Ее мужа это не волнует. Он и не хочет бывать у своих прежних знакомых. При этом он просит ее: «Сходи одна, если тебе хочется!» Какой интерес ей бывать в домах, где об авторе «Огня» говорят в лучшем случае с сожалением, как о тяжелобольном?

Ей было неуютно с новыми друзьями мужа. И страшно за него. Он отдалялся от нее. Ей казалось, что он отдаляется от литературы.

Барбюса связывало с друзьями не только то, что все они хлебнули войны. Что они не отряхнули еще со своих подошв каменной пыли Артуа и меловой крошки Шампани. Их связывало не только прошлое — и будущее.

Ассоциация фронтовиков! Вот замысел, связавший их.

Не дать погаснуть искре, засветившейся в окопах. Собрать всех, кто помнит ужас атак, грязь, холод, нечеловеческую усталость. Обиды и презрение, которым обливали их старшие чины.

Собраться и поговорить по-солдатски. Найти путь к сердцу бывших комбаттанов, поднять всю массу людей, видевших войну без прикрас. И объявить единственно справедливую мобилизацию: войну войне!

Этот лозунг пришелся по сердцу Барбюсу: лаконичный и полный большого смысла.

В феврале 1917 года Лефевр начинает подготовку издания большого международного журнала. Барбюс работает над манифестом, обращенным к интеллигенции всего мира.

Вероятно, это и было началом кипучей общественной деятельности Барбюса, вскоре захватившей его целиком.

Он вкладывает все свои деньги в организацию Лионского сбора фронтовиков.

5 октября 1917 года он выступает на конгрессе Ассоциации бывших фронтовиков в Париже. А 7 октября он — в Лионе. Врач отговаривал его ехать в Лион, взывал к его рассудку и возрасту. Фраза «нужен покой» сходила с его уст осторожно, примирительно. В устах жены она была полна глубокой тревоги.

Барбюс никого не слушал. «Теперь покой, когда все только начинается? Нет! Покой — в движении, покой — в действии! Чем радикальнее действие, тем больше оно успокаивает!» — такими парадоксами он отбивался от домашних.

В Лионе на первом заседании Национального конгресса республиканской Ассоциации бывших фронтовиков он произносит речь.

Его провожают овациями. Вот он — солдат, автор «Огня», тот, кто сумел подслушать мысли каждого. Он прав — надо действовать! Война войне!

Барбюс едет в Италию. Мощная организация бывших фронтовиков встречает его здесь как своего признанного вождя.

Барбюс провозглашает: «Если мы не объединимся для борьбы с капитализмом, нас ждут новые войны! Если мы хотим избегнуть бойни, мы должны показать пример!»

Это рождение Барбюса-трибуна, пламенного оратора, бросающего в аудиторию слова, как бросают гранату, — широким взмахом и — в цель!

Удивительна взрывчатая сила его речей. И уже открывается драгоценное свойство Барбюса-оратора: великие истины он облекает в форму, понятную каждому. Эти истины не для того только, чтобы владеть ими, они зовут к действию.

G этой поры Барбюс принадлежит массам. Принадлежит весь, со своими идеями и со своим вдохновением.

Возвращение из Италии было тяжелым. Снова удушье, боли в груди, изнуряющий кашель, и это подымающееся откуда-то из глубины существа ощущение: будто уходит жизнь. Теперь он сам чувствует, что очень болен. Он не сдается на милость болезни. Водоворот событий небывалой важности увлекает его.

Приходят первые известия о революции в России. Они изменяют всю его жизнь. Как жизнь миллионов других людей.

Пролетариат России, руководимый гением Ленина, шел за своей испытанной партией на штурм старого мира. Победа социалистической революции громом восстаний и массовых рабочих выступлений потрясла цитадель капитализма. И она дрогнула.

Тогда ее старые воины, понаторевшие в боях против революции, облачились в ржавые доспехи и объявили крестовый поход против Республики Советов.

Во Франции таким престарелым рыцарем царства тьмы был премьер-министр Жорж Клемансо. Именно он возглавил конференцию, которая кощунственно называлась «мирной». Здесь старые волки империализма, представители «стран-победительниц», рвали добычу, доставшуюся им в результате первой мировой войны. Они хотели быть сытыми и спокойными и впредь. И потому главным вопросом конференции был так называемый «русский вопрос»: организация вооруженной интервенции против Советской России.

Здесь никто не сомневался в ее успехе. Здесь вынашивались планы расчленения России и обращения в рабство ее народов. И хотя они потерпели позорный крах, уроки истории были забыты буржуазией и ее агентами. Через двадцать лет тайный сговор, носящий условное название «план Барбаросса», повторит роковую ошибку Клемансо.

В пору, когда одни интеллигенты стали в ряды вандейцев, другие притихли, ожидая, «что будет», передовые люди всех стран протянули дружеские руки Стране Советов.

«Мы ваши друзья. Россия должна обрести стабильный режим, чтобы найти новую жизнь», — пишут социалисты-парламентарии.

Барбюс возвышает гневный голос против врагов Советской России. С этих пор и до последних дней жизни он друг и защитник русской революции, русского народа.

Миру открывается новый Барбюс. Барбюс-публицист. Звучат «Речи борца». Они покоряют железной логикой силлогизмов и высоким накалом страсти, вдумчивостью и боевитостью, остротой и пылкостью.

К Барбюсу стекаются чувства и мысли множества людей. Его захлестывает поток писем и телеграмм. В них отклики, призывы, пожелания. Он ощутил радость настоящей дружбы, спаянности, сознательного коллективизма. Это оказалось выше того, что было испытано в окопах. Там он тянулся к людям, солдаты открывали ему свои сердца, но он еще не знал, что они все вместе — могучая сила. Теперь, в дни Великой революции в России он узнал эту силу.

Пишут не только друзья. И он читает все, даже презренные анонимки, полные грязных намеков и угроз. Он постигает психологию тех, кого раздражает «Огонь», кто ярится против его автора. Стоящие по ту сторону баррикады ясно видят, насколько близка эта книга русской революции. Книга — оружие. И не могут простить этого.

Коричневая колонна начинает разворачиваться.

15 января 1919 года убиты Либкнехт и Роза Люксембург. Убийца занимал видное место в рядах контрреволюции.

Боевая публицистика Барбюса взывает: «Держите порох сухим против врагов революции!»

Новый Барбюс! Но в то же время он и прежний. Барбюс-трибун остается Барбюсом-писателем. Он возвращается к форме романа.

Он уезжает из Парижа на берег Средиземного моря. Вилла, которую он снял, расположена на высокой скале. Вероятно, поэтому она названа «Vertige» — «Головокружение». Здесь Барбюс начал писать роман «Ясность».

«Огонь» и «Ясность». Ленин ставит эти две книги Барбюса рядом. Они едины, они подпирают друг друга, как порою в окопах солдаты подпирали друг друга плечом. Без «Огня» не могло быть «Ясности». Чтобы понять «Огонь», нужно знать «Ясность».

Скромные маленькие герои новелл из сборника «Мы — иные» метались в тесных рамках провинциальной жизни. В новых книгах герои Барбюса вступили в большой мир. Огромное историческое событие побудило их к этому. Грянули первые выстрелы, и люди надели серые шинели. Отныне их домом стали окопы, их бытом — поля сражений, их горем — гибель товарищей, их радостями — короткий отдых, баня, пара чистого белья.

Но это внешняя сторона дела.

Барбюс обладал искусством видеть, он проникал взглядом художника в душу солдата. В каждой главе «Огня» появлялся новый портрет героя с его внутренней жизнью. Из массы людей, одинаково одетых, вырисовываются образы рассудительного Вольпата, «мордастого крестьянина из Пуату», толстяка Ламюза, хрупкого, опрятного Фарфадэ, медлительного, добродушного Фуйяда, лодочника из Сетта, наконец, рабочего — капрала Бертрана, «который всегда держится в сторонке, молчаливый и вежливый, с прекрасным мужественным лицом и открытым взглядом».