Через некоторое время я включил магнитофон и приступил к популярной игре «вопросы – ответы». Уже на пятой минуте «беседы» я, что называется, выпал в осадок. Диктофон записывал на кассету с Каем Метовым нечто более похожее на захватывающий сюжет детективного романа, чем на изложение подробностей жизни пожилого участкового врача.

Примерно треть клиентов, доставляемых сюда Протасом, обратно уже не возвращалась. Федорыч вкалывал, как бригада профсоюзных натуралистов: он качественно сооружал естественные смерти тем, кто давал слишком важную информацию о своих доходах или доходах своих знакомых. Отсюда людей увозили с готовым для патологоанатомов диагнозом: элементарной эмболией вследствие неправильного укола наркотика, сердечной недостаточностью, удушьем от выхлопных газов и так далее. Тела их потом обнаруживали в наиболее подходящих местах, исключающих подозрение по поводу причин смерти…

Я услышал много знакомых имен и не менее знакомых обстоятельств ухода в мир иной. Ах, какой чудесный препарат! Ах, какой замечательный доктор! Вот ведь как бывает – живет рядом с тобой обычный человечек, плешивый, толстый и малозаметный, а ты даже и не догадываешься, что он существует в совершенно иной ипостаси, мрачной и таинственной…

Записав все, что мне показалось интересным, я спрятал кассету в нагрудный карман, туда же уложил упаковку с пентоналом и… и не стал доставать из шкафа нитроглицерин с нашатырем, несмотря на то что доктору было явно нехорошо – он хватал воздух ртом, как рыба, и подергивал ногами.

– Ты вел неправильный образ жизни, Федорыч, – объяснил я свое решение ничего не соображавшему эскулапу. – И потом, я все равно хотел с самого начала тебя убить, так что – не взыщи…

Затем я нашел в комоде докторской дочки футболку потемнее, быстренько соорудил из нее косынку с дырами для глаз и рта и, повязав эту косынку на лицо, выскользнул во двор.

Соратники Протаса, по всей видимости, привыкли к длительным ожиданиям – посмотрев в заборную щель, я с удовольствием констатировал, что трое в «99-й» азартно режутся в карты, а водила «трехсотого» сладко спит, удобно откинувшись на кресло.

Разогнав организм дыхательным упражнением, я достал из-за пояса один «АПС», размял суставы ног, скомандовал себе:

– Пошел, Бак!!! – и пулей выскочил за калитку.

Товарищи в «99-й» так и не успели ничего сообразить – в три прыжка покрыв расстояние от калитки до машины, я вставил ствол в заднее раскрытое окно и в одну очередь выстрочил весь магазин, напичкав тела незадачливых картежников целой кучей свинца.

Швырнув ненужный уже «АПС» в обезображенный салон «99-й», я метнулся к «трехсотому» – водила проснулся и с выражением крайнего изумления на физиономии пялился назад.

– К машине, – коротко скомандовал я, наставив на него второй «АПС». – Оружие на крышу, руки за голову. Быстро!!!

Водила оказался на редкость строптивым малым: он попытался резко выхватить из-под мышки пистолет и прямо из салона выпрыгнуть в маятниковый кульбит – как это делают спецы на тренировках в десантировании с легкой техники. Я с маху долбанул пяткой по стриженому затылку – кульбитчик неловко воткнулся головой в асфальт и замер без движения.

– До свидания, фуеголовый, – сказал я, морщась от истошного визга, поднятого окрестными старушенциями, торчавшими на лавках у соседних дворов. Подняв оброненный водилой «ТТ», я аккуратно выстрелил ему в голову, бросил пистолет на землю и, прыгнув в «трехсотый», быстро умчался с места происшествия…

Добравшись окольными путями до района, в котором располагался Оксанин дом, я затаился в одном из глухих переулков и по сотовому телефону, валявшемуся в «бардачке» машины Протаса, позвонил Милке домой. Трубку взял Стас и с ходу попытался что-то невразумительное мне сообщить:

– Это… Ну, короче, там такая штука… эээ…

– Молчи и слушай! – оборвал я медлительного «родственника». – Няня дома?

– Дома, – обескураженно ответил Стас. – А что…

– Все бросай, падай в мою тачку и пулей лети на улицу Хичиева. После второго светофора поезжай медленно и смотри направо – в переулке будет стоять «трехсотый» «мерс». Врубился?

– Да, врубился, – недовольным тоном подтвердил Стас. – А что…

– Бе-гом!!! – оборвал я его. – Подробности – на месте, – и отключился.

Стас подкатил минут через пятнадцать.

– Молоток, – похвалил я парня. – «Хвоста» не было?

– Ни хера не было, – недовольно скривился Стас и довольно обыденно выдал: – У Оксаны дома мамеды. Они…

– Чего?! – Я взвился, едва не стукнувшись головой о потолок. – Кто у Оксаны?!

– Мамеды, – так же невозмутимо продолжил Стас, – они уже часа два там сидят. Хотят тебя.

– Что ж ты сразу не сказал! – набросился я на «родственника». – Какую-то херню нес по телефону – бурчал там что-то!!!

– А ты дал мне сказать?! – обиделся Стас. – Я рот раскрыть не успел, он – «молчи и слушай»!!! Ха! Сначала надо выслушать, а потом уже…

– Ладно! – пресек я «родственника». – Давай по делу. Во-первых, как ты узнал про мамедов?

– Оксана позвонила… м-м-м… – Стас слегка порозовел и смущенно опустил глаза, – из сортира позвонила, гхм… ну, пошла типа похезать, а тама, значит, у нее в тумбочке где-то лежит мобильный телефон. Вот. Короче…

– Шире шаг, парниша! – поторопил я парня. – Они, может, ее там уже по кусочкам распиливают!

– Не-а, – опроверг Стас. – Она сказала – вежливые. Типа не насилуют совсем. – Стас шмыгнул носом и развел руками. – Ну, они знают, что муж у нее – какая-то шишка. Она им сказала, что во всем виноват ты. Короче – сдала тебя с потрохами и таким моментом отмазалась наглухо. Усек?

– Ну-ка, ну-ка – еще раз, – несколько спокойнее переспросил я – тот факт, что Оксану никто не насилует, меня вполне устраивал, а насчет моей сдачи – это, полагаю, рабочий момент, разберемся.

– Ну, вот и все – типа того, – недоуменно пожал здоровенными плечами Стас. – Позвонила, значит, сказала… А – вот! Их пятеро – мамедов. Четверо с автоматами – молодые. И один говорит, что ты давеча дрался – ну, перебинтованный такой здоровяк. Шкаф, типа того. Он, короче, тебя должен узнать.

– Как сидят – не сказала? – с надеждой поинтересовался я.

– Не-а, не сказала, – огорченно констатировал Стас: – Баба и есть баба – фуля ты хотел…

– Насчет «сдачи» – поясни, – уточнил я.

– Ну, мамеды в курсе, кто ты такой, – вот так она сказала, – пояснил Стас, – больше ничего не сказала. В общем, они будут тебя ждать… Че делать будем?

– Будем, Стасик, обязательно будем, – успокоил я «родственника», лихорадочно обдумывая ситуацию. Так-так… Что-то мне не понравилось. Оксана позвонила из ванной… По какой прихотливой случайности в ванной оказался мобильный телефон? И потом, она не должна знать номер Милки – я ее в такие подробности своей жизни не посвящал! Интересное кино! Может, у нее в ванной и справочник телефонный валялся где-нибудь в компакт-бачке – по случаю?!

– Слушай… А как она говорила? – спросил я Стаса.

– В смысле? – не понял «родственник». – Как «как»?

– Ну – тон у нее какой был? Не было ли посторонних звуков? – досадливо уточнил я.

– А-а-а-а – вон что! – Стас озабоченно нахмурился. – Ну, были звуки – типа вода лилась, как душ. И – шепотом говорила – быстро так, ага…

– Так, Стасик. Пойдешь на разведку, – определился я. – Тебя они не знают, стало быть… Короче – выйдешь из переулка – и налево. Метров через сто с левой стороны увидишь двухэтажный особняк из белого кирпича – на воротах номер – 17. Это ее дом. Медленно пройдешь мимо, внимательно посмотришь, не поворачивая головы, – что там и как. Дойдешь до ближайшего переулка, свернешь – и пулей сюда. Вопросы?

– Понятно, чего там, – важно сказал Стас и с готовностью покинул салон.

Минут через десять в противоположном конце переулка показался запыхавшийся Стас. На лице его можно было прочитать разочарование и даже какое-то недовольство.

– А ни хера интересного тама нету, – отрапортовал «разведчик», плюхаясь на сиденье «мерса». – Ничто не визжит, типа того не ходит. Окна отсвечивают – не видать, есть или нет там кто…