— А теперь — массаж! — вдруг сказала Раиса Георгиевна и хлопнула в ладоши.

Один из мужиков встал из-за стола, вытирая губы углом простыни, и подал ей руку, помогая подняться. Артем тоже встал и подошел к Алине:

— Госпожа президентша, прошу на стол.

— Какой еще стол?

Ей не хотелось никуда идти с Артемом, но все остальные тоже поднялись и парочками разошлись из столовой. Он за руку вывел ее в коридор. Жанна со своим спутником шагала впереди, шлепая мокрыми тапками и придерживая спадающую простыню.

— Куда мы? — спросила Алина.

— Ты же слышала. На массаж.

Он завел ее в комнатку без окон, с квадратной тахтой посредине и телевизором в углу. На узком стеллаже лежали стопки простыней и полотенец, на полке поблескивали разноцветные флакончики.

— Ложись, тебе надо расслабиться, — сказал Артем, расстилая голубую простыню.

— Вот еще, — Алина осталась у порога, скрестив руки на груди.

— Ничего не поделаешь, тут такие порядки, — Голопанов выдавил на ладонь крем. — Я здорово делаю массаж. Все-таки двадцать лет в спорте. Ложись, я поработаю с твоим позвоночником.

— Спасибо, не надо, — категорически отказалась Алина, прижавшись спиной к двери. — Сегодня со мной уже Татьяна Викторовна поработала.

Ей вдруг пришло в голову, что с тех пор, как она последний раз видела мужа, с той секунды, когда они в последний раз поцеловались в аэропорту — да, с тех самых пор к ней не прикасался ни один мужчина.

И не прикоснется.

— Странная ты все-таки, — Артем усмехнулся и принялся растирать крем по своей груди. — Я не предлагаю тебе ничего такого… о чем ты подумала. Просто массаж.

— Пойдем лучше чай пить, — Алина первой вышла в коридор и вернулась в столовую.

Через полчаса туда вернулись и все остальные, и на этот раз в парилку отправились все вместе. За столом остались только Алина и Раиса Георгиевна.

— Я знаю вашего мужа, — негромко сказала она. — Мы отдыхали в одном и том же месте в Чехии несколько лет, и он тоже там бывал. Очень милый, порядочный и чистый человек.

— Спасибо.

— Вы похожи на него, — Раиса Георгиевна царственно улыбнулась и потрепала Алину по щеке. — У вас все будет прекрасно. Не беспокойтесь ни о чем.

— Спасибо, — прошептала Алина.

На обратном пути Алина устроилась в углу, нахохлившись. Артем молча сидел рядом с водителем. Когда «Тойота» въехала во двор, Алина первой выскочила из машины.

— Не надо меня провожать. Все было чудесно. Голопанов смотрел на нее поверх опущенного стекла.

— Ты успела поговорить с Раисой? — спросил он.

— Да. Контакт состоялся.

— Умница. Может быть, погуляем по набережной? Сейчас мосты разведут. Это незабываемое зрелище.

— Спасибо, потом как-нибудь. Спать очень хочется. — Алина даже зевнула, чтобы он поверил. — Ой, извини. Побегу я, Артем, а то засну прямо здесь.

— Если ты заснешь, я отнесу тебя на руках, — пообещал он. — Прямо в кровать.

Алина увидела, что дверь подъезда приоткрыта, и за ней стоит консьержка, наблюдая за сценой прощания.

— Кстати, — сказал Артем. — Ты не ответила насчет водителя. Подослать тебе человечка? Или сама будешь ездить?

— Сама. Я все делаю сама. Спокойной ночи, — и она побежала домой, зябко потирая плечи.

Мысль о том, что Корш пропал, не давала Яну покоя всю ночь. Заехав утром в бассейн, он сразу же позвонил следователю.

— Есть пропавшие? — спросил следователь Магницкий.

— Видите, какое дело, — замялся Ян.

Что-то вдруг помешало ему прямо заявить о своих подозрениях. Вероятно, то, что одно только упоминание о Корше в разговоре с милицией было смехотворным.

Старого Корша знали, наверно, все. По крайней мере все работники силовых структур. Ну, не знали, так слышали. И если бы он пропал, его хватились бы через пять минут.

И, самое главное, — такие люди не пропадают. Потому-то Ян и остановился, пытаясь выкрутиться и как-то прекратить ненужный разговор.

— Какое дело? — забеспокоился следователь.

— У нас идет ремонт, — затараторил Ян, — работают строители. И вот один из них что-то давно не появляется.

— Строители? Отлично, — сказал следователь. — Строитель — это просто замечательно.

— Вообще-то он стекольщик.

— Говорите, стекольщик… Возраст?

— Где-то под шестьдесят.

— Установочные данные? Фамилия, адрес, телефон?

— Я не знаю. Это надо с начальством разговаривать.

— Но вы его в лицо-то знаете?

— Конечно.

— Можете опознать?

— В каком смысле? — у Яна засосало под ложечкой. В его планы на сегодня не входило опознавание клиентов убойного отдела.

— Так будет удобнее всего, — торопился следователь. — Вы подъезжаете, я вам показываю, вы говорите — он или не он. И все.

— Я, вообще-то, сейчас на работе…

— А я что, на дискотеке? — хохотнул следователь. — Вас не отпустят с работы без повестки? Давайте не будем усложнять. Приезжайте к нам на Старо-Невский, в шашлычную, я иду туда обедать.

— У вас там что, морг поблизости? — поинтересовался Ян.

— Причем тут морг?

— Ну, обычно слово «опознавать» относится к трупам.

— Опознавать можно что угодно. Не волнуйтесь. Я вам фотографии покажу, — успокоил его следователь.

— Хорошо, я еду. Как я вас… узнаю? — Ян с трудом удержался, чтобы не сказать «опознаю».

— Да узнаете, узнаете, — сказал следователь. — Я там буду с друзьями, а они в форме. Вот человек в штатском среди ментов — это я. Приезжайте, вместе и пообедаем.

— Рано еще обедать.

— Да? А сколько сейчас? — удивился следователь. — Одиннадцать? Ну, это кому как. Мы-то с шести утра на ногах, так что для нас обед в одиннадцать нормально. Не каждый день удается пообедать с друзьями.

Яну Стрельнику тоже не каждый день удавалось пообедать с друзьями. А без друзей он и не обедал.

Ментовский обед состоял из солянки, нескольких пачек сигарет на столе и бутылки водки в дипломате. Плеснув по стаканчикам, человек в штатском спрятал пустую бутылку обратно в дипломат. Оттуда же, спустя несколько минут, он достал пачку фотографий, чтобы показать их подошедшему Яну.

Человек в штатском, наверное, потому и носил штатское, что милицейский китель не застегнулся бы на его выпирающем животе. А штатское можно не застегивать. К тому же широкий галстук, призванный замаскировать столь выдающуюся часть тела, можно было расслабить под воротником, и все складки шеи свободно нависали над спущенным узлом. Следователь Магницкий был толст, но лицо имел бледное, землистое, со страдальчески поднятыми прозрачными бровями и такими же прозрачными усиками.

Они пересели за свободный столик, и Магницкий сказал, отдуваясь после такого перемещения в пространстве:

— Лучше бы вы принесли установочные данные на этого вашего стекольщика. Тогда бы не пришлось вас беспокоить. Запрос, фото по факсу, и все дела. А теперь будьте внимательнее. Вот посмотрите, знакомо ли вам это лицо? Это стекольщик?

— Нет, — выдавил Ян. — Это не стекольщик.

— Почему вы так побледнели? Вы знаете этого человека?

— Выражение лица очень странное, — сказал Ян.

— Потому что это лицо покойника, — сказал Магницкий. — Глаза открыты, потому что веки пришлось подтянуть. С закрытыми глазами вообще редко удается сразу опознать. А так все же проще. Ну, так что? Знаете его?

— Я не уверен. Но какое-то сходство есть…

— Товарищ Стрельник, у меня солянка остывает, — напомнил следователь. — И друзья ждут. Назовите фамилию, ну?

— Корш, Илья Исаевич, — выдохнул Ян чуть слышно.

— Очень хорошо, — сказал Магницкий.

— В каком смысле? — растерялся Ян.

— В смысле, что вы подтверждаете нашу версию. Мы его как раз сегодня утром вроде бы установили.

— Что с ним случилось? — спросил Ян.

— Мне это, знаете, и самому интересно. На то и следствие ведется, чтобы узнать, что с ним случилось, — сказал Магницкий, запихивая фотографии в карман пиджака. — Тело его нашли в реке. Точнее, на берегу. Река Валога, знаете такую?