– Мы сотрудничаем с Турцией?

– Да, – ответил Лерер. – Дерзкое задание, Гил, но не сомневайся. У нас все получится.

– С какого самолета я буду прыгать?

– «Боинг 727». Он на площадке. Наши люди как раз исследуют его, устанавливают необходимое оборудование. Самолет в хорошем состоянии. Ты прыгнешь во время новолуния с десятикилометровой высоты. Используй GPS-навигатор, чтобы приблизиться к максимально точной зоне поражения противника. Так как пилот самолета не может отклониться от курса, тебе придется пролететь под куполом около сорока восьми километров. Это секретная операция, поэтому ты не можешь взять с собой свое оружие. Тебе выдадут винтовку Драгунова.

Гил еще раз поглядел на карту и убедился, что прыгать действительно придется в глубь Ирана.

– А как мне оттуда выбраться?

– После того как вы убьете Аль-Назари, вам лучше залечь на дно и дождаться темноты, – сказал Лерер. – С наступлением сумерек вы отправитесь на юг к точке эвакуации. Там, у иранской границы, вас подберут «ночные сталкеры». Мы рассчитываем, что вы не встретитесь с иранскими войсками. Провинция пустынна и безлюдна, охранять ее нечего. Несмотря на это, там много торговцев героином, которые тайком снуют туда-сюда через границу круглые сутки. Именно поэтому мы считаем, что нужно убить Аль-Назари на территории Ирана, чтобы подозрение не падало на США. Позвольте продемонстрировать.

Он обернулся назад, лицом к проектору, и просил дать следующее фото.

Теперь на стене показалась карта провинции Систан-Белуджистан с множеством точек различных цветов.

– Систан-Белуджистан – мировой очаг распространения героина. Восемьдесят пять процентов героина поставляется именно отсюда. Каждая красная точка на карте обозначает убийство. Каждая синяя – взрыв. И наконец, желтые точки – это похищения людей. Все данные с 2008 года. Как видите, в регионе не прекращается гражданская война, и это тщательно охраняемый секрет на Ближнем Востоке. Поэтому у Ирана нет оснований подозревать иностранное государство.

– Гил, разреши мне кое-что прояснить… Каждый шаг спланирован настолько тщательно, что иранцы даже не узнают, что мы побывали на их территории. Если операция пройдет гладко, то и в будущем мы сможем проводить тайные операции внутри Ирана. А насколько это ценно, я думаю, нет нужды объяснять.

– А средства связи тоже русские, как и винтовка? – спросил Гил, пропуская мимо ушей предостережения докладчика. Если цель будет достигнута и враг будет убит, то Гил окажется предоставлен сам себе, и уж тогда-то он сделает все, чтобы спасти свою задницу.

Лерер покачал головой.

– Ваше радио и GPS будут китайскими. Специалисты Группы по особым операциям, которые готовят вас к операции, уточнят детали.

Он остановился и вопросительно взглянул на агента Моссада: добавит ли тот что-нибудь? Тот в ответ покачал головой.

– Тогда, – сказал Лерер, – пора заканчивать. Есть вопросы или пора звать подготовительную команду?

– Есть один, – отозвался Гил. – Когда я отбываю?

– Вы летите грузовым самолетом ВВС США прямо в Кабул, – Лерер посмотрел на часы, – через одиннадцать часов сорок минут. Там вы пересядете на «Боинг-727» до Ирана. Удачи.

Провинция Нуристан, деревня Вайгал

Бадира обедала, когда глава деревни Сабил Нуристани вошел в дом в поисках Наима.

– Не знаю, где он, – ответила Бадира. – Я с утра его не видела. Наверное, уехал в Кабул.

Сабил оглядел комнату, где лежала переодетая в грязное платье Сандра, привязанная к кровати за больную лодыжку.

– Как долго она проживет?

– Все зависит от обстоятельств, – устала отвечать на больной вопрос Бадира.

– От чего зависит?

– От того, как много насилия ей придется еще вытерпеть.

Старик стоял задумавшись, глубоко всем этим обеспокоенный.

Он не был ни талибом, ни пуштуном. Старик был из калашей[38], а калаши, в отличие от Наима и его дикой банды фанатиков-ваххабитов, далеки от ультраконсервативного ислама. Предки Сабила по линии Нуристани жили в Гиндукуше веками, даже провинция названа в их честь. У калашей были свои собственные обряды, традиции, и их глубоко возмущали боевики из Талибана и ХИК.

Лейтенанта-выскочку Наима, пуштуна с юга провинции, направили укрепить позиции талибов, когда начала набирать мощь группировка Хезби. Наим выбрал деревню Вайгал не только оттого, что она была спрятана в горах, но еще и потому, что большинство местных мужчин среднего возраста погибло в локальных конфликтах из-за земли. Жителей никто не защищал, и они с легкостью подчинялись. Подростки росли без отцов, которые передали бы им законы племени, – никто их ничему не учил и не держал в узде. Их нетрудно было впечатлить рассказами о джихаде, которыми кормил их Наим. Сабил подозревал, что многие из рассказов Наима были выдумкой, но подростки клевали на его обещания о загробной жизни, в которой павшим за веру праведникам будут принадлежать все женщины.

– Я написал Аасифу Кохистани, – признался Сабил после раздумий. – Он бы все равно узнал, что Наим требует выкуп за жен …

– Но он же Хезби[39]! – оборвала его Бадира, которая боялась ХИК больше, чем Талибан. – Ты не должен был так поступать. Наим убьет тебя.

– Дело сделано. Женщина представляет опасность для всех нас. Эту деревню трудно найти, но, когда придут американцы, они не будут различать, где талибы, а где мы. Они просто сбросят бомбы, и мы все умрем.

Убежденный в том, что их ждет неминуемая смерть, он стал грызть ногти.

– Лучше бы ты подождал, – сожалела Бадира. – Видео с требованием выкупа уже отправили в Кабул.

Сабил махнул рукой.

– Они все равно не заплатят. Наим запросил слишком много. Они же не сумасшедшие! Эти ваххабитские идеи просто поглотили его мозг. Я даже слышал у костра, как он говорил мальчикам, что встретил однажды Великого Усаму. Представляешь? Да Бен Ладен даже не взглянул бы на такого дурака.

– Бен Ладен и сам был дураком, – устало протянула Бадира. – От его джихада одни проблемы.

Она посмотрела на кровать, где спала неспокойным сном Сандра.

– Ты же понимаешь, что Аасиф Кохистани не сделает ничего ни для деревни, ни для тебя лично. Он сможет прийти и отогнать американцев, но защитить тебя от Наима не сможет.

– Пусть уберет ее отсюда, – ответил Сабил, – тогда я выполню свой долг перед деревней. Наим уже не жилец. Такие фанатики долго не живут.

Немного погодя он ушел. Бадира прошла в комнату Сандры и разбудила ее.

– Тебе надо принять лекарство и выпить воды. Не то будет обезвоживание.

Антибиотики защищали организм от заражения, но рана все еще воспалялась и болела.

– Ты уверена, что у тебя нет ничего сильнее аспирина? – спросила Сандра. – Больно… ужасно больно. Я не могу больше терпеть.

Сандра пала духом.

Бадира села рядом и, взглянув на нее, сказала:

– Я могу дать тебе опиум. Только это.

– Героин?

– Нет, опиум – из мака.

– Хорошо, дай хоть что-нибудь, – согласилась с хныканьем Сандра.

Бадира вышла за дверь и наказала малолетнему охраннику сходить и попросить у взрослых опий и трубку.

Мальчик поднялся, АК-47 неуклюже болтался на его плече.

– Для тебя? – недоверчиво спросил он.

– Нет. Для американки. Живей. Ее мучают боли.

Мальчик скептически на нее посмотрел.

– Взрослые не дадут опий.

– Скажи им, Наим приказал. Давай, иди!

Мальчик злобно взглянул на нее, затем повернулся и зашагал.

Он вернулся через двадцать минут с маленькой, вручную сделанной деревянной коробкой. Он отнес ее в комнату, где Бадира обрабатывала рану Сандры.

– Хорошо, – сказала она. – Пожалуйста, поставь на стол.

Мальчик поставил коробку на стол, а после стал презрительно оглядывать Сандру.

– Я думал, они не курят опиум.