Николай не стал кривить душой и честно рассказал о столь удивительной задержке.
— Что ты замочил Рыжего, мы узнали сразу. Но произошла такая накладка, что деньги на его счет перевели как раз за два дня до его внезапной кончины. Ни мы, ни он об этом еще не знали. К тому же мы не думали, что ты пойдешь на мокруху, тем более после предупреждения.
Он отхлебнул из бокала глоточек спиртного и продолжил:
— Убрал, и черт с ним, у вас свои счеты. Мы решили тебя не трогать. Но что у тебя оказалась дискета с банковскими кодами, которую мы и сами искали, — этого никто не знал. Вот и караулили здесь, чтобы выяснить, кто же придет за деньгами. Тут ты и явился, не запылился.
— С этим ясно. Тогда вопрос второй. Кто вы такие, черт возьми, что это за хозяин такой, и какого дьявола придется из ада вытягивать за такие сумасшедшие бабки?
— Кто мы? — Они переглянулись, будто прикидывали, стоит ли раскрывать государственную тайну, и Макс с гордостью в голосе все же произнес с молчаливого согласия старшего. — Считай, что мы представители службы безопасности одной из российских партий. Патриоты России…
— Коммунисты, что ли? — Я криво усмехнулся, так как всегда недолюбливал, мягко говоря, передовой авангард голодранцев, лентяев и болтунов. — Тогда уж лучше в тюрьму. Они мне все детство испортили, отказавшись принять в комсомол. А я так мечтал получить еще один значок в свою коллекцию.
— Почему обязательно коммунисты? Они как раз никогда и не были патриотами. Но это к делу не относится, и кто мы конкретно, тебе пока знать не обязательно. Как-нибудь на досуге расскажем.
— А с хозяином скоро сам познакомишься. Сейчас мы все к нему и отправимся. Нормальный немецкий миллионер с таким количеством свободных денег, что тебе и присниться не сможет.
— И что вас с ним объединяет, патриотов российских?
— Он финансирует нашу партию.
— Тогда ясно, — я развел руками. — Какой же патриотизм может быть без западных денег? На рубли со взносов только грандиозную пьянку можно осуществить, но никак не захват и удержание власти…
— Заткнись, не твоего ума дело, — злобно прошипел Макс, вмиг потеряв всю свою лощеность.
Николай укоризненно посмотрел на своего соратника и только головой покачал, словно призывал меня не обращать внимания на выходку этого несносного юноши.
Я закурил и с удовольствием выпустил густые клубы дыма из обеих ноздрей.
— Так что же делать-то придется за ваши бабки?
— Так, мелочь, — отмахнулся от меня Николай, как от надоедливой мухи. — Купишь в Нижнем контрольный пакет судостроительного завода и будешь управляющим. А что дальше делать, хозяин тебе и растолкует.
Челюсть моя от удивления отвалилась так, что чуть не отшибла коленки. Из меня такой же управляющий заводом, как из папуаса космонавт.
— Ребята, вы, видимо, травкой обкурились. А может быть, я просто сплю? Ущипните меня, если не составит труда…
Они поднялись из кресел и вполне серьезно дали понять, что шутками здесь и не пахнет. Николай уверенно ткнул в мою сторону пальцем и сказал:
— Тогда тебе лучше сейчас же проснуться, а то нам пора отправляться в Женеву на встречу с заказчиком. Нас там уже поди заждались. — И, обращаясь к Максу, добавил: — Сходи за девочками. Пора в путь. Уже поздно, а дорога дальняя.
Макс моментально испарился, а мы с Николаем направились к выходу. В моей плохо соображающей голове крутились какие-то мысли, но я* никак не мог за них ухватиться, чтобы осознать действительность. Состояние напоминало среднюю степень опьянения, когда вроде бы и двигаешься, но куда и зачем — не совсем ясно себе представляешь.
На подъездной площадке красовались все тот же темно-синий «Шевроле» и добавивший мне ощущения нереальности происходящего черный лимузин. Такие я видел только в кино.
Сопровождающий меня Николай насладился произведенным впечатлением и широким жестом пригласил:
— Прошу, карета подана.
В дверях показались Галя с Оксанкой. Обе успели поменять наряды. На Галинке было красивое платье и какой-то утепленный плащ странного, неопределенного цвета. А Ксюшка вырядилась в джинсовый костюм, и только длинные вьющиеся волосы напоминали, что это девчонка, а не какой-нибудь рокер.
В салоне было просторно и уютно, как в однокомнатной квартире. Разместились мы без труда. Я с Галей на одной стороне, а Николай с Оксанкой напротив нас, спиной к водителю. Тот был моего возраста и почему-то постоянно улыбался, поглядывая на нас в зеркало. Хотя, если посадить кого-нибудь из наших шоферов после «Москвича» в это чудо техники, тот, наверное, и в гроб потом лег бы с приклеившейся навсегда улыбкой.
Максим с еще одним хилым субъектом, вооруженным коротеньким автоматом с откидывающимся прикладом, издали похожим на «АК-47», составили компанию шкафоподобному водителю в «Шевроле». Они и вырулили первыми по направлению к воротам, а наша махина неспешно пристроилась за ним.
На этот раз глаза нам завязывать не стали, видимо посчитав это излишней предосторожностью. Га-линка сперва сидела рядом со мной сама не своя, и было заметно, что она сильно нервничает. Ксюшка, обычно живая и непосредственная, тоже приутихла.
Я взял почти ледяную руку Галинки в свою и тихонько пожал, пытаясь хотя бы чуть-чуть приободрить. Пока еще не случилось ничего такого страшного, из-за чего стоило бы рвать на себе волосы. Она в ответ слабо и как-то вымученно улыбнулась уголками рта, но все же оценила мою попытку придать ей бодрости. Придвинувшись поближе, она взяла меня под локоть, а голову положила мне на плечо.
— Игорек, что происходит? Мне страшно…
— Не бойся, Галчонок, я же с вами. А что происходит, я и сам пока отчетливо не понимаю. Наберись терпения, скоро обстановка должна проясниться. Не бойся, прорвемся.
— Хорошо бы, — тихонько произнесла она. — Нас на выходе из магазина взяли под белы рученьки и отвезли сюда. Пистолетами в бок, правда, не тыкали, но предупредили, что в этой мирной стране все возможно.
— Ладно, солнышко, давай не сейчас об этом.
И я незаметно кивнул в сторону Николая. Тот сидел молча и смотрел в окошко. Но в салоне было тихо, и он мог свободно слушать наш разговор. Лишь мягкий шелест шин нарушал почти идеальное безмолвие.
Сидевшая напротив Ксюшка виновато взглянула на меня, словно все приключения произошли из-за нее. На глазах у девчонки навернулись бисеринки слез, и мне стало невыносимо жаль ребенка. Но я ничего не мог изменить в сложившейся ситуации. Только шутливо-грозно погрозил ей пальцем и состроил уморительно строгую рожу, на что она грустно улыбнулась.
Машины ехали быстро по почти пустынной трассе. Иногда попадались встречные машины, но крайне редко. И лишь раз нас обогнал какой-то удалой мотоциклист, упакованный в кожу, и звонко просигналил нам. Лихачей и у них хватает.
Минут через пять я почувствовал, что еще совсем немного — и провалюсь в сон от гнетущей тишины и монотонного шороха шин по ровному асфальту. Такая езда не сравнима с приключениями и колдобинами на наших дорогах.
Когда мы миновали небольшой лесок и выскочили на какую-то развилку, сбоку, нам наперерез вылетел на всех парах длинный и мощный рефрижератор. Он с ходу протаранил идущую впереди машину с Максом, оставив от нее только кучку запчастей на трассе и смятый в лепешку корпус на обочине. В живых там вряд ли кто остался. Буквально через несколько секунд остатки «Шевроле» взорвались, выплеснув в черное небо ослепительно яркий столб огня и осветив мрачный окружающий пейзаж.
Все последующее произошло с такой скоростью, что даже я, с самого начала наблюдавший за произошедшей трагедией через лобовое стекло, и то не успел ничего осознать. А мои спутники, погрузившиеся каждый в свои мысли, вообще ничего не поняли.
Рефрижератор полностью перегородил шоссе, и наш водитель инстинктивно нажал на тормоза, выкручивая баранку до упора влево. Но скорость была приличной, и нас стремительно вынесло в кювет. Воткнувшись бампером в какую-то кочку, машина остановилась, и движок заглох.
