— Это ты, Рудди?

Чарлтон переложил трубку в другую руку.

— Да.

Судя по интонации, Фил очень обрадовался этому звонку.

— Ну, как твои дела? — затараторил он. — Чем теперь занимаешься? По-прежнему фрахтуешь суда, по-прежнему торгуешь с этими узкоглазыми испорченным маслом и протухшей свининой?

У Фила Якобса была привычка, которую Чарлтон не очень любил — он мог без конца повторять какие-то совсем ничего не значившие вопросы и, не дождавшись на них ответа, задавать новые. Это порой выводило Рудди из терпения, потому что мешало сосредоточиться.

— Ничего, — отозвался Чарлтон. — Все вроде бы идет неплохо.

— Послушай, а ты еще не женился? — в трубке послышался смешок, похожий, скорее, на покашливание. — Ты ведь уже старый… Мы ведь с тобой ровесники?

Упоминание о возрасте было не совсем приятно для Рудди — как и большинство людей его склада, которым исполнилось сорок, мистер Чарлтон старательно скрывал свои годы и очень не любил, когда ему намекали, к тому же — так нетактично, как Якобс: «Ты ведь уже старый…»

Мистер Чарлтон недовольно поморщился — в другой ситуации он наверняка осадил своего старого друга, однако теперь, когда Якобс был ему нужен, Рудди молча проглотил эти обидные слова.

— Нет, пока не собираюсь, — вяло ответил он. — А тебе это для чего?

С той стороны провода вновь послышался характерный смешок Якобса.

— А может быть, я хочу поместить о тебе несколько строчек в разделе «Светская хроника», сделать тебе приятное… Может быть, я хочу увековечить твое имя таким вот образом… Значит, ты еще холост?

— Еще да…

— А я думал…

Рудди насторожился — он достаточно хорошо знал Якобса — тот никогда ничего не говорил просто так.

— Ты думал? Ну, и скажи, что же ты думал? Что я женился?

— Представь себе…

— Ты что, серьезно? У тебя есть для этого какие-то основания?

После непродолжительной паузы Фил произнес:

— Просто недели три назад я видел тебя в обществе одной очень симпатичной молоденькой брюнетки… Неподалеку от Олимпийского стадиона, сразу же за теннисными кортами… Там еще кафе есть — вот там вы и сидели… Я даже помню, что было у вас рядом со столиком — пакет от фирмы, торгующей женским нижним бельем… Я даже решил, что это — подарок.

Чарлтон недовольно ответил:

— Мало ли я с кем могу… Неужели ты всерьез считаешь, что каждая женщина, с которой я встречаюсь — моя невеста?

— Но ведь нижнее белье ты даришь далеко не каждой, не так ли?

Мистер Чарлтон прекрасно знал, что именно имеет в виду его товарищ — недели три назад он действительно сидел с Мартиной Липтон за столиком одного из многочисленных открытых кафе, в изобилии разбросанных по всему району Олимпийского стадиона. Чарлтон даже помнил, о чем велась тогда беседа — он в очередной раз предлагал Мартине стать его содержанкой, а та вновь отказалась.

«Если бы Марта тогда послушалась меня, — подумал Чарлтон, — она бы вряд ли сидела в номере этого подонка Харпера… Наверное, уже тогда эта девка получила от него какое-то предложение; во всяком случае, условия, которые я ей предлагал, были не самые плохие…»

Чарлтон решил пока не рассказывать Якобсу о своих планах — необходимо было прозондировать ситуацию, чтобы знать наверняка, на что можно, а на что нельзя надеяться.

— Нет, ты ошибся, — ответил Рудди, — и это был вовсе не подарок… Просто случайно встретил свою знакомую… Она, видимо, направлялась из магазина домой.

В трубке вновь послышался характерный дребезжащий смешок.

— Рассказывай это кому-нибудь другому… Да, и знаешь, что еще меня удивило?

— Что?

— Эта девушка было слишком вульгарно одета — точно как проститутка из какого-нибудь ночного клуба сомнительной репутации…

Чарлтон ответил без всякого зазрения совести, словно речь шла о биржевых котировках на сливочное масло или крольчатину:

— А это и была проститутка…

— Действительно?

— Да…

— Ушам своим не верю! Такой приличный, такой законопослушный человек, как Рудольф Чарлтон, и вдруг… Я удивлен…

— А что же тут удивительного? Ты ведь понимаешь — я человек неженатый, свободный… Мне тоже как то надо решать свои сексуальные проблемы…

— И ты решил?

Чарлтон оборвал собеседника довольно резко — несколько грубее, чем следует, когда обращаешься к нему за помощью:

— Это не твое дело.

После этих слов наступила пауза. Чарлтон уже пожалел о своей грубости — он набрал в легкие воздуха, чтобы произнести слова извинения, как первым отозвался Фил Якобс:

— Ну ладно…

Среди многочисленных пороков Фила не было одного — он был совершенно необидчив.

— Значит, ты позвонил мне для того, чтобы…

— …чтобы узнать, как идут твои дела, — продолжил его речь Рудди. — Как там твоя газета? По-прежнему процветает?

Бульварный листок и все, что с ним связано, было излюбленной темой разговоров Якобса.

— Да, вроде бы все нормально. И — кстати, можешь меня поздравить — у нас вновь увеличился тираж! На целых десять тысяч!

— Поздравляю, — равнодушным голосом произнес Чарлтон. — Поздравляю, приятель. Значит, вашу газету еще читают?

С того конца провода послышалось несколько обидчивое:

— А ты что, сомневаешься? Еще как!

Чарлтон понял, что теперь настал момент изложить Якобсу цель своего звонка.

— А у меня к тебе есть дело…

Фил насторожился.

— Да?

— Которое имеет самое непосредственное отношение к твоему замечательному изданию…

— И что же это за дело?

По тону, которым была произнесена эта фраза, Чарлтон понял, что он заинтриговал своего приятеля.

Откашлявшись, Рудди начал так:

— Представь себе такую ситуацию: некий очень уважаемый бизнесмен, фамилия которого известна всей Австралии, принимает себе в услужение третьеразрядную проститутку…

В трубке послышалось сопение.

— Начало интересное…

— Не перебивай. Этот мэр… то есть, я хочу сказать — бизнесмен — поселяет проститутку в своем номере одной фешенебельной гостиницы и объявляет всем, что она — его личная секретарша… Причем — заметь — проститутка эта — самая что ни на есть гнусная тварь… Разумеется, все это происходит на глазах всей гостиницы… всего города. Другой бизнесмен, понимая, какой дурной пример подает его коллега, пытается на правах старшего объяснить, какой отвратительный пример подает он всем… И вместо того, чтобы отблагодарить этого уважаемого человека, молодой негодяй швыряет в него столик… Кстати, — добавил Чарлтон, — кстати, всему этому есть свидетели.

Якобс выслушал, как показалось Рудди, это сообщение очень внимательно.

— В общих чертах картина мне ясна, — произнес он, когда Чарлтон закончил свой рассказ. — Пахнет большим скандалом… Более того, мне сразу же стало понятно еще кое-что: пожилой джентльмен, который попытался урезонить проходимца, подающего дурной пример — это, конечно же, ты, Рудди?

— Ты правильно понял.

— Остается выяснить имена остальных действующих героев и все пикантные подробности, о которых ты, как человек порядочный и деликатный, предпочел не распространяться…

Чарлтон перешел к более конкретным предложениям.

— Послушай, — осторожно начал он. — А чем ты теперь занят?

— В каком смысле?

— Ну, что ты делаешь теперь — наверняка сидишь перед телевизором?

— Ну, допустим… Хочешь что-нибудь предложить?

— Да.

— Что именно?

— Ты не будешь против, если мы встретимся?

— Нет, не буду… А когда?

Чарлтон посмотрел на часы.

— А хотя бы сегодня…

Сообщение Рудди о странной дружбе между каким-то известным всей стране бизнесменом и третьесортной проституткой так заинтриговало Якобса, что он предложил:

— Хорошо. Приезжай ко мне — я понимаю, это не телефонный разговор. На месте все обсудим…

— Домой? — уточнил Чарлтон.

— Нет, в редакцию… У меня под рукой нет диктофона…

Спустя полчаса красный «корвет» мистера Чарлтона остановился перед мрачным трехэтажным домом административного типа — это было типовое здание, которое владельцы сдавали в аренду различным конторам. Пять комнат на последнем этаже занимала «Обнаженная правда».