Члены Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО). Второй слева Г. М. Кржижановский
3 ноября 1920 года на очередном, тридцать седьмом заседании комиссии ГОЭЛРО было принято решение о завершении работы над планом электрификации.
22 декабря 1920 года открылся VIII Всероссийский съезд Советов. Чтобы осветить Большой театр, где проходили заседания съезда, и карту, на которой были отмечены будущие электростанции, пришлось ограничить электроснабжение Москвы. Съезд Советов работал в полутьме.
В. И. Ленин выступал на съезде с докладом о внешней и внутренней политике правительства. Он говорил о «второй программе партии» — о плане ГОЭЛРО:
— Без плана электрификации мы перейти к действительному строительству не можем… Есть одно средство — перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства. Такой базой является только электричество… Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно… Если Россия покроется густой сетью электрических станций и мощных технических оборудований, то наше коммунистическое хозяйственное строительство станет образцом для грядущей социалистической Европы и Азии!
Как завороженные, слушали Ильича делегаты съезда. Он открывал перед ними невиданные ранее перспективы, рисовал картину будущей России, залитой светом электрических огней…
В. И. Ленин выступает на VIII съезде Советов. С картины художника Л. Шматько
На втором заседании съезда с докладом об электрификации России выступил Глеб Максимилианович Кржижановский. Он говорил:
— Нам приходится спешно заняться основными вопросами хозяйства великой страны в очень трудное и очень сложное по переплетающимся в нем событиям время. Оно может быть охарактеризовано как переходное время от частнохозяйственного строя, строя капиталистического, к хозяйству планомерно-обобществленному, социалистическому… Раз это так, раз весь мир охвачен движением переходного времени, то вы себе ясно представляете, какие трудности противостояли нам в нашей попытке набросать хотя бы в порядке первого приближения план народного хозяйства России в соответствии с теми возможностями, которые открылись благодаря великой победе трудящихся… Почему, говоря о новом хозяйстве, приходится так решительно и определенно остановиться на его электрификации? Дело в том, что электричество — это та новая сила, которая народилась в старом паровом хозяйстве капиталистического мира не в дружелюбном соседстве с ним, а как сила, решительно подрывающая его основы… Страна, стряхнувшая гнет частной собственности, получает возможность свободного подхода к источникам природной энергии и может не считаться в своих проектах и планах с прихотливой игрой частных интересов… На внешнем фронте нам противостоят противники, вооруженные всеми атрибутами сильно развитого капиталистического хозяйства… и в экономической борьбе нам надо быть вооруженными тем же оружием, каким вооружены они.
Глеб Максимилианович говорил об электрификации и связанной с ней возможностью подъема производительности труда, об электрификации всех отраслей промышленности, сельского хозяйства, транспорта, строительства. Доклад Кржижановского заканчивался словами:
— Таким образом мы будем лечить ужасные раны войны. Нам не вернуть наших погибших братьев, и им не придется воспользоваться благами электрической энергии. Но да послужит нам утешением, что эти жертвы не напрасны, что мы переживаем такие великие дни, в которые люди проходят, как тени, но дела этих людей остаются, как скалы!
Планом ГОЭЛРО предусматривалось строительство 30 крупных электростанций (20 тепловых и 10 гидроэлектрических) с общей мощностью 1,5 миллиона киловатт; производство электроэнергии по плану возрастало более чем в 4,5 раза по сравнению с довоенным уровнем. Это была грандиозная по тому времени программа.
VIII Всероссийский съезд Советов одобрил план ГОЭЛРО.
В его резолюции говорилось:
«Съезд оценивает разработанный по инициативе ВСНХ Государственной комиссией по электрификации план электрификации России как первый шаг великого хозяйственного начинания… Съезд выражает непреклонную уверенность, что все советские учреждения, все Совдепы, все рабочие и трудящиеся крестьяне напрягут все силы и не остановятся ни перед какими жертвами для осуществления плана электрификации России во что бы то ни стало и вопреки всем препятствиям».
Западная буржуазия и белые эмигранты с ненавистью встретили план ГОЭЛРО: жизнь молодой Советской республики они исчисляли месяцами. План ГОЭЛРО называли «бредом жестоких фанатиков», «фантастическим и вредным начинанием», «чистейшим блефом».
Но некоторые зарубежные ученые — представители передовой интеллигенции поняли и признали величие плана социалистического переустройства России. Выдающийся американский электротехник Карл Штейнмец в письме к В. И. Ленину выразил «свое восхищение удивительной работой по социальному и промышленному возрождению, которую Россия выполняет при таких тяжелых условиях». Штейнмец предложил свою помощь в электрификации молодой страны.
…Партия напрягала силы. Вопрос о реализации плана ГОЭЛРО был одновременно и вопросом жизни или смерти первого государства рабочих и крестьян.
ТАЙНЫЙ СОЮЗ
Наступило летнее утро. Яркие лучи солнца постепенно пробивались через густой лондонский туман. В Кенсингтонском парке — аристократическом уголке, окруженном громадой столичного города, — было тихо. Но все уже оживало, и чуткий слух мог уловить трепетание листьев столетних буков и лип.
На берег широкого озера, раскинувшегося у самых стен королевского замка, выходили дикие утки. Они расправляли крылья, стряхивали воду и шли одна за другой на луг, где ждал их обильный завтрак.
Чуть пригрело солнце — и послышалось громкое задорное чириканье веселых воробьев. Они чувствовали себя здесь как дома, их не пугала близость шумного, многолюдного города. Воробьи скакали бочком по дорожкам парка, приметливо осматривались и резко бросались к уткам, унося у них из-под носа легкую добычу.
Все на земле просыпалось для нового дня.
Неторопливо и торжественно из квартала миллионеров, примыкавшего к парку, проследовала к озеру герцогиня Соммерсет, древняя старуха, в сопровождении внуков и правнуков, опекаемых полдюжиной гувернанток.
Началась детская беготня, запуск игрушечных корабликов, лодок и бумажных змеев.
На широкой скамейке неподалеку от Кенсингтонского дворца расположились трое джентльменов. Они были одеты в черные, хорошо сшитые костюмы и походили на сотрудников Форин Оффиса[1], прибывших не в парк на прогулку, а на дипломатический прием.
Внезапно их оживленный разговор был прерван ударом мяча, попавшего одному из них в голову. Это игравшие на лужайке внуки герцогини Соммерсет бросили мяч в сторону джентльменов.
— Идите к чертовой матери! — вскрикнул на русском языке пострадавший.
К скамейке подошла молодая гувернантка и, растягивая слова, мило улыбаясь, обратилась к джентльменам:
— Сэры! Объясните, пожалуйста, что такое «черт мать» и на каком это языке?
— Русский язык не знаете, леди? — спросил один из джентльменов.
— Нет.
— А французский?
— Это мой родной язык, сэр.
— Тогда переведу на французский: Allez au diable! Вы поняли, леди?
— Вы нахал, сэр! — ответила гувернантка, торопливо удаляясь.
— Ну что, Рейли! Вы довольны… напугали француженку русским языком? — спросил один из собеседников — моложавый, спортивного вида человек с посеребренными висками.
