Оставшиеся в живых мафиози укрылись за машинами и принялись палить в ответ, нащупав мое месторасположение. Пули засвистели над головой, срубая веточки и осыпая меня вечнозеленой листвой. Одна из них чавкнула совсем рядом с левой рукой, вонзившись в податливую почву. И я счел за благо переместиться подальше.

Откатившись на десяток метров в сторону, я сменил обойму в автомате и снова выглянул из кустов. Бандюки продолжали увлеченно расстреливать то место, где я совсем недавно обитал. От дохлого осла вам уши!

Я дал две длинные очереди по машинам, с удовлетворением наблюдая, как лопаются шины, а в металле появляются ровные круглые отверстия. Одна из пуль попала в бензобак пикапа, и он мгновенно вспыхнул яркой свечкой. От пикапа в разные стороны врассыпную бросились мафики, словно двуногие тараканы. Прицелившись одному из убегающих в ягодицы, я нажал на спуск. Он споткнулся на полша-ге и распластался на земле, жалобно заскулив, да так сильно, что стало слышно и на этом берегу.

Автомат еще разок кашлянул и заглох, использовав все, что было. Вот теперь пора и уходить. И можно это делать совершенно спокойно. На какое-то время мафикам будет не до беглецов, своих проблем невпроворот. А у нас появится шанс прыгнуть в сторону и осмыслить дальнейшие шаги. Надо как-то выбираться из этой глухомани в такую родную и милую Россию. Правда, я не представлял, каким образом это можно сделать. Но вдвоем с Николаем мы что-нибудь обязательно придумаем.

Я по-пластунски отполз подальше в сторону леса, а там уже, смело поднявшись на ноги, отправился к своим.

Ксюшка сидела на земле, привалившись спиной к дереву. Глаза ее были плотно закрыты, а маленькие кулачки сжаты. Губы же шевелились в таинственной языческой молитве всем богам сразу. Николай широкими шагами расхаживал рядом, нервно теребя автомат и поглядывая в ту сторону, откуда еще были слышны отдельные выстрелы. Это мафики продолжали изредка постреливать по кустам, выпендриваясь друг перед другом. Легко быть храбрым, когда противника и след простыл.

Я же появился не с той стороны, откуда меня ждали. Новиков сразу же расслабился и облегченно вздохнул. Оксанка проворно вскочила на ноги и повисла у меня на шее, радостно заглядывая мне в глаза. Я поцеловал ее в щечку и сказал, усмехаясь в усы:

— Что, не ждали? Фигушки вот всем, вернулся.

— Гошенька. — Ксюха ласково провела ладошкой по моей щеке и собралась еще что-то сказать: — Я…

— Потом, потом, подкидыш ненаглядный, — остановил я ее. — Нас еще ждут великие дела и дальние походы. — И, обращаясь к Новикову, выжидательно застывшему рядом, продолжил, отстранив девчонку немного в сторону: — Колек, забей одну обойму, а то у меня обе на нуле. Пострелял от души. А теперь нужно уходить подальше, пока им не до нас. Как минимум час они на этот берег не сунутся. И нам нужно эффективно использовать выигрыш во времени.

Я кинул ему пустой рожок, достав его из объемистого кармана.

— Без проблем, Филин. — Он поймал обойму и, раскрыв свой рюкзак, принялся вставлять патроны. — Скольких положил?

— Честно говоря, не считал, — ответил я, тоже набивая рожок пулями. — Но без жертв с их стороны не обошлось.

— И это радует, — улыбнулся напарник. — Значит, их пыл поостыл. Будем думать, что надолго. И без главаря им намного сложнее организовать успешную охоту.

Оксанка все время крутилась рядом, поглядывая на меня откровенно влюбленными глазами. Ладно еще, что девчонка сообразительная и не мешается под ногами, пытаясь вроде бы помочь. За это стоит наградить.

Управившись с боезапасом, я закинул за спину свой рюкзак, приладил автомат на грудь и пальцем поманил к себе Ксюху.

— На-ка, держи, подруга дней моих веселых. — Я расстегнул кобуру и протянул ей пистолет. — Только смотри не потеряй. Будем считать, что это от лица командования именное оружие за самоотверженное спасение Филина из-под развалин моста. Назначаю тебя своим адъютантом.

— Спасибочки, ваше благородие. — Она лукаво улыбнулась, прижимая «бенелли» к груди, а на щеках заиграли симпатичные ямочки. — Постараюсь оправдать ваше доверие. Не опозорю родную страну.

— Пользуйся, бог с тобой. — Я тронулся вслед за Николаем, укоризненно посмотревшим на меня и недовольно покачавшим головой, а затем продолжил. — Но если ты еще хоть раз попробуешь не выполнить мою команду, то наломаю прутьев и так отхлещу по голому заду…

— А что я такого сделала?! — стала возмущаться Оксанка, идя рядом со мной, что давалось ей нелегко. — Тебя не поймешь. То хвалит и награждает, то ругает почем зря.

— Как это что? — Я перешел на повышенный тон. — Я тебе куда велел топать, малявка? А?!

— В лес к Николаю…

— Так какого хрена ты в кустах около обочины спряталась?! Тебе что, жить надоело?

— А если бы тебя убили?..

— Ну и что? А вот если бы тебя подстрелили? И что тогда прикажешь мне делать? Ну, чего молчишь? Скажи что-нибудь оригинальное.

Девчонка в ответ окатила таким взглядом, что у меня внутри все перевернулось.

— Дурак! Я люблю тебя…

И, слегка прикусив нижнюю губку, гордо вскинула голову, отчего черные локоны буйным водопадом разметались по плечам. А затем резко ускорила шаг, вырвавшись на целый корпус вперед.

— Вот спасибо, — пробормотал я, притормозив. — Можно подумать, что я ее не люблю. Благодарности от детей во век не дождешься.

Продираться сквозь заросли не доставляло особого удовольствия, с каждым шагом требовалось все больше усилий. В один прекрасный момент стало ясно, что мы выдохлись.

— Привал. — Николай сбросил с плеч рюкзак и сам повалился рядышком. — Если мы и дальше будем топать в таком темпе, то выбьемся из сил. Тогда они нас и настигнут. А что произойдет потом, не хочется даже представлять.

— А мы сделаем ход конем. — Я закурил, а пустую пачку закопал, расковыряв лунку ножом. — У меня есть одно предложение, и давайте его обсудим.

Оксанка до того устала, что не пожелала принять участия в заседании военного совета. Она растянулась во всю длину на земле, утомленно закинув руки за голову. Щеки ее пылали, дыхание было частым и прерывистым. Хотя и шла она налегке, переход дался ей с трудом. Правда, и не прозвучало ни одного слова жалобы. Это уже радовало. И нам еще очень повезло, что обута она была в кроссовки, а не в туфли на каблуке-шпильке.

Я и сам не намного лучше выглядел, хотя и был более привычным к таким передрягам. По лицу струился пот, а влажный воздух затруднял дыхание. В простреленном пару месяцев назад легком что-то шуршало и похрипывало. Да и курение тоже сказывалось.

Но я не мог пересилить себя и отказаться от дурной привычки.

— И что ты предлагаешь на этот раз? — Николай заинтересованно скосил глаза в мою сторону, но сам не пошевелился.

— А ты, напарник, что думаешь? — в свою очередь решил я выяснить его намерения относительно нашей дальнейшей судьбы. — У тебя-то есть хоть какое-нибудь подобие плана, или мы просто бредем куда глаза глядят?

— Кое-какие наметки имеются. Если нам удастся попасть в Поти, тогда мы будем в относительной безопасности, и нам помогут добраться до дома. У меня там есть хорошие знакомые.

— И далеко до твоего городишки топать?

— По моим скромным подсчетам, километров сто пятьдесят после того, как выйдем к шоссе…

Я присвистнул от удивления и разочарования, обреченно посмотрев на бедную Ксюшку, распластавшуюся на земле. Она лежала не шелохнувшись, словно неживая.

— Пешком это нереально. Я-то дошел бы, но не забывай, что с нами ребенок…

— Я не ребенок, — впервые подала голос Ксюшка. — Я уже достаточно взрослая, чтобы не тыкать в меня пальцем при малейших намеках на трудности.

— Ладно, ты не ребенок, — согласился я и опять повернулся к Новикову: — Так вот, с нами юная леди, и эти чертовы дебри не для ее хрустальных башмачков. Да и уверен ли ты, что там нам смогут помочь?

— Почти уверен. Но все равно у нас нет выбора. Это единственный реальный шанс выбраться на родину.