– Ништяк, – одобрил Шило. – Сколько живу – в первый раз о таком слышу. Дешево и сердито. Кто придумал?

– Сами, – признался Антон. – Дарю на память, может, пригодится… Так че там насчет клетки?

– Насчет клетки… Ну, я вам не «бычара» какой, чтоб на вагонку кажен год подскакивать, – с большим достоинством заявил Шило. – В последний раз, когда на той скамейке сидел, клеток еще не было. Так что могли там все перекроить. Вы вот что… Вы пойдите к Лехе Худому, скажете – от меня… (прозвучало примерно как «пойдите к министру, скажете – от премьера!»)… ну и он вам все обрисует в чистом виде.

– Вот это дело, – порадовался Антон. – Где его искать?

– Третья хата от моей – как от города идти, в подъезд входишь – вторая дверь налево. Скажете – от меня, и никаких вопросов. Да, вы ему дозу прихватите – он щас как раз пустой, за двадцать кубов должен, гад! Раскумарите – перетрете, а то, когда ломает – он лютый. Только он не дымит, он «винтом» ширяется. Первитина возьмете на раз?

– Возьмем на два. Спасибо, брат, – выручил. Может, тебе че надо?

– Земля круглая, – неопределенно пожал плечами Шило и как-то воровато шмыгнул глазенками по сторонам – несолидно этак, совсем по-мальчишески. – Погодите тут – я щас. Только чур – не крысятничать.

– А у тебя тут есть че скрысятничать? – Антон хмыкнул и демонстративно осмотрелся, как бы оценивая более чем скромный интерьер жилища майданщика[28].

– Да это я так, по привычке, – примирительно буркнул Шило, удаляясь на кухню. – Щас, я быстро…

Пока хозяин ковырялся в своей крохотной кухоньке, кто-то пришел и дал о себе знать особым образом: звонком не воспользовался, а отстучал монеткой или ножом по дверной ручке незатейливый пароль – рефрен спартаковского марша.

Шило метнулся ко входу, перебубнил с кем-то через приоткрытую дверь и вернулся на кухню, по дороге заглянув к гостям:

– Погодите чуток – бегом отпущу пару доз пацаненку. Щас я, быстро…

– Пацаненок – это не совсем кстати, – отметил Антон, на всякий случай кивнув Мо на дверь – контроль. – Как бы информашка прежде времени не утекла…

Рассчитавшись с местным наркодилером, боевые братья направили стопы свои к указанному месту обитания носителя вожделенной информации о расположении клетки.

По мере знакомства с бытом воровской слободки вырисовывалась интересная особенность: однообразные внешне мрачные халупы при детальном рассмотрении имели некоторую индивидуальность. В подъезде первой «хаты» воняло брагой, имелось тело в фуфайке, было темно, тихо и отсутствовала дверь. Во второй, где жил Шило, тоже было тихо, не воняло, дверь наличествовала, отсутствовало тело, и присутствовало освещение.

В подъезде дома, где квартировал «винтовой» Леха Худой, дверь имелась наполовину – верхнюю часть кто-то обгрыз, освещение отчасти присутствовало: из приоткрытой двери напротив входа сочился свет. Из этой же двери несло клубами табачного дыма вперемешку со стойким ароматом крепкого алкоголя, так что определить, воняет ли в подъезде чем-либо другим, было проблематично. А еще тут было шумно. Совместно с ароматом, светом и клубами, из приоткрытой двери несся пьяный гомон, развеселый женский визг и громкий лесоповальный глас, который под разухабистую музыку задорно каялся в небрежении десятой заповедью.

– Беспокойные соседи, – осуждающе прошептал Антон, на цыпочках шествуя мимо опасной двери к Лехиному жилищу. – Если верить суке-Вальке, такая веселуха в это время – полнейшая аномалия…

Замок на Лехиной двери отсутствовал за ненадобностью. В квартире было пусто – создавалось впечатление, что отсюда вынесли все, что можно было продать. Обшарпанный пружинный матрац в углу, старый стол с изрезанной столешницей, три табурета, возлежавший на боку сломанный холодильник «Саратов» без уплотнительной резинки и компрессора – вот и весь интерьер. И куча лампочек. Все лампочки, наличествовавшие в квартире, горели. А на подоконнике лежали десятка полтора запасных. Но без упаковок – видимо, выкрутили откуда-то, где плохо висело.

– Леха, пора вмазаться, – сказал Антон, выкладывая на стол ампулы. – Вставай, а то обратно унесем.

Хозяин квартиры оказался не просто худым, а вполне годным на роль статиста в фильме о зверствах нацистов в Бухенвальде либо Освенциме. А еще он был синим. Драное ватное одеяло не грело худого статиста: скрючившись в эмбриональном виде на матрасе, он тихо стонал и скрипел зубами, выбивая мелкую дрожь огромными ступнями, обутыми в полуразложившиеся летние сандалеты.

В рекомендациях нужды не было. Нашарив блуждающим взором заветные стекляшки, Леха что-то прорычал, со скрипом покинул свое ложе и, забрав подношение, скрылся на кухне.

– Это нормально, командир? – шепотом поинтересовался чуткий Мо, когда с кухни донесся отчетливый запах бензина и еще какой-то пахучей гадости – ацетона, что ли.

– Вообще-то, я про «винт» только слышал. Варить не доводилось – не в курсе, – признался Антон. – Если что – прыгаем в окно…

Прыгать не пришлось, но процесс длился не менее сорока минут. Антон дважды наведывался на кухню поинтересоваться успехами «винтового» Лехи и оба раза нарвался на рычание, смысл которого сводился к следующему: не лезь под руку, а то все испортишь!

– Вас сколько? – спустя указанное время Леха озабоченно заглянул в комнату – забыл, бедолага, количество гостей.

– На нас не надо, – отказался Антон. – Мы не по этой части. Ты давай, родной, давай – мы тебя ждем!

– Плохой источник, – высказался Мо. – Туго соображает.

– Другого пока нет, – пожал плечами Антон. – Надеюсь, вмажется – похорошеет…

– Оприходовался, – выплыв из кухни спустя какое-то время, доложил Леха, приятно порадовав посетителей зарумянившимися впалыми щеками. – Ништя-як… А вы – кто?

– Мы тебе вмазаться принесли, – напомнил Антон.

– Я помню, – кивнул Леха, блаженно улыбаясь. – Не, все равно – вы кто?

– Уже лучше, – одобрил Антон. – Прогресс – клиент соображает. Нас к тебе Шило направил. По делу.

– Щас не могу, пацаны, – улыбка на впалом лице медленно трансформировалась в виноватую гримасу. – Нету ж ни копья. Завтра кореш зовет на «скачок», навар будет за всю мазуту. Завтра же… Не, это уже послезавтра, с утреца, сразу за все и рассчитаюсь. Отвечаю, пацаны!

– Не напрягайся, мы по другому делу, – дружески подмигнул Антон. – И ширево подогнали по-братски, не за бабки.

– Другое? – опять расплылся Леха. – Не за бабки? Ну-у-у, пацаны… Щас я – погодите.

– Куда? – встревожился Антон, ухватив за рукав подавшегося к выходу хозяина. – У нас времени нет!

– Щас, я быстро, – расслабленно подмигнув, Леха вежливо высвободил рукав и выплыл из квартиры.

– «Быстро», – отметил Мо. – Они все подмигивают и обещают – «быстро».

– Специфика, – пожал плечами Антон. – Местный колорит. Может, зря отпустили?

Леха, однако, и в самом деле обернулся быстро: спустя три минуты притащил откуда-то в новеньком пакете снедь, напиток и посуду: шмат сала, колбасу, лук, вареные яйца, полбуханки хлеба, бутылку «Черноголовки» и целую упаковку одноразовых пластиковых стаканчиков.

– На голодняк пробило, – смущенно признался хозяин квартиры и, кивнув на водку, добавил: – Это вам. Я сам не того… ну, короче, вы в курсе. Насчет гепатита все ништяк – пластик, типа…

– От соседей? – догадался Антон, наблюдая, как хозяин раскладывает на столе трофеи.

– Ага, – Леха рванув упаковку, отделил два стаканчика, разлил по сто и придвинул к столу табуреты. – Присаживайтесь.

– А че гудят в «рабочее время»? – с напускной строгостью полюбопытствовал Антон, присаживаясь на краешек табурета и придирчиво осматривая бутылку.

– Че гудят? Че гудят… А! Пацаны неслабый «скачок» влепили, – Леха насчет «рабочего времени» понял буквально. – Теперь неделю будут зависать. Второй день квасят, телок навели – добрые… Бабу хотите?

– Нет, спасибо, как-нибудь потом. Ну, за удачу…

Антон махнул свою сотку – внешние признаки на бутылке не обманули, водка оказалась фабричной. Мо последовал примеру командира. Закусили, из вежливости подождали немного, дав хозяину утолить голод. Совсем отказываться от стола нельзя – в данной среде сей жест может быть истолкован превратно.