И Ленин вернулся к себе в кабинет. Он любил эти тихие поздние часы, когда думалось неторопливо. Подходил к окну и подолгу стоял, погруженный в свои мысли, перебирая в памяти встречи, беседы, тревожные и радостные сообщения прошедшего дня…
Утром была беседа с Красиным, Чичериным и Дзержинским. Тревожно глядя в окно на безоблачное небо, Владимир Ильич говорил:
— Хлеб! Сейчас главное для нас хлеб! Мы закупили на сто миллионов рублей золотом зерна, получили от Межрабпома на четыреста тысяч долларов продовольствия и одежды, и все-таки этого мало, катастрофически мало!
Он быстро подошел к Красину.
— Сейчас многое зависит от вас, Леонид Борисович, от Лондонского торгпредства. Нам очень нужны всякие займы, ибо главное теперь — получить, и притом немедленно, товарный фонд для обмена на хлеб с крестьянами. Этой цели надо подчинить всю политику Наркомвнешторга.
— Мы выталкиваем пароходы с зерном при первой и вообще без всякой возможности. Очень трудно, Владимир Ильич… Антанта, особенно Америка, делает все, чтобы сорвать наши закупки.
Владимир Ильич повернулся к Чичерину.
— Георгий Васильевич, вы обратили внимание на статью в парижских «Последних известиях» — «Милюков и Авксентьев в гостях у американцев»? Эти буржуазные прихвостни главной своей задачей ставят срыв торговых переговоров РСФСР с иностранными государствами.
— Нет, эту не видел, но подобных масса. Ведь сказал же Милюков: «Чем хуже в России, тем лучше для России». Это единый фронт. Милюков приветствует действия Гувера в борьбе со всякой помощью, идущей нам помимо правительства, помимо АРА.
Владимир Ильич резко шагнул к Красину.
— И вот контрнаступление! АРА, чувствуя, что невозможно сдержать рост международной пролетарской солидарности, и понимая наше крайне тяжелое положение, идет на самое мерзкое средство политической борьбы — дать помощь и закабалить экономически. Взорвать Советскую власть изнутри!
— «Бойтесь данайцев, дары приносящих!» — произнес Красин.
Ф. Э. Дзержинский
— Совершенно верно, Леонид Борисович, но это уже компетенция Феликса Эдмундовича, — Ленин широким жестом указал на Дзержинского. — Мы же, как ни тяжело, как ни мала может оказаться эта помощь, вынуждены будем принять ее, как вынуждены были пойти на Брестский мир, хотя это так же унизительно и горько. Такова тактика сегодняшнего дня, и мы с вами знаем, что это явление временное.
Владимир Ильич молча походил по комнате, как бы вспоминая те тяжелые дни восемнадцатого года, когда совсем молодая Советская республика была поставлена перед необходимостью заключить тяжелейший для себя мир с Германией… Потом остановился около Дзержинского.
— Я доложу о мерах, которые мы предпринимаем, несколько позже, — сказал Дзержинский. — Сейчас же только замечу, что конгресс США предоставил АРА право продавать продовольствие и обмундирование за валюту даже бывшим неприятельским странам.
— В подтверждение слов Феликса Эдмундовича я могу привести некоторые цифры этой «помощи», — заговорил Чичерин. — Только в течение перемирия Германии было сбыто залежалых товаров на сумму в триста шестьдесят три миллиона долларов, причем учтите, что тонна пшеницы с доставкой в Европу стоила сто двадцать долларов, а продавалась в Европе за сто пятьдесят — двести. Недаром немцы говорят, что это самые дорогие жиры, хлеб и молоко, которые они когда-либо ели и пили.
— Установив монополию на снабжение Европы, — продолжал Дзержинский, — гуверовские эмиссары приобрели в условиях голода и разрухи оружие огромной силы. Гувер не напрасно изрек: «Кто контролирует продовольствие, тот контролирует государство».
— Политика сгущенного молока. Орудие простое — веревка голода. Вот чем они душат народы! — возмущенно воскликнул Ленин.
— Вместе с тем, Владимир Ильич, Гувер добился права, так сказать, «кооперировать» и «стимулировать» внутриевропейскую торговлю.
— Вы имеете в виду решение Верховного союза Антанты от седьмого марта двадцатого года? — обратился к Дзержинскому Красин.
— Да, совершенно верно, Леонид Борисович! АРА было также предоставлено право создать железнодорожную комиссию для руководства железными дорогами сначала в Австрии и Венгрии, а затем во всей Центральной и Восточной Европе. Гувер установил контроль над портами, над добычей угля и другими отраслями промышленности, над телефонными и телеграфными коммуникациями Европы.
— Смотрите, как все, почти все совпадает с требованиями, выдвинутыми в Риге представителем США Брауном, — заметил Ленин.
Чичерин достал из лежащего перед ним портфеля несколько листков бумаги.
— Можем сравнить, Владимир Ильич! Первое — требование собственного телефона и телеграфа, второе — создание комитетов по распределению продовольствия вне всякого контроля со стороны Советского правительства. Всевластие некоронованного короля Гувера.
— Государство в государстве… Не выйдет!
— Владимир Ильич, еще Пуанкаре говорил, что АРА — прекрасный квартирьер для промышленников и торговцев США в Европе, — напомнил Чичерин. — Вот они теперь и у нас, в России, требуют для грузов АРА полного приоритета на транспорте перед советскими грузами, а также права ввести в России систему продовольственных чеков, а это означает, что любой имущий сможет купить чеки за валюту или другие ценности.
— Это же наглый грабеж, а не спасение голодных и больных!
— Слушайте дальше, Владимир Ильич. На переговорах Уолтер Браун выговаривает для АРА право предпринимать такие шаги, которые им могут потребоваться… вы понимаете, — потребоваться!
— Иначе говоря, — определил Ленин, — транспорт плохо работает — передайте нам железные дороги; нет топлива для транспорта — передайте шахты. Плохо охраняются склады — поставим свою охрану и введем войска. Ах мерзавцы! Мы этого не допустим. Никогда!
— Мы, Владимир Ильич, конечно, отвергли эти гнусные требования, и на слова Брауна, что в конце концов мы должны помнить, что они хотят доставить продовольствие в Россию, Литвинов ответил достаточно ясно: и продовольствие может быть оружием.
— Правильно! Ни под каким видом на соглашение в такой форме мы не пойдем! Георгий Васильевич, американские торгаши хотят создать видимость того, будто мы способны кого-нибудь надуть. Поэтому я предлагаю формально передать им тотчас по телеграфу от имени правительства следующее…
Владимир Ильич на секунду задумался и продиктовал:
— «Мы депонируем золотом в нью-йоркском банке сумму, составляющую 120 процентов того, что они в течение месяца дают на миллион голодных детей и больных». Но условие наше тогда такое, что ввиду столь полной материальной гарантии ни малейшей тени вмешательства не только политического, но и административного американцы не допускают и ни на что не претендуют. Тогда отпадают все пункты договора, дающие им хоть тень права на административное вмешательство. Этим предложением мы утрем нос торгашам…
— Владимир Ильич! — вступил в разговор Дзержинский. — Есть еще один аспект предполагаемой деятельности АРА. Вот последнее сообщение из Лондона. В восточном отделе «Интеллидженс сервис» совсем недавно был проведен инструктаж как для сотрудников отдела, так и для сотрудников немецких и американских разведывательных органов. Присутствовал полковник разведки США Вильям Хаскель. Там же был и наш хороший знакомый по заговору дипломатов Сидней Рейли. Инструктировал начальник восточного отдела разведки доктор Дени Росс — бог разведчиков всего мира, как они сами считают. Не буду вдаваться в частности. Скажу только, что в случае начала деятельности АРА в нашей стране главной их задачей становится наступление на план ГОЭЛРО объединенными усилиями американской, английской и германской разведок. ВЧК считает, что АРА, используя помощь голодающим, попытается установить легализованные каналы разведки.
