– А чего ждете-то?

– Как чего? Пока по ступенькам до машины спускаться будут, можно автограф взять, щелкнуться рядом, потрогать… Они своими духами прыскают в толпу, чупа-чупс бросают, бывает, маечки раздают…

За эти полчаса фанатки низвергли на представившегося корреспондентом «Комсомолки» Сергея такой массив животрепещущей информации о предмете поклонения, что впору собрать только бригаде аналитиков за неделю работы в Интернете и посредством индивидуального опроса заинтересованных граждан.

– У Зины плоскостопие – ортопедические «копыта» таскает… Занимались раздельным питанием – ни фига не помогает, животики уже утягивать некуда… Хотят сесть на вегетарианскую диету, а пока разгрузку делают на апельсинах и кефире… Света вовсе не беременна – это байки «Вокруг новостей», опорочить хотят, блин… Ни фига они не колются! Травкой – да, травкой балуются маленько…

И в таком духе – еще на восемнадцать с половиной страниц. А полезных данных: четыре строки. Три девочки из провинции, одна – москвичка, та самая Зина, у которой плоскостопие. У нее мама – директор филармонии, дама со связями и вхожая в столичный свет. Денег много не заработали, все приобретения за год активного функционирования: трехкомнатная квартира в Митине, машина и аппаратура. Живут коммуной, в той самой трехкомнатной квартире, репетируют в филармонии. Да, двое охранников у них. В основном, чтоб фанаток отпихивать. Ездят на чем? А вон, стоит…

За парадным крыльцом филармонии притаился микроавтобус «Форд». Но был тот микроавтобус не одинок – торчал рядом милицейский «жигуль», у которого вяло бил ступнями патрульный наряд. На широких лицах патрульных явственно читались желание немедля отправиться куда-нибудь в теплое местечко и патологическая ненависть ко всем фанатам и фанаткам славного града Московского. Шли бы вы, фанатки! Толпа от пяти и более – потенциальная угроза в плане массовых беспорядков. А вас – вон сколько. Нужно предотвратить, пресечь, не допустить. Вот и торчи тут с вами, мерзни без толку…

В начале десятого стекла филармонии вибрировать перестали. Спустя десять минут на крыльцо выпорхнули «Красавицы» в сопровождении двоих крепеньких мальчуганов едва за двадцать. Мальчуганы были одеты в одинаковые кожаные куртки, неуместные в вечернее время черные очки и заметно втягивали головы в плечи. Видимо, имели некоторый печальный опыт общения.

«Салаги, – отметил Сергей, с трудом уворачиваясь от ринувшейся к предмету поклонения визжащей толпы и бочком приближаясь к „Форду“. – Геройствовать вряд ли будут…»

Патрульный наряд сноровисто переместился ближе к «звездочкам», красноречиво размахивая дубинками и громогласно призывая фанаток вести себя скромнее. Воспользовавшись временным одиночеством «Форда», Сергей в три секунды прилепил к днищу «гибрид», удалился на приличное расстояние и наблюдал, пока шла погрузка «Красавиц» и попутная раздача пинков и затрещин фанаткам. Дождавшись, когда «Форд» тронулся, издали сел на хвост и проверил прохождение сигнала. Самопальный прибор работал на пять с плюсом.

– Ну все, хорошие мои. Будем работать вместе…

…Обычно сентиментальные авторы, описывая значимые, на их взгляд, события, стараются облечь деяния рук человеческих в утонченный флер мистицизма и наделить их трогательной взаимосвязью с некими роковыми предначертаниями, весьма красноречиво указующими на крайнюю исключительность данного происшествия и необходимость немедленного помещения его в анналы.

– …А ночью, впервые за два месяца, выпал снег. Стерильно-чистое покрывало одело грязную землю в невестино платье, и воцарилась неправдоподобная тишина – слышно было, как запоздавшие снежинки вздыхают, торопясь присоединиться к своим сестрам…

Или так:

– …Ночью подморозило, небо вызвездило, и подул ледяной северный ветер (последовательность можно менять произвольно – сначала ветер, потом – вызвездило и т. д.). Город встретил утро, ежась от резких порывов сиверки, нахохлясь встопорщенными серыми крышами и тоскливо глядя на надвигавшуюся свинцовую тучу, обещавшую вот-вот разразиться бураном…

Так вот – нашим хлопцам в этом плане жутко не повезло. Ни хрена там не подморозило и не вызвездило: как была серая слякоть и неподвижная туманная морось за месяц до, так и осталась на день приговора – даже температура ни на градус не качнулась в ту или иную сторону.

– Снежок бы пошел, что ли, – вздыхал разведчик Джо, зависший в оборудованном им НП на пирамидальном тополе, в семи метрах от земли. – Вот было бы славно…

Склонностью к мистицизму и верой в роковые совпадения Джо не страдал и снега желал сугубо в утилитарном плане. Задний двор кондитерской фабрики с НП просматривался как на ладони, а вот с оттенками, контрастом и резкостью был некоторый напряг…

Двор плавал в зыбком туманном мареве, и все казалось серым. Серый бок кладовки, серый короб с решеткой, серый двор – согласитесь, это просто отвратительно! А если товарищи диверы с юмором, да подгонят «пирожок» цвета «мокрый асфальт»? А потом, немного подумав, откажутся от замечательной идеи обрядить беглецов в оранжевые спасательные робы с аршинной надписью на груди «Escaping»? Тогда вообще можно считать, что НП оборудовали напрасно. Вот он – первый маленький пробел, который может стать причиной некоторых неудобств во время акции.

Оставалось надеяться, что к моменту начала активных действий туман несколько рассеется. Вчера, во второй половине дня, когда оборудовали НП, было достаточно ясно и двор просматривался просто великолепно – даже без бинокля.

Диспозиция на восемь утра была такова. Джо сидел на дереве с биноклем, в трехстах метрах от кондитерской фабрики. Чуть дальше гнезда Джо, на старой дороге, торчал «КамАЗ» с тентованной фурой, в кабине которого скучал Сало. Рядом дремал Сыч – неумолимо надвигавшаяся акция не могла переломить расфазованную физиологию матерого волкодава. Мо тихонько ковырялся в кузове – в последний раз проверял дополнительное оборудование для предстоящей акции. Еще дальше, метрах в пятистах, грел мотор своей «таблетки» один из кузнецов – Василь. В кузове «таблетки» покоились три свиные туши, в тушах – дополнительное вооружение на непредвиденный случай. Полковник с Барином сидели в пятидверной «Ниве», очень гармонично вписавшейся в пейзаж оживленной автозаправки, что неподалеку от фабрики, по главному шоссе.

Как видите, основные силы сосредоточились на первом направлении. У филармонии оставили Мента – на всякий пожарный. Накануне просчитали пять вариантов развития событий и «вывели» примерное время. Если вдруг товарищам втемяшится ломиться через филармонию, Мент даст сигнал и сядет на хвост, а остальные скоренько подтянутся: полковник с Барином спустя четыре с половиной минуты по получении сигнала, ударная бригада – чуть позже. Хотя такой вариант полковник практически исключил – товарищи диверы действуют последовательно, руководствуются принципом «чем проще – тем лучше» и вряд ли станут развлекаться экспромтами в столь тревожное время.

Север продолжал работать Большим Ухом под прикрытием второго брата Бирюка – Петра. В его задачу входило следующее:

– дать сигнал о начале событий до приговора;

– коль скоро таковые не начнутся, послушать приговор и скоренько переместиться в сквер напротив тыльной части облсуда, вооружиться узконаправленным микрофоном и слушать.

– Чего там слушать? – удивился Север, которого в подготовительной суматохе забыли посвятить во все нюансы. – Пять минут – прогрев «бэтээра», минута – посадка в автозак, еще минута – отъезд. Вас интересует рев «бэтээра» и урчание автозака?

– Когда начнется, тебе будет что послушать, – загадочно сверкнув глазами, пообещал полковник. – Ты, главное, устройся там поудобнее, чтобы быть рядом и в то же время не мелькать в поле зрения кого не следует…

– Север сигналит – читать начали, – позвонил в начале одиннадцатого полковник. – Не спите там – в любой момент может начаться…

– Хорошо, – хрипло пообещал Сыч и, сунув трубку в карман, достал из «бардачка» термос с крепчайшим чаем, заваренным утречком заботливым Иваном.