К моему ужасу, войска Комиссара не стали разбивать лагерь на берегу, а сразу двинулись вперед примерно в том же направлении, что и я, словно они уже взяли мой след. Я изо всех сил старался ускорить шаг, хотя взбираться на холм в темноте было опасно. Приблизившись к вершине, я увидел, что мои преследователи начинают отступать: лошади или черт знает что, на чем они ехали, едва могли взбираться по крутому каменистому склону. Наконец они дошли до относительно плоского участка в полусотне метров от меня и начали искать более легкую дорогу наверх.

Я воспользовался этой паузой, чтобы отыскать подходящий камень, за которым я мог бы спрятаться, чтобы отдохнуть, по-прежнему следя за ними. Я не мог разобрать их слова, но было видно, что Нилок в ярости. Я слышал, как визгливые нотки в его голосе отдают эхом по всей долине. Пока он бранил своих подчиненных, я наблюдал за нервно шагающими церберами, каждого из которых держали на цепи два или три дрессировщика, но вскоре я понял, что лучше бы мне было понаблюдать за чем-нибудь другим.

Церберы были гигантскими, длиной с тигра или льва, с приземистыми телами, как у волков на средневековых картинах. Их шкура оказалась тускло-черной. Позже я узнал, что они выглядят именно так, потому что у них нет шкуры как таковой — их тело покрывает кожистая чешуя, как у комодского варана. Вдруг один из них повернулся в сторону того места, где я прятался, и его розовый нос, невидимый до этого момента, полностью вытянулся вперед из грубой черной морды, будто собачий пенис, появляющийся из крайней плоти. Даже в свете факелов эта выступающая розовая часть сияла, сырая и липкая на вид, ничем не примечательная, если не считать двух огромных отверстий, которые, видимо, служили существу ноздрями. Затем кончик морды раскрылся, показывая рот, полный изогнутых зубов, как у морского угря. Я отвернулся и выблевал желчь, единственное, что на тот момент было в моем желудке.

Я видел много мерзостей, но малая их доля могла сравниться с этим, потому что в отличие от речных созданий эти псы желали найти меня и только меня. Когда спазмы в моем желудке прекратились, я поднялся и поспешил пройти через вершину холма, надеясь найти переход, по которому можно было бы попасть на другую сторону. Я был по-прежнему истощен, но один только вид этих существ, идущих по моему следу, закачал в мою кровь до хрена адреналина, уж вы мне поверьте.

К моему облегчению, я увидел свет в долине на дальнем конце холма, оранжевое мерцание среди туманов Флегетона, которое было характерно для городов среднего размера. Ближе ко мне, у самых крайних фонарей, виднелись дороги и одна извилистая освещенная полоса, обходящая город с внешней стороны — по широте она тянула на шоссе. Отметив эту полосу как цель моего передвижения, я начал спускаться вниз по холму как можно быстрее, при этом стараясь не упасть и не сломать какую-нибудь важную конечность.

Кажется, у меня ушло целых два часа, чтобы добраться до равнины. Пару раз я слышал леденящие душу завывания моих преследователей, подбиравшихся все ближе. Я выбирал рискованные тропы, но все это ради того, чтобы опередить их — ведь затеряться в городе было проще, чем в этих диких местах. Кроме того, мне нужно было найти станцию подъемника, потому что только так я мог добраться до Аваддона быстрее Нилока и его воющих монстров с членом вместо носа.

За все то время, что я спускался вниз по холму, по шоссе проехало лишь четыре транспортных средства: две причудливые кареты, запряженные лошадьми, вагончик уличного торговца и большой черный автомобиль, который, судя по виду, принадлежал кому-то из адской знати. Я не хотел, чтобы меня снова поймали, но также не желал проделать весь путь до города пешком — до него оставалось еще много километров. Поэтому, когда я добрался до обочины широкой дороги и пошел в сторону огней, я стал прислушиваться в ожидании очередного транспорта.

Я попытался остановить первую же повозку, которую тащила упряжка конеподобных существ (если их человеческие ноги подходят под определение «конеподобных»), но кучер щелкнул в мою сторону хлыстом и поспешил уехать. Прошло, может быть, около получаса, прежде чем появилась очередная машина; я услышал шипение парового двигателя и увидел нелепое сооружение, двигавшееся в мою сторону — это был наполовину танк и наполовину велосипед. Я махнул рукой, и оно, к моему облегчению, начало замедляться, пока водитель рассматривал меня. Затем машина со свистом остановилась, и открылась дверь в пассажирское отделение, слегка напоминавшее тыквенную карету Золушки. Я счел это за приглашение и забрался внутрь, но там меня встретил ствол мушкетона, направленный прямо мне в лицо.

Я приготовился к тому, что меня ограбят или убьют (а может, и то и другое), но владелец ружья лишь изучал меня взглядом, а затем предложил мне сложить свое оружие на пол. Я сделал все, как он сказал, двигаясь медленно, чтобы невзначай не напугать его. Довольный увиденным, водитель снова запустил двигатель, и мы покатились вперед.

Мой спаситель оказался морщинистым человекоподобным существом с рябым лицом, которое обвисало с одной стороны. В его груди зияла огромная заживающая дыра — настолько большая, что я мог бы просунуть сквозь нее свой кулак. Он увидел, что я рассматриваю его рану, и засмеялся.

— Теперь видишь, почему я немного осторожничаю? Последний попутчик оставил во мне эту дыру. Пытался забрать мою малышку, — он постучал по приборной панели своей машины, — но я отстрелил ему голову, и он остался искать ее у обочины. Правда, ему никогда ее не найти! — Он загоготал. — От нее ничего не осталось!

Я улыбнулся (правда, не очень широко), пытаясь показать, что я одобряю обезглавливание злобных налетчиков, потому что я как раз таковым не был.

— Но вы по-прежнему берете попутчиков?

— По дороге из Тухлого Мяса в Перекрестку Сухожилий становится скучно, — ответил он. — Неплохо ехать в компании. Иначе можно растерять весь разум! — Он улыбнулся и энергично закивал.

Я не мог не подумать, что он уже потерял свой рассудок: один из автостопщиков проделал в нем дыру, а он продолжает брать попутчиков как ни в чем не бывало. Как я узнал во время нашей поездки, за несколько лет он не раз попадал в подобные случаи и чудом спасался. Его автостопщиков постигла худшая участь.

— Теперь мы попутчики, — сказал он. — Меня зовут Джозеф. А вас?

Я придумал какое-то имя — не хотел оставлять за собой следов.

— Какой это город? — спросил я, когда впереди засияли огни.

— Это Слепой Червяк, — ответил он. — Надеюсь, вы не собираетесь заводить здесь друзей?

— Почему нет? — спросил я, хотя заводить друзей в любом городе Ада было последним, чего я желал.

— Неместный, значит? В Слепом Червяке странные жители. Я называю его городом эгоистов. — Он не объяснил, почему, но продолжил разговор о других вещах. Оказалось, он занимается продажами замков, тех самых, которые можно открыть ключом. — Слепой Червяк — лучшее место для продаж. За поездку больше всего я зарабатываю именно здесь. Благодаря им я держусь на плаву!

Когда мы начали приближаться к окраинам города, я увидел дома, рядом с каждым из которых был маленький милый дворик, словно на старых открытках. И хотя и видел очертания за некоторыми окнами, снаружи никого не было. Вероятно, причиной тому был поздний час — по моим подсчетам, за полночь по адскому времени, — и я подумал, что ближе к центру ситуация изменится, но мы увидели всего пару пешеходов, которые, заметив нас, тут же спешили покинуть улицы, закрывшись в своих домах или забежав в темный переулок, словно мы напугали их.

Когда я поинтересовался у Джозефа, в чем дело, он покачал головой.

— Ты правда не в курсе? Я-то думал, что ты шутишь. Как ты можешь не знать? Жители Слепого Червяка всех ненавидят. Они сторонятся людей.

Если они всех сторонились, то зачем построили огромный город, полный высоких зданий? Судя по размерам, здесь проживало не менее четверти миллиона горожан. Но когда мы приблизились к самому сердцу города, я начал понимать, что Джозеф имел в виду. В каждом доме или офисе, которые мы проезжали, внутри находился лишь один человек. Даже общественные места вроде стоянки или банка были разделены на отдельные кабинки, так что независимо от количества посетителей им не приходилось видеть друг друга. Мы проехали мимо остановки, где несколько жителей ожидали автобус, и каждый из них сжался на своем месте, будто животное в своем загоне. Услышав шум нашего двигателя, все они подняли глаза и проводили нас сердитыми взглядами.