– Звучит заманчиво, но как-то чересчур. Мне бы некуда было их складывать, – улыбнулась я.

– Нашла о чем переживать, – рассмеялся Дэн. – Живя во дворце, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, в площадях в том числе. А подарки вовсе не означают нечто материальное.

С тех пор он стал дарить мне цветы, чаще всего белые розы. При встрече дома к ним прилагался поцелуй руки. Бывало, что я даже его самого не видела и не слышала его прихода и ухода, а утром обнаруживала рядом с подушкой нераскрывшийся белый бутон. И эти цветы каждый раз вызывали целую гамму чувств: и восторг, и щемящую нежность, и грусть.

Наши попытки пройти в Даан’Элию неизменно заканчивались неудачами. Во сне Нэль тоже не появлялся. После первого же раза пришлось рассказать Дэну, что напророчил мне Хранитель, и предложить пытаться пройти без меня. Он был ошарашен:

– Это не может быть правдой. Нэль никогда не обладал даром предвидения. И почему он мне об этом не сказал?

Так или иначе, но Даан’Элия оставалась недосягаемой, и после нескольких бесплодных попыток мы оставили надежду найти ее. Мне было так грустно, но, глядя на мрачного Дэна, я старалась не думать о своих печалях, а как-то поддержать его. Беда в том, что, кроме своей любви, я практически ничего не могла ему дать.

На третий день после Нового года Дэн вновь уехал за город. Как он сказал, выброса Силы, подобного произошедшему в ночь миллениума, больше не было, а околопраздничное настроение народа не приводило к накоплению людской магии. Она очень быстро рассеивалась в атмосфере. Я рассказала ему про ближайшие праздники – Рождество и старый Новый год. Возможно, в эти дни что-то удастся собрать.

Гадалку Дэн нашел, и она начала учить его бесконтактному способу получения Силы, но этот метод давался ему с трудом, требуя огромного напряжения сил физических и моральных, а результат не особо радовал. Сила в перстне прибывала крайне медленно. Поэтому он решил, что должен объехать хотя бы уже отмеченные на карте точки в надежде найти пресловутое Место Силы.

А однажды по моей вине ему пришлось серьезно зачерпнуть из неприкосновенного запаса магии. Собственно говоря, никто не был виноват. Мы стали свидетелями аварии на мосту, когда сошедший с рельсов на полном ходу трамвай, проломив бетонное ограждение и чугунную решетку, завис над водой и несомненно бы упал, если бы мой вопль ужаса не побудил Дэна «дернуть» обреченный вагон, полный народа, обратно. Постучав по плечу ошалевшего водителя, он нарочито вежливо напомнил:

– Что стоим? Поехали. Сейчас образуется затор, потом не выедешь.

Обняв меня, трясущуюся от пережитого шока, Дэн успокаивающе говорил:

– Все уже хорошо. Без травм, конечно, не обошлось, но они живы.

Я в ответ могла только кивать. Зуб на зуб не попадал. У меня на глазах едва не погибло несколько десятков человек! Я же все видела: как дернулся трамвай от удара сзади, как повело его, разворачивая поперек проезжей части и неуклонно приближая к краю моста, как швырнуло вперед толпу, плотно набившую салон. Теперь даже казалось, что я слышала крики людей, хотя за грохотом и скрежетом наверняка не было ничего слышно. Спустя какое-то время меня стукнуло – он же свою тщательно сберегаемую Силу потратил! Сразу и в голове прояснилось, и трясти перестало. Я резко выпрямилась:

– Дэн, много Силы ушло?

В ответ он только махнул рукой: «Какая теперь разница?»

Значит, много. А среагировал бы он, не закричи я как резаная: «Они сейчас упадут!» Не факт.

– Ты это из-за меня сделал? – угрюмо спросила я.

Пожав плечами, он уклончиво ответил:

– Жизни людей – всегда жизни. Что в этом, что в том мире. В любом случае Сила была истрачена не зря. Хранитель Мироздания тщательно взвешивает поступки людей. Может быть, другое чудо спасет моих подданных, если я не успею вернуться до начала войны.

Поскольку полноценных новогодних каникул у нас не предвиделось, встречи с Наташкой мне избежать не удалось. Посмотрев на меня взглядом прокурора, она потребовала отчета в подробностях:

– Что у вас, как? И вообще, ты, помнится, обещала все рассказать!

Чтобы как-то оттянуть момент объяснения с подругой, я совершила встречный выпад:

– Ты сама кое-что обещала. Что с Ольгой случилось?

Почесав шею, потом висок, потом еще поморщив лоб, она прямо взглянула на меня:

– Расскажу. Только никому. А вообще, она не хотела бы, чтобы ты знала. Ладно, понимаю, что ты болтать не станешь. В общем, она какой-то дряни наглоталась, хорошо, что я домой вовремя вернулась, «скорую» вызвала.

Я уставилась на Наташку, раскрыв рот. Ничего себе, дела!

– А-а…

– Вот тебе и «а-а». И это еще не все. Она, оказывается, беременная была.

– От Мишки?!

– Кто ее знает? Может, и от него. Ольга, по-моему, сама не уверена. У нее до Мишки был роман, и после тоже кто-то был. А может, и не один. Она в последнее время такая дурная была, ничего слушать не хотела.

– И что теперь?

– «Что», «что»… жить будет, спасибо врачам.

– А ребенок?

– Ребенок погиб. Она и не расстроена.

– Это ужасно. Как ее состояние?

Наташка пожала плечами:

– Средней паршивости. Я ей втемяшиваю, что ни один мужик не стоит, чтобы травиться из-за него. Вроде подействовало.

– Значит, все же из-за Мишки? Она его так любит?

– Ольга Мишку? Она его ненавидит. И тебя винит.

– Да меня-то за что?! Мне, кроме Дэна, никто не нужен! Давай я к ней схожу все объясню.

– Не ходи. Хуже будет. Может, потом как-нибудь. Лучше расскажи о своих делах.

– Что тут рассказывать? Приехал, помирились.

– Привет. То ты его порвать была готова, гадом-предателем называла – и так легко простила?

– Ой, Наташ, на фоне всех последних событий это уже как-то померкло. Ему и без того сейчас плохо.

– И где ж он был, голубь твой сизокрылый?

– В экспедицию ездил, сейчас опять уехал.

– Зимой?! Это куда?

– О, у него целая карта составлена, куда еще съездить надо.

– Маш, ну что ты все темнишь? Рассказала бы уже как есть, самой бы полегчало, может, и я бы чего посоветовала. А то грустная такая, что не поймешь, все у тебя в порядке или как?

– Наташ, он домой собирается, – вздохнула я.

– Отчаливает? Насовсем?! Так и разбежитесь?

– И меня с собой звал.

– А ты? – подалась мне навстречу подруга.

– Я сказала, что на край света за ним пойду и еще дальше.

– Так ты с ним уезжаешь?! За границу? А родители? Надо же сообщить!

– То-то и оно, что нет. Он сейчас один поедет. А потом вернется.

– Что же ты такая кислая? Раз у вас все решено уже?!

– У него там такие проблемы, что нам и не снились! – вздохнула я. – Очень мне страшно – за него, за себя. Что все это окажется сном. Что уедет и забудет. Что мы больше не встретимся. Как хочется все тебе рассказать! Устала держать в себе. И его почти не вижу. Приходит – уходит. Боюсь, найдет то, что ищет, и уйдет, не прощаясь.

– С такими сомнениями в его благонадежности как же ты эмигрировать собираешься?

– Я не в нем сомневаюсь, а… как бы тебе это сказать-то? Проблема в его окружении и… Черт! Ладно, проехали.

– Нет, не проехали. Что там с его окружением?

– В общем, большинство будет против меня. Сильно против.

– У-у, матушка. В таком случае я бы на твоем месте сто раз подумала, прежде чем ехать. Одной в чужой стране… Ты от него всецело зависеть будешь.

– Уже триста раз продумала. Я без него не могу. Умру от тоски.

– От тоски не умирают. Главное, чтобы ты, вон как Оля наша, не вздумала. И знаешь чего, ты родителям сообщить не хочешь?

– Нет, – покачала я головой. – Как будет что сообщать, так и озабочусь. А пока других проблем полно.

Я и правда думала, что посвящать родителей в мои дела пока рано. Официального предложения Дэн мне не делал, желания познакомиться с родней не высказывал. Так чего форсировать? Скажешь им – начнут выспрашивать, что я буду отвечать? Вранье тут не прокатит. А правду в моем случае вообще непонятно как озвучить. Разве что он им сам скажет.