказал Ян. — Я сейчас уеду. А за тобой присмотрит Сергей Сергеич. Ты с ним, Витек, не спорь. Он мужик добрый, но вспыльчивый.

Витек, чертыхаясь сквозь зубы, подавал рюкзаки вниз, где их принимала цепочка малолетних грузчиков в тельняшках. Потом он ушел вместе с детьми, а к самосвалу подошла Алина.

— Милая, отгони джип на дорогу, — попросил Ян, сидя на крыше самосвала с винтовкой на коленях. — Минут через пять тронемся.

— Чего мы ждем?

— Ничего не ждем. Я же говорю, выезжай на дорогу.

Она пожала плечами:

— Можно, я хотя бы посмотрю, как дети тут устроились?

— Посмотри. Пять минут у нас еще есть.

Ян сам не знал, чего ждал. Он пытался убедить себя, что ветер меняется, и дым в лесу вроде бы становится не таким плотным. Может быть, минут через пять там уже вполне можно будет проехать. Правда, неизвестно, что творится дальше. Но ветер меняется, значит, можно надеяться… Подождем еще немного.

А еще Яну не хотелось слезать с самосвала, потому что уж очень ему нравилась эта огневая позиция. Скрываясь за железными бортами, можно долго отстреливаться от гоблинов с их пистолетиками. Жаль только, что не будет никакой перестрелки. Здесь дети. Им тут отсиживаться, пережидая пожар. Вот если бы дети могли уехать вместе с Алиной… С каким бы кайфом он устроился тут, разложил бы патроны под рукой, приготовил бы флягу с водой, чтобы не отвлекаться. И устроил бы для Голопанова настоящее шоу.

— Яшка! — донесся до него голос Брагина. — Бегом сюда!

Отложив на время свои партизанские мечты, Ян перемахнул через кабину и по створкам ворот сбежал вниз. Мичман нетерпеливо махал ему рукой, стоя на песчаной дорожке между двумя кирпичными домиками.

— Сюда! Ты посмотри, что тут они для нас приготовили!

Подбегая к нему, Ян уже издалека увидел белую рубку какого-то суденышка, стоявшего у стенки причала.

Это был небольшой буксир, с белым номером на сером борту. Дети уже шныряли по нему, и чья-то мордашка белела за стеклом рубки над штурвалом.

— Ты смотри, какой пароход! — восторженно басил Брагин. — Я так и знал, что он тут остался! Ты понимаешь, Яшка?

Ян перешагнул невысокие леера и прошелся по гулкой зеленой палубе. Из машинного отделения по пояс высунулся Петрович, и на его лбу уже красовалась черная полоса.

— Машина в порядке, — доложил он. — Вода стоит, но я так думаю, что это дождевая. Солярки — полные баки. Дойдем до Москвы, не то что до Питера. Яшка, принимай пароход.

Ян Стрельник попытался вспомнить, когда он в последний раз стоял за штурвалом — и не смог. Прогулки на катерах не в счет. «Я все забыл, — подумал он. — Я никогда не ходил по Ладоге. Я даже не знаю, где мы сейчас стоим».

— Ну что ты ждешь? — спросила Алина.

Он, словно очнувшись, огляделся по сторонам и увидел, что все смотрят на него.

— Детей в носовой кубрик, — приказал Ян. — Серега, видишь лодку? Привяжи к корме, с собой возьмем. Весла не забудь. Алина, ты с детьми. Петрович, в машинное. Витек, поможешь Петровичу. Я на мостике.

Он вошел в рубку, смахнул со штурманского столика луковую шелуху и окурки. Под столом перекатывались рулоны морских карт. Перед штурвалом блестело стекло компаса. Глядя на слегка качавшиеся цифры, Ян Стрельник подумал: «А все-таки жаль, что не удалось пострелять».

Все стенки и переборки кубрика были густо оклеены фотографиями голых красоток, и первые полчаса Алина потратила на то, чтобы содрать все это безобразие. Впрочем, то была не ее инициатива, а приказ старшины Риты Саблиной. Вместе с бумажными останками красоток набралось еще несколько ведер мусора — бутылки, банки с окурками, стоптанные башмаки и драные тельняшки. А кроме носового кубрика на буксире были еще и две каюты, со спальными откидными полками и диванами, обитыми дерматином, а еще был камбуз, где среди мисок и ржавых сковородок девчонки нашли иссохшую крысу. Никто ее не испугался. Наоборот, было решено, что, раз уж крыса скончалась на корабле, а не убежала с него, значит, кораблю ничего не грозит. Наводя порядок, Алина и не заметила, как буксир отошел от причала. Когда же она поднялась по крутому трапу на палубу, берег уже отдалялся, на глазах исчезая за пеленой дыма.

Палуба дрожала и раскачивалась под ногами.

— Алька! — позвал ее Стрельник через открытую дверь рубки. — Не хочешь стать на вахту?

Она встала рядом с ним, и он уступил ей место у штурвала. Алина робко взялась за полированные рукоятки.

— Как этим управлять? А где приборы?

— Прибор тут один — компас. Следи, чтобы метка все время была на румбе «сто сорок», точнее — между четверкой и нулем. Когда надо будет сменить курс, капитан назовет тебе новые цифры. Вот и все. Этот рычаг — обороты. Не трогай. Этот — реверс. То есть задний ход. Да не трогай же. Держи штурвал и смотри на компас.

— Джипом управлять было веселее, — сказала Алина.

— Как там дети? — спросил Ян, склонившись над развернутым рулоном карты.

— Идет борьба за чистоту. Мичман пытается раскочегарить печку. Ян, а почему мы уходим от берега? — спросила Алина, глядя на пустынный горизонт под нависшими тучами.

— Уходим от одного берега, приближаемся к другому.

— А когда он появится, этот другой берег?

— Примерно через час ты увидишь по правому борту скалы и полосатую вышку. Там сменим курс.

— Через час? — ужаснулась она. — А когда же мы будем в городе?