Мать, не слышавшая его доводов, стала нести вздор. В ее голосе чувствовались нотки угрозы.

— В любом случае я немедленно должна встретиться с господином Кавадой и…

— Умоляю тебя, не перенимай этой вульгарности. А то он еще подумает, что ты его шантажируешь.

Эти слова сына возымели на нее действие. Бедная женщина, бормоча что-то невнятное, поднялась с места и оставила Юити одного.

Юити сидел за столом. Один после завтрака. Кое-где чистая скатерть перед ним была усеяна хлебными крошками; сад был пронизан солнечным светом и стрекотанием цикад. Если бы не бумажный комок, отягощавший его правый рукав, то это расчудесное утро ничто бы не омрачало. Юити закурил сигарету. Он подоткнул рукава перекрахмаленного летнего кимоно и переплел руки. Каждый раз, когда он смотрел на свои юношеские руки, в нем поднималась заносчивая гордость за их крепость. При каждом вдохе его пронзала боль, будто грудь его прижимали тяжелой доской. Сердце у него колотилось пуще прежнего. Правда, он еще не мог разгадать, была ли эта боль в груди предвкушением какой-то радости, однако что-то светлое просачивалось в его бесприютности. Он сберег недокуренную сигарету. Подумал: «По меньшей мере, сейчас мне совершенно не скучно!»

Юити пошел искать жену. Ясуко была на втором этаже. Оттуда доносилась мягкая мелодия музыкальной шкатулки.

В хорошо проветриваемой комнате на втором этаже под москитной сеткой лежала Кэйко. Ее счастливые глаза были широко распахнуты и смотрели в сторону музыкальной шкатулки. Ясуко взглянула на Юити и улыбнулась; однако ее неестественная улыбка не подействовала успокаивающе на мужа. Пока он поднимался по лестнице, сердце его распахнулось, но теперь оно вновь захлопнулось.

После несколько затянувшегося молчания Ясуко произнесла:

— Что касается этого письма, то я о нем даже и не думаю… — Потом она добавила бесхитростно: — Мне так жалко тебя!

В ее словах было столько нежности, что они глубоко ранили молодого мужчину. Все, что он мог ожидать от своей жены, это вовсе не симпатии, а откровенного презрения. Гордость его была уязвлена настолько, что он невольно не мог удержаться от того, чтобы подумать тотчас о мести своей жене, вопреки ее признанию в сочувствии.

Юити нуждался в помощи. Первый, кто пришел ему на ум, был Сюнсукэ. Однако, вспомнив, что вся ответственность за исход событий лежала на нем, он с ненавистью вычеркнул это имя. Он увидел на столе письмо из Киото, которое читал двумя-тремя днями раньше. «Если кто и спасет меня, то это только госпожа Кабураги», подумал Юити. Он решил отправить ей телеграмму.

На улице было немноголюдно, дорожное полотно ослепляло ужасно ярким солнечным светом. Юити вышел через черный ход. Он заметил у ворот человека, который колебался — войти ему или нет. Сначала он прошел мимо ворот. Затем снова вернулся. Похоже, он как будто ждал, пока не появится кто-нибудь из домашних. Когда этот человек небольшого роста повернулся к нему лицом, Юити удивился, узнав в нем Минору. Они подбежали друг к другу, пожали руки.

— Письмо пришло? Отвратное письмо. Я разузнал, что его отправил мой старикашка. Я выскочил из дому, чтобы извиниться перед тобой, Ютян. Этот старик панял детектива, чтобы следить за нами. Он все разнюхал про нас.

Юити не был удивлен.

— Я так и предполагал! — сказал он.

— Я хочу кое о чем поговорить с тобой, Ютян.

— Здесь неудобно. Поблизости есть небольшой парк. Там и поговорим.

Юити, напуская на лицо маску спокойствия, как взрослый, взял паренька за локоть и потащил за собой. Взахлеб обсуждая, какая беда обрушилась на них обоих, они убыстрили шаг.

Этот близлежащий парк Н. в прежние времена был частью сада принца Н. Лет двадцать назад семейство принца стало по частям распродавать свои обширные земельные владения, а участок склона вокруг озера пожертвовало городу для создания парка.

Вид на озеро, покрытое цветущими лотосами, ублажал взор; в парке в этот летний полдень никого не было, за исключением двух-трех ребятишек, ловивших цикад. Двое молодых мужчин присели на склон лицом к озеру в тени сосны. Давно не стриженная трава на склоне была усыпана клочками бумаги и корками летних мандаринов. В кустарнике у кромки воды застрял газетный лист. Этот маленький парк заполнялся толпами людей в поисках прохлады после того, как солнце начинало клониться к закату.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросил Юити.

— Ну, когда вся эта заваруха закрутилась, я понял, со своим стариком не смогу прожить ни дня. Я собираюсь убежать из дому. Ютян, давай сбежим вместе!

— С тобой?

Юити заколебался.

— Ты это из-за денег? Не стоит беспокоиться из-за денег. Глянь, сколько их у меня!

Мальчик полез в задний карман штанов — личико его стало серьезным, рот приоткрылся. Он расстегнул пуговицу. Вынул аккуратно скрученную пачку банкнот.

— Побереги их для меня, — сказал он и сунул деньги в руку Юити. — Правда, увесистая? Здесь сто тысяч иен!

— Откуда у тебя эти деньги?

— Я вскрыл сейф старика и вытащил всю наличность. Подчистую!

Юити смотрел на этот жалкий, скудный результат их совместных мечтаний о приключениях. Они отвернулись от общества и предавались мечтам о дерзких подвигах, экспедициях, героических несчастьях, патетическом воинском братстве перед лицом грядущей гибели, о сентиментальном государственном перевороте, который закончится заведомо неизбежным крахом, и прочих юношеских трагедиях на разный манер. Они знали, что они красивы, и знали, что красоте только и подобает трагедия. Они верили в то, что их ожидает в будущем такой жесточайший самосуд тайного общества, что волосы на теле становятся дыбом; или смерть, как у Адониса, погибшего от вепря; или заточение в темнице, куда их хитростью заманит злодей, — вода будет прибывать и прибывать, пока их вконец не затопит; или ритуальные испытания в пещерах подземного царства, откуда им не выбраться живыми; или гибель Земли; или легендарная возможность спасти жизнь тысячи товарищей на поле брани, где они пожертвуют своими телами; или чреватая жуткими опасностями слава. Такого рода катастрофы — это единственное, что подобает юности. Если возможность таких катастроф будет упущена, то юность должна умереть. Что есть смерть тела после того, как умерла юность? Разве это сравнимые тяжести? Они растрачивали свою юность, не переставая мечтать о новых и новых крушениях, подобно многим мальчишкам. Отчего же так? Юношеская жизнь — это череда нескончаемых ужасающих смертей! Перед лицом смерти красивые юноши должны улыбаться.

…И вот итог этих грез был сейчас перед глазами Юити. Вполне рядовое городское происшествие — без аромата славы, без запаха смерти. Грязненький инцидент, под стать канавной крысе. Возможно, что про него даже нацарапают в газетной хронике — статейку размером с сахарный кубик…

«Все-таки мечтания этого мальчика такие же домашние, тихонькие, как у всякой женщины, — с унынием подумал Юити. — Удрать с украденными деньгами и где-то влачить жизнь вдвоем, так, что ли? Вот если бы он осмелился грохнуть своего старикана, тогда я рухнул бы на колени перед этим мальчиком!»

Юити вызвал на очную ставку другого себя в качестве молодого главы семейства. Он моментально решил, что должен стать хозяином положения. В таком случае, если уж сравнивать, лицемерие предпочтительней этого жалкого результата.

— Я возьму это, — сказал Юити, засовывая сверток банкнот во внутренний карман.

— Да! — кротко ответил мальчик, и в глазах его вспыхнула невинная кроличья доверчивость.

— Мне нужно сходить на почту. Не желаешь ли пойти со мной?

— С тобой куда угодно! Тело мое тоже доверяю тебе, Ютян.

— Это точно! — сказал Юити, будто убеждая в этом себя самого.

На почтовом отделении Юити отбил телеграмму госпоже Кабураги с такими по-детски капризными словами: «Срочное дело, приезжайте немедленно». Затем он вызвал таксомотор и велел Минору тоже садиться.