Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Семейные ценности в стиле Древнего Рима.

Нерон сделал еще много гадких вещей во время своего правления, например, сжег до хрена невинных христиан, но не поэтому его проект, этот мост, перед которым я стоял, оказался в Аду Видите ли, чего Нерон не понял, так это что успех его матери в замужестве с Клавдием и продвижении сына был результатом небольшой сделки с влиятельным обитателем Ада, могущественным демоном по имени Игнокули. Так что Игнокули и его адским друзьям было (буквально) пофиг на то, что Нерон убил свою мать — наоборот, они даже были в восторге. Но при этом они ожидали, что Нерон оправдает условия сделки, которую заключила Агриппина, чтобы возвести Нерона на трон Римской империи, потому что у Ада были большие планы на Рим. Но Нерон отказался сотрудничать. Честно говоря, он, возможно, не понимал, как широко распространялась деятельность Ада — у римлян были другие представления, бог Плутон, Елисейские Поля в его подземном царстве и все такое. Прямо как с кинопродюсером из «Крестного отца», который думал, что может послать к чертям Дона Корлеоне, а на следующее утро обнаружил, что к декору его спальни добавили лошадиную голову.

Раздражать Ад — не очень хорошая идея. У молодого Нерона дела резко ухудшились, и вскоре он потерял трон и оказался в бегах. Закончил он тем, что совершил самоубийство. Однако настоящие сюрпризы еще ждали впереди.

Игнокули, как большинство руководителей Ада, отлично умел затаивать злобу. Когда Нерон прибыл в Ад, он обнаружил, что для него был создан специальный вход. Ага, мост Нерона. Тысячи демонов, одетых в пышную форму Римской гвардии, уже ожидали его, готовые сопровождать Нерона на мосту и показать все то великолепие, к которому он привык в жизни. Пышная процессия вереницей шествовала по мосту над пропастью, стуча в барабаны и ревя трубами, но когда Нерон перешел мост, его свита вдруг исчезла, оставив императора наедине с тем, кто его ожидал, — это был не Игнокули, а покойная мать Нерона, Агриппина. Должно быть, она выглядела ужасающе, вся побитая, истощенная и мокрая — в напоминание о первой попытке ее убийства. Кровь текла из ран от мечей, которыми ее убили. Осознав вдруг, что его не ждет геройский прием, Нерон попытался ускользнуть назад, но теперь появился Игнокули — огромный вибрирующий шар из глаз и зубов, тонна злобной слизи, перекрывшая бывшему императору путь к отступлению.

«Caveat imperator»,[1] — как сообщается, сказал демон. В Аду плохие шутки считаются особо серьезной формой пытки. Затем Агриппина схватила сына своими покалеченными кровавыми руками и с силой, которую никогда не применяла в жизни, потащила его, пронзительно кричавшего, к вратам Ада и навстречу уготованной ему судьбе, которая была не под стать императору. И конечно, как я слышал, он все еще здесь, может быть, на самом дне — кричит вместе с остальными.

После этого мост Нерона был практически забыт, пока сюда не попал я — к монументу, напоминающему о том, что никогда, никогда, никогда нельзя злить большую шишку в аду, — тому, что я уже с успехом сделал. Как думаете, может, вселенная пытается мне что-то сказать?

Я вступил на мост и пошел вперед.

Казалось, целый час я переставлял ноги одну за другой, когда вдруг заметил, что крики, доносившиеся снизу, стали громче. Я надеялся, это означает приближение к середине моста, но вполне вероятно, что там внизу просто закончился перерыв на обед. Я посмотрел вниз, пытаясь побороть головокружение, не столько физическое, сколько моральное. Сломанная перспектива пламени, исходящего из щелей в стенах пропасти, делала его похожим на концентрический огонь, на горящую мишень.

Нечто с кожистыми крыльями пронеслось мимо, жутко напугав меня, и я понял, как близко к краю я стоял. Я передвинулся к центру моста и пошел вперед — что было неверным направлением по любым стандартам здравомыслия. Крылатое существо снова пролетело рядом, задев мое лицо, но при тусклом свете я его не разглядел. Вряд ли это была летучая мышь, потому что существо плакало.

Несколько часов спустя тлеющая мишень все еще виднелась более-менее прямо подо мной. Когда приходится пересекать адский ров, который простирается вдаль, как штат Южная Дакота, то понятие «почти в середине» становится относительным, а вся затея кажется очень угнетающей.

Но все это было ради Каз, продолжал я напоминать самому себе, ради графини Холодные Руки, прекрасной, но падшей юной девушки, заключенной в бессмертное тело и приговоренной к жизни в Аду. Нет, это было даже не ради Каз, это было ради нас двоих, ради тех моментов счастья и спокойствия, когда мы лежали вместе в постели, а адские полчища рыскали по улицам Сан-Джудаса в поисках меня. Да, она сама была одним из адских приспешников, и да, она почти намекнула, что я превращаю случайный секс между врагами на поле боя в какую-то абсурдную, наивную историю любви… но видит Бог, она была прекрасна. Никто в моей ангельской жизни не вызывал у меня таких чувств. Более того, проведя время с ней, я понял, каким пустым было мое существование раньше. Если бы не это, я бы принял все за демонические чары — подумал бы, что меня просто соблазнили и я попался на самую старую уловку Дьявола. (Была еще одна причина для моей уверенности в том, что меня не надурили. Это было связано с серебряным медальоном, но об этом я расскажу позже.) Но в любом случае, если то, что я чувствовал к Каз, было уловкой, иллюзией, тогда все остальное просто не имело смысла.

Любовь. Шутки в сторону, но настоящая, сильная любовь действительно имеет кое-что общее с самим Адом: она выжигает тебя изнутри.

Прошли часы, и я был загипнотизирован бесконечными, мерцающими тенями и не сразу осознал, что темное пятно впереди на мосту было не просто очередной тенью или обманом зрения, а чем-то настоящим. Я замедлил шаг, прищурился, осознав, что моя смутная полужизнь вдруг разбилась вдребезги. Оно ожидало меня? Может, Элигор узнал о моем приближении и подготовил радушный прием вроде того вавилонского кошмара с рогами, который я еле пережил в Сан-Джудасе? Единственным, что смогло его остановить, был ценный предмет из серебра, медальон Каз, но сейчас у меня ничего такого с собой не было. Я находился в обнаженном теле демона, и у меня не было оружия. У меня не было даже какой-нибудь палки.

Приблизившись, я увидел, что нечто не стояло прямо, как человек, а было скорее похоже на животное на четырех лапах. Подобравшись ближе, я понял, что оно уползает от меня — первый момент чувства облегчения на этом гребаном мосту. Но сынок мамы Доллар не дурачок, по крайней мере, не явный дурак; догоняя одинокое существо, я замедлился, чтобы хорошенько рассмотреть его.

Оно было человекоподобным, но мерзким на вид, похожим на слепое, неуклюжее насекомое. На его скрюченных руках не было пальцев, тело было искривлено, и даже по меркам этого жуткого места, оно отражало слишком мало света: казалось, это не твердое тело, а лишь пятно на поверхности реальности. Я стоял прямо позади него, но оно, казалось, не осознавало моего присутствия и все продолжало ползти, будто хромой грешник, который тащит свое тело вперед, хотя каждое движение дается ему с большим трудом. Его движения были так медлительны, что я задумался, сколько же времени оно уже провело на мосту? Если оно глупое и медленное, это еще не значит, что оно не может напасть на меня. Я подумал, что можно просто перепрыгнуть через него, но не был уверен в устойчивости этого моста.

— Что с тобой? Ты ранен? — спросил я.

Внезапный звук моего нового демонического голоса, слегка дребезжащего, поразил даже меня, но ползущее существо не обратило никакого внимания. Я попробовал снова:

— Мне надо пройти.

Тишина. Если ползущее существо не было глухим, то оно точно таким притворялось.

Отчаявшись, я наконец нагнулся и дернул его за ногу, чтобы привлечь внимание, но человекоподобное существо хоть и выглядело крепким, на самом деле оказалось хрупким, как воздушное безе. Его конечность развалилась в моей руке на слоистые частицы до самого колена. В ужасе я отбросил оставшийся кусок ноги. Он разлетелся вдребезги, его частицы покатились к краю моста и растворились в темноте. Существо наконец-то остановилось, чтобы повернуться ко мне, и я увидел серое лицо с пустыми глазницами и дырой на месте рта, широко растянутого от ужаса или удивления. Затем оно наклонилось на одну сторону, словно потеря ноги нарушила его баланс, и беззвучно опрокинулось вниз.

вернуться

1

«Остерегись, император» (лат.).

2
{"b":"225620","o":1}