Скорее всего, внутри находятся недавно разбогатевшие торговцы из восточных или южных земель, решил бы прохожий обыватель, совершая простительную ошибку. В карете отправились в путешествие три вполне родовитые особы.

Мужчина, номинальный глава маленькой команды, занял передний диван, опасливо всматриваясь в окно через щель занавески. Крупный, с обветренным мужественным лицом, он чего-то отчётливо остерегался.

Две его спутницы проявляли меньше беспокойства. Внешне они составили великолепный контраст. Блондинка, не старше восемнадцати или девятнадцати лет на вид, курносая, стройная, но с очаровательными пухлыми щёчками и заметным бюстом, чем-то была похожа на мужчину, красавица умеренных широт. Черноволосая южного типа, с чуть вытянутым овальным лицом, поразительно яркими тёмными глазами, упрямым маленьким ртом и кокетливой россыпью мелких родинок на губе, имела нечто общее с Алексом и его соперниками по дуэли. Даже внутри экипажа она не рассталась с лётным плащом. Стоит ли говорить, что отличного качества крыло путешествовало в её багаже, а на перевязи хищно поблёскивал оружейный металл.

— Я рада, что ты успокоилась, Ева, — промолвила амазонка. — Я с тобой, и твой брат тоже.

— Скорее, смирилась с неизбежным риском, — откликнулась та. — Особенно он велик, когда мы вблизи города. Пока получим ожидаемые документы, пока объедем Леонидию по пути на запад, нападения можно ждать в любой миг. Да, я бесконечно благодарна вам обоим, что обещаете мне защиту, но…

Ева вздохнула и продолжила неожиданно романтическим тоном:

— Но иногда хочется, чтобы меня охранял молодой юноша с горячим и благородным сердцем, настоящий рыцарь времён Эдрана Славного.

— О, ты начиталась романов, сестрёнка. Времена изменились. Дворянские традиции — тоже. Да и не жалуют нас благородные синьоры этой страны. Разве что господа за океаном… но туда ещё нужно добраться.

Молодой человек, мечтающий быть совершенно таким, как в мечтах Евы — смелым защитником и галантным кавалером, часто грезивший о возвышенной любви вплоть до жертвенности во имя предмета обожания, не смог пока уберечь и себя самого, отчего пребывал в горизонтальном положении, преодолевая последствия лёгкого удушья.

Алекс окончательно пришёл в себя, лёжа на лавке, куда его перенесли спасители. Через какое-то время служка приволок шпагу. Не вернул её владельцу, а спрятал под стойкой. Неудачливый дуэлянт попытался воззвать к его совести, но огласил зал таверны лишь сиплым кашлем, чем привлёк внимание старшего синьора, который уловил смысл жестикуляции.

— Фалько Байон по праву победителя забрал вашу перевязь и кошель. Трактирщик волнуется, что вы не заплатите. Шпага в залог.

— Как он смеет… Червь… Не верить слову синьора…

И на этот раз благородный скорее догадался, нежели расслышал раненого.

— Не нужно мерить людей по образцу и подобию родного угла. На примере гвардейцев герцога Мейкдона вы уяснили, что ваши рыцарские традиции здесь, в Кетрике, не слишком популярны. Не волнуйтесь, я заплачу за вас. Не возражайте! Я поспорил с племянником на гулд, он уверял, что вы не продержитесь и тридцати секунд. Две арги — ваша законная доля.

Необычный синьор выдал трактирщику две серебряные монеты, тот без охоты вынес и положил оружие рядом с лавкой.

— Интересный клинок. Верно — заслуженный. От отца или деда?

Алекс попытался кивнуть. Схватился рукой за горло, надеясь помассировать его, но захрипел от боли у запястья. Проклятый гвардеец, похоже, повредил ему кость в руке, выбивая шпагу.

— Извиняюсь, не представился. Синьор Ториус Элиуд, элит-офицер королевской гвардии. Со мной племянник Грэг и офицер Кирос. Оставьте попытки говорить.

По знаку Ториуса грустная женщина снова занялась дуэлянтом, наложила компресс на горло и туго перебинтовала распухшую руку, предварительно облепив её дурнопахнущей мазью. Алекс едва проглотил отвратительный отвар из трав, не иначе как настоянных на курином помёте. Сон сковал юношу буквально в ту же секунду, как его спина коснулась лежака в комнате на втором этаже. Усталость от перелёта, пережитого унижения и целебное действие лечебной бурды легко взяли верх.

Ушибленная гортань болела и утром. Рука тоже оставляла желать лучшего. Чуть выше мочки правого уха обнаружилось отверстие от шпаги, не предусмотренное Создателем.

Молодой дворянин принялся за ревизию своих сокровищ.

После того, как победитель умыкнул ценности, нашлось всего полдюжины серебряных монет, завалявшихся в карманах шаровар. Особенно жаль лёгкого револьвера ламбрийской работы, однажды доставшегося в виде дуэльного трофея. Как пришёл, так и ушёл, а деньги на приобретение в оружейной лавке чего-то подобного вряд ли скоро появятся. На севере крайне редко дерутся до смерти и уж точно не добивают поверженного. Об этом Алекс заявил синьору Ториусу за завтраком.

— Думаю, вы должны благодарить Байона за жёсткий и крайне полезный урок.

— Непременно! Как найду, так и отблагодарю.

Императорский гвардеец рассмеялся, спутники поддержали.

— Ваша самоуверенность, молодой человек, впечатляет. Но синьор проявил себя умелым поединщиком. Как знать, сможете ли вы пережить следующее рандеву.

Алекс откинул со лба прядь непокорных чёрных волос и зашипел, ненароком зацепив ссадину над бровями, заклеенную сердобольной хозяйкой.

— Предлагаете проглотить обиду, благородный Ториус?

Веселье за столом послежило ответом.

— Клянусь десницей Всевышнего, с вами не соскучишься. Зачем же было задирать фиолетовых гвардейцев, нарываться на дуэль? Вы уставились на них с порога, изображая голодного льва — сейчас вас разорву!

Алекс несколько смешался.

— Вы говорили, честь и рыцарские традиции здесь иные, нежели у нас. Но они вскинулись как ужаленные!

— Потому что их трое. Потому что фалько не мог потерять лицо перед подчинёнными прим-офицерами.

— Байон… Я побеждал его на шпагах… Чем он меня приложил?

— Не догадался! Чему же вас учат, в северных замках? — Ториус бросил на свою тарелку ещё кусок постной курицы. Красиво изломленная седая бровь приподнялась, демонстрируя лёгкое удивление. — Неужели там даже не слышали о применении Силы в единоборстве?

Юноша почувствовал обиду за учителей. Да, живём на отшибе. Но тактические приёмы знаем, не лыком шиты. Просто вымотан был за полёт и наивно полагал, что противник — человек чести, не станет пользоваться Силой в борьбе с истощённым. Не без гордости Алекс заявил:

— Почему же, обучен вполне. Концентрируешь Силу и бросаешь её вперёд, словно хочешь взлететь спиной. Если упрёшься ногами, чтобы не сверзиться навзничь, врага отталкивает противодействием.

— И всё? Так лишь разорвёте дистанцию. Впрочем, для дворянского ополчения на случай войны этой премудрости более чем достаточно. Но собрать Силу в кулак, чтобы ударить в точку, вам и в голову не приходило.

В точку? На миг Алекс подумал, что над ним издеваются. Нет, Ториус и его спутники вполне серьёзны, первое веселье разговора растаяло. Но как? Сама природа управления Силой другая — собрать её токи в комок у солнечного сплетения и вытолкнуть в нужном направлении. Из-за отдачи тело начинает двигаться в противоположную сторону, а если сверху окажется крыло, омываемое воздушным потоком, его подъёмной тяги вполне достаточно для полёта.

— Да, юный синьор. По молодости вы тратите энергию расточительно, разбрасывая её широким конусом. Гвардейские офицеры направляют Силу гораздо рациональнее. Она — и двигатель, и защита, и оружие.

Вот так. Или вернуться домой, где лётные и боевые навыки Алекса ничуть не хуже, чем у иных сверстников, или продолжить полёт в Леонидию, где он запросто сложит голову из-за единственного косого взгляда. Но кто же в Сканде научит высшему искусству? Нужно выбирать: или пройти по избранному пути, рискуя сломать шею, или отступиться, а затем жалеть до конца бесславной жизни, что упустил шанс.

— Высокородный Ториус… Мне, право, неловко за неосмотрительность. Вам и простолюдинке из трактира я обязан спасением от бесчестного фалько. И всё же осмелюсь попросить: возьмите меня в ученики. Или хотя бы в спутники.