— Вот козел! Сам же подставляет задницу!

Стрельник только хмыкнул и неуловимым движением руля перебросил машину вправо, потом влево, и снова оказался на свободной полосе.

— Он не козел, — мягко сказал инструктор, ударив по рычагу переключения скоростей. — Он просто заметил впереди ямку и пожалел свою подвеску. О заднице в таких случаях никто не думает. За разбитый зад ему заплатят те, у кого плохая реакция. А вот ремонт подвески — за свой счет.

— Странно, — сказала Алина. — Первый раз вижу такого добренького водителя.

— Я не водитель, я инструктор.

— Вы так гордо об этом говорите. Наверное, очень любите свою работу?

— А как можно не любить работу? Работа — часть жизни. Как можно не любить жизнь?

— По-моему, очень редко кому удается зарабатывать на жизнь любимым делом, — подумав, сказала Алина.

— Ну и напрасно. Лучше голодать, чем делать то, что тебе противно. Выбор есть всегда. Просто некоторые хотят получить больше денег, чем удовольствия от жизни.

— На эти деньги они купят себе другие удовольствия, — не сдавалась Алина.

— Например? Секс? Анчоусы, фаршированные устрицами? Круиз по Карибскому морю в компании таких же любителей платных удовольствий? Кстати, я заметил, что у таких типов резко портится настроение, когда за полученное удовольствие приходится расплачиваться.

— С вами трудно спорить.

— Никогда не спорьте с инструктором, — важно сказал Стрельник. — Между прочим, не знаю, как для женщин, но для мужчины очень важно иметь свое дело. Причем делать его очень хорошо, желательно лучше всех. И чтобы результат был виден. И чтобы дело было полезным для остальных людей. Не люблю обсуждать присутствующих, но придется. Вот я, к примеру, учу людей безопасно ездить. Результат: кому-то эти занятия спасут машину и кошелек, а кому-то здоровье и жизнь. Ну, стоит любить такую работу?

— Стоит, стоит. Кстати, как прошло первое занятие, товарищ инструктор?

Стрельник покачал головой.

— О, на высоком организационном уровне.

Машину тряхнуло так, что Алина подпрыгнула в кресле, и ремни больно резанули по плечам.

— А вот вы не очень-то бережете подвеску, — заметила она. — Что это было?

— Яма. Обычная ленинградская яма. Такие надо перелетать, а не объезжать. Что мы и сделали.

Как только Стрельник выбрался за город, он помчал еще быстрее, причем в основном по встречной полосе.

Алина уже боялась задавать вопросы и смотрела только на приборный щиток, чтобы не видеть, с какой скоростью пролетают мимо нее встречные и попутные автомобили.

На панели под лобовым стеклом была приклеена репродукция иконы.

Коснувшись ее пальцем, Алина спросила:

— Это ваш ангел-хранитель?

— Святой Николай, — коротко ответил Стрельник.

— Там, кажется, ничего не написано. Откуда вы знаете, что это именно он?

— Кресты на одежде.

— Вот почему вы так быстро едете, — сказала Алина. — Надеетесь на силу молитвы?

— За рулем нельзя молиться. На дорогу смотреть надо. А Николай помогает путникам. Не дожидаясь молитвы. Работа у него такая.

На этот раз, очевидно, не без помощи высших сил, они достигли нужного поворота всего за час, о чем скромно доложил Стрельник, останавливаясь перед знакомым самосвалом.

— Ну что, дальше пешком? — бодро спросила Алина, пытаясь дрожащими пальцами совладать с пряжками ремней.

— Посмотрим, — Стрельник отвел ее пальцы и надавил на пряжку, отчего та разжалась. — Извините, Алина, я забыл настроить ремень под вас. Туговато было, да? Как же вы дышали с такой-то натяжкой?

— А я не дышала.

— Ну и правильно. Дышать можно и дома.

Он забрался в кабину самосвала и пощелкал ключами. Потом выскочил с длинной рукояткой, вставил ее в дырку под радиатором и принялся крутить.

После нескольких неудачных попыток завести самосвал Стрельник вытер лоб:

— Эх, сюда бы Петровича… Вот кто у нас специалист по реанимации таких агрегатов.

Возле кучи мусора Стрельник повел себя странно. Он долго ходил вокруг нее, словно Что-то выискивал среди штукатурки, щепок и обломков. Потом извлек из кармана полиэтиленовый пакет и наполнил его мусором. Пакет он отнес и спрятал в бардачке «Вольво», а когда вернулся, то спустился к ручью и сделал несколько шагов по течению, низко наклоняясь и даже иногда ощупывая дно.

— Вы что-то ищете? — спросила Алина, поглядев на часы. — Может быть, уже пойдем?

— Может быть, нам уже не надо никуда идти, — хмуро ответил Стрельник. — Корша вы сегодня не увидите. В лагере его нет.

— С чего вы взяли? — Алина разозлилась. — Впрочем, неважно. Я пошла. Ждите меня в машине.

— Я похож на человека, который может бросить женщину в лесу? — Стрельник поднял капюшон. — Прикройте волосы. С веток часто падают кровососущие организмы типа клещей. Не хотелось бы занести их в машину.

Он первым взошел на верх кучи и подал Алине руку. Поднявшись к нему, она увидела впереди дорогу с отчетливыми следами самосвала. Да, он приехал из лагеря. И если идти по следу, то…

— Тихо! Слышала? — шепнул Стрельник.

Алина прислушалась. Шумела листва, скрипели ветки, где-то отрабатывала свое гадалка-кукушка. Обычная лесная тишина. Правда, секунду назад ей почудился звук, немыслимый в лесной глуши.

— Что-то скрипнуло? — так же шепотом переспросила Алина. — Тормоза?

— Тормозные колодки. Кто-то приехал. Остановился у поворота.

— Ну и что? — спросила Алина громко. — На то она и дорога, чтобы по ней ездить.

— Золотые слова, — сказал Стрельник. — Вернусь домой, обязательно запишу. Алина Ивановна, я понимаю, вы меня просто разорвете на лоскутки, если я скажу, что надо ехать домой. Так вот, рвите меня, плюйте мне в глаза, можете даже поцеловать меня в ухо — но надо ехать домой.

— Надо, значит надо, — неожиданно для себя согласилась Алина.

Он быстро, почти бегом, вернулся к «Вольво» и запустил двигатель, когда она еще только открывала свою дверь.

— Пристегнуть ремни! — весело приказал Стрельник. — Я борт шестьсот восемьдесят. Разрешите взлет!

— Разрешаю, — так же бодро ответила Алина, хотя ей было совсем не весело.

«Заколдованное место», — думала она, глядя, как быстро разворачивается перед ней лесная дорога.

— Ну вот, я так и знал, — обрадовался Стрельник. — Стоят, голубчики.

Черная «девятка» стояла поперек дороги. Двери распахнулись, и оттуда выбрались двое с ружьями. До них было метров сто, и Алина не могла разглядеть подробностей. Но подъезжать ради этого поближе ей совсем не хотелось, и она обрадовалась, когда Стрельник затормозил.

— Кто это там? — спросила она.

— Да лесники, кто же еще, — небрежно ответил инструктор. — Только зря они надеются содрать с меня штраф. Если въезд в лес запрещен, так вы поставьте соответствующие знаки. Нет знаков — нет и штрафа. Верно?

— И что теперь делать?

— Петь «Интернационал». Знаете, какой мой любимый фильм? «Мы из Кронштадта». Между прочим, я сам из Кронштадта. Место рождения — Ленинградская военно-морская база. А вы где родились, Аля?

— Не помню, — ответила она, пытаясь скрыть испуг.

Еще можно было надеяться, что это и в самом деле местные лесники, которые штрафуют нарушителей запрета. Да вроде лесники не раскатывают на «девятках». А может, это заблудившиеся охотники? Вот сейчас они углубятся в лес, а на капоте расстелют скатерть-самобранку… Но они остались на дороге. И, что самое неприятное, их лица были затянуты черными масками.

— Алька, ты что, испугалась? Беда мне с вами, с девчонками, — рассмеялся Стрельник. — Сейчас мы сами этих уродов напугаем. Так напугаем, что они всю оставшуюся жизнь будут мимо унитаза писать!

«Вольво» зарычал мотором и двинулся вперед.

— Куда ты? — спросила Алина, вцепившись в трубу над головой. — Нет же дороги.

— Серьезно? А мне кажется, есть.

Алина понимала, что объехать препятствие будет сложно. Справа ручей, слева кустарник. Оставался свободным примерно метр заросшей обочины, все остальное пространство заняла «девятка». Двое стояли на дороге, задрав кверху стволы ружей.